Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Хантфорд Роланд (бесплатные серии книг txt) 📗

В июле того же года в Лондоне организовали шестой Международный географический конгресс, и Борхгревинк спешно преодолел полмира за свой счёт, чтобы успеть туда со своими новостями. В Лондоне он сразу же предложил себя в качестве руководителя экспедиции, которая должна была отправиться на мыс Адэр и провести впервые в истории зимовку на Антарктическом континенте. Конгресс принял резолюцию о том, что

исследование Антарктического региона является величайшим по масштабу географическим исследованием из всех когда-либо предпринятых… эту работу следует провести ещё до конца столетия.

После десятилетий забвения интерес к Антарктике возобновился с новой силой.

Первые плоды это принесло Бельгии: офицер военно-морского флота лейтенант Адриен де Жерлаш готовился возглавить экспедицию. Как говорил сам де Жерлаш, ему хотелось исправить тот факт, что Бельгия «была страной без опыта мореплавания, если не без мореплавателей, [где] слабо развит дух далёких странствий». Приметы времени затронули и эту страну.

За четыре года до описываемых событий барон Адольф Эрик Норденшёльд, яркая личность, покоритель Северо-Восточного прохода, предвестник первого пересечения Гренландии Нансеном, уже пытался организовать антарктическую экспедицию. Де Жерлаш вызвался участвовать в ней, даже умолял об этом. Он не получил ответа, да и сама экспедиция не состоялась. Но бельгийский лейтенант всерьёз загорелся этой идеей. Если он не может присоединиться к чужой экспедиции, если такой экспедиции просто не существует, значит он должен организовать свою собственную. За этим стояла глубочайшая вера. Бельгия тогда была поглощена делом первостепенной важности — колонизацией Конго. Бельгийский король Леопольд не одобрял ничего, что отвлекало бы его подданных от этой цели, а потому не дал согласия на экспедицию. Получить средства на исследование Антарктики оказалось необычайно трудно.

Однако благодаря непоколебимой решимости де Жерлаш преодолел все трудности, стоявшие на его пути. Каким-то образом он нашёл деньги и приобрёл корабль. В лучших традициях полярных исследований им оказалось старое норвежское зверобойное судно, и не какое-то, а «Патриа» — то самое, на котором Амундсен совершил своё первое плавание в Арктику за год или два до этого. Корабль получил новое имя — «Бельжика» — и 4 июля 1896 года отправился в Сандефьорд для ремонта.

В ту же гавань из Арктики вернулся «Джейсон» с Амундсеном на борту. Это был шанс, которого он так ждал. Руаль записался добровольцем в команду де Жерлаша 29 июля.

Амундсена никто не знал, он был просто одним из многих желающих отправиться на «Бельжике» к таинственному Югу. Де Жерлаш показал его письмо Йохану Брайду, судовладельцу из Сандефьорда, почётному консулу Бельгии и агенту «Бельжики». Комментарий Брайда, написанный на полях письма, гласил: «Возьмите его, друг мой!»

Брайд был старым арктическим шкипером, умевшим оценивать моряков. Без сомнения, де Жерлаш полагался на его советы. Он принял Амундсена в команду. Тот вызвался служить без оплаты, что тоже говорило в его пользу. С другой стороны, де Жерлаш стремился брать в экспедицию только подготовленных полярных путешественников, и в Амундсене, как он сказал, увидел «моряка и лыжника». На его решение также повлиял тот факт, что Амундсен был соотечественником Нансена. Лихорадочное ожидание возвращения Нансена как раз достигло своего апогея.

13 августа он высадился в Вардо, на севере Норвегии. Это было первое известие о Нансене со времени его исчезновения в арктических льдах три года назад. Он сошёл на берег как человек, вернувшийся с того света.

Вдвоём с Хьялмаром Йохансеном они ушли с «Фрама» к Северному полюсу, взяв сани, собак и лыжи. Они не достигли полюса, но дошли до 86°14?, самой северной точки из тех, которые когда-либо покорялись человеку. Это находилось на целых 170 миль дальше финишной черты любого другого полярного исследователя. Нансен и Йохансен оказались к полюсу ближе, чем кто-либо другой. Одного этого уже было достаточно, чтобы сделать их героями дня, но воображение публики поразили дальнейшие события. Их спасение из дрейфующих паковых льдов стало одним из классических примеров полярных исследований. Пятьсот миль трудностей не сломили дух этих удивительных людей. Всё закончилось зимовкой в землянке на одном из арктических островов пустынного архипелага Земля Франца-Иосифа и удивительной встречей с экспедицией Джексона-Хармсворта. На спасательном корабле экспедиции «Виндворд» Нансен и Йохансен возвратились в цивилизацию. Ровно через неделю после этого «Фрам» вернулся в Норвегию. Он дрейфовал через полярный бассейн, как и предвидел Нансен, и прошёл через ужасные испытания во льдах, едва не раздавивших его. В отличие от почти всех остальных арктических экспедиций команда не потеряла ни одного человека. И самое главное — Нансен наголову разбил всех этих специалистов, имевших непререкаемый арктический авторитет и предрекавших ему несчастье. Некоторые из них, конечно, никогда не простили этого Нансену. Но таков был прямой путь к сердцу публики.

Норвегия ликовала в экстазе патриотической лихорадки. Нансен возник изо льдов, чтобы вернуть соотечественникам национальную гордость и уверенность в себе (всё это им было необходимо в борьбе за независимость). Не будучи политиком по складу своей натуры, он сослужил службу лидерам нации. «До сих пор никто не думал, что маленькая Норвегия может участвