Пути, которые мы избираем - Поповский Александр Данилович (читать книгу онлайн бесплатно без .TXT) 📗
— Вы думаете, — спросила она, — что изменения в дыхании собаки после раздражения блуждающего нерва связаны с появлением в мозгу возбуждающих веществ?
— Думаю, что так. Давайте проверим.
Они будут раздражать конец блуждающего нерва, извлек кут из вены кровь, которая омыла мозг, выждут, когда дыхание животного станет нормальным, и, не раздражая больше нерва, введут эту же кровь в артерии. Если в кровеносном токе действительно растворены продукты, действующие возбуждающе на центр дыхания, они, придя из артерии в мозг, обнаружат себя. Животное будет так же страдать, как если бы снова раздражали его блуждающий нерв.
Опыт проделали. Быков не ошибся. Собака задыхалась от собственной крови, перенесенной из вены в артерию.
И еще один подобный эксперимент.
Раздражение симпатического нерва обычно приводит к учащенному дыханию подопытной собаки. Однажды, когда ученый после такого опыта извлек кровь, омывшую полушария мозга, и ввел ее другому животному, у него участилось дыхание, как если бы раздражали его симпатический нерв.
Анализ определил химическую природу выделений: в первом случае в мозгу отделялось вещество, подобное уксуснокислому холину, а во втором — подобное адреналину.
Снова сказалась методика Павлова. Мозг животного обратили в лабораторный аппарат. В кровяном токе открыли вещество, определили его действие и назначение, прежде чем химики смогли его увидеть.
Природа, создавшая высокоорганизованное животное, предвидела опасности, грозившие ему от всяких случайностей, и естественным отбором значительно ослабила эту угрозу. Там, где закупорка кровеносных сосудов могла лишить организм питания, выросла сеть параллельных канальцев-сосудов. Рядом с нервными стволами разместились сплетения, несущие подсобную службу. Сигналам и импульсам, следующим в мозг и обратно, также обеспечена запасная колея. В самом нерве вдоль магистрали, по которой движется импульс, вырабатываются вещества большой возбуждающей силы. На «станциях» и «полустанках» изливаются в кровь вестники идущего сигнала. Так параллельно с телеграфом несутся отправления почтой. «Жизнь есть совокупность отправлений, противящихся смерти», — сказал французский врач Биша. Было бы невозможно бороться за существование, если бы к жизни вел один путь, а к гибели — тысяча.
Быков мог бы на этом успокоиться, но он увяз в химии, а с ней расстаться ему было нелегко. Он решил ближе узнать выделения нервов, изучить их, и кто знает, не пригодятся ли они во врачебной практике.
Так как в крови эти вещества разрушаются, едва они выполнили свое назначение, опыты велись с физиологическим раствором, искусственно циркулирующим в кровеносной системе. Любитель изящного опыта, Быков воспользовался методикой другого русского ученого, удивившего в свое время мир.
Последуем за Быковым в его лабораторию, присмотримся ближе к эксперименту.
Перед нами рыбья голова на пробковой пластинке. Она закреплена металлическим зажимом, точно от нее ждут серьезного сопротивления. Кругом ни капли воды, а голова вот уже много часов чувствует себя превосходно. Она дышит, распахивает и закрывает жаберные крышки, вращает глазами. Точно ее никогда не извлекали из воды, она захватывает ртом воображаемую воду, глотает ее. Рыба как бы уверена, что плывет, плавники движутся то спокойно, то резко, как бы унося ее вперед. Пережив свое тело, голова словно акклиматизировалась в лаборатории, окончательно приспособилась к земной атмосфере.
Приготовления к этому опыту проходят быстро и точно. Вращающийся нож мгновенно отделяет голову от туловища, проворные руки быстро закрепляют ее на пластинке, торопятся сохранить жизнь мозгу — деликатнейшему органу, всегда умирающему первым. Черепные сосуды соединяют с аппаратом, откуда поступает богатый кислородом солевой раствор. Там, где эта жидкость оттекает из мозга, трубка связывает вену с пробиркой. Таков метод обращения водной обитательницы в земную.
Затем начинается другая часть работы. Экспериментатор находит окончания блуждающего и симпатического нервов и раздражает их электрическим током. Голова рыбы, как и шейный узел, превращена в химический аппарат для накапливания продуктов, выделяемых мозгом. Много часов живет этот чудесный инструмент физиологии. Лишь прекращение питания в связи с уходом сотрудников лаборатории приводит его к гибели.
Раствор, оттекающий из мозга рыбы, оказал серьезную услугу науке. Будучи введен в кровь теплокровного животного, он производил на организм решительное действие. Продукты блуждающего нерва усиливали движения кишечника, а симпатического, наоборот, сдерживали.
Во время Международного конгресса физиологов в дни жаркого августа 1935 года рыбью голову показывали гостям-иностранцам. В эти дни жизнь ее длилась по восемь и больше часов. Перед ней прошли знаменитые физиологи. Они долгое время любовались препаратом, восхищались, жали руку Быкову и неизменно повторяли: «Очень хорошо, превосходно!» Бельгиец Бакк провел около часа у рыбьей головы, расспрашивал, допытывался, просил сообщить ему на родину результаты работ. Японский делегат Като поручил своему ассистенту изучить методику улавливания мозговых веществ из рыбьей головы.
Можно ли было не поражаться: чувствительнейший из мозговых центров — дыхательный — до последней минуты не обнаруживал ни малейшего признака упадка.
Один из гостей не без иронии заметил Быкову:
— Это не ваш стиль работы, не так ли? Павловская школа, насколько я знаю, предпочитает вести опыты на здоровом животном.
Ученый усмехнулся:
— Вы считаете, что рыбе чего-нибудь не хватает? Опыт производится в нормальных для рыбы условиях…
Успех был немалый. Впервые закономерности, установленные на двигательных нервах и на шейном узле, были прослежены в полушариях головного мозга. Частный закон стал всеобщим. Удивительно ли, что ученый продолжал тянуться к крошечному органу, некогда пленившему его воображение, жил мыслями о нем, словно тайны, заключенные в шейном узле, не знали себе равных в мироздании.
Работа Шевелевой, ее серьезное увлечение строением нерва и предстоящие поиски веществ, выделяемых пучками, вызвали у Быкова душевный подъем, доступный лишь тем, кто научное искание способен возвысить над всеми благодатями неба и земли. Горячая приверженность девушки к предмету его давних мечтаний, ее глубокий интерес к механизмам шейного узла всколыхнули в нем чувства, которые не могли ему позволить оставаться в стороне от ее дела.
Там, где страстное влечение к познанию природы сближает людей, время сливает их мысли и чувства, и никто уже из них не может себя отделить от другого. Сколько раз, наблюдая за работой аспирантки, мысленно следуя за каждым ее движением, ученый вдруг воодушевлялся новой идеей, важной для понимания того, что прежде казалось неясным. Он готов был уже поделить с ней находку, и вдруг девушка принималась именно об этом с ним говорить, так излагать его мысли, словно она подслушала их…
Они как бы жили общими мыслями — физиолог и его ученица. Бывало, он приходил к ней с новыми планами, с твердым намерением все перестроить на другой лад, и тут же выяснялось, что он опоздал. Она сегодня лишь подумала о том же и незадолго до его прихода планы эти осуществила…
Не раз случалось, что ученого, занятого делами, далеко отстоящими от шейного узла, вдруг потянет туда, где Шевелева, склонившись над усыпленным животным, выделяла одиночное нервное волокно. «Хорошо, что вы пришли! — обрадовано встречала его аспирантка. — Я ничего тут не пойму, хоть бросай опыт. Хотела даже просить вас прийти…» И мысли и чувства их шли одной колеей, удивительно ли, что они совпадали?
Ученый верил, что с этой помощницей он доведет свои искания до конца. Ничто не помешает ему изучить механизмы, остававшиеся до сих пор сокрытыми. Была опасность, что аспирантка, воспылавшая столь внезапной любовью к узлу, так же внезапно остынет к нему. Кто заподозрит в постоянстве девушку двадцати двух лет?… Быков был твердо убежден, что никому не удастся отклонить ее от цели, она останется верной себе и ему, и вдруг случилось иначе — девушка втайне от него увлеклась делом, чуждым его интересам. Зашло ли ее новое увлечение далеко и она не вернется к шейному узлу, или, раскаявшись, сама уже не рада тому, что случилось, как бы там ни было, он, Быков, этой обиды ей не простит.
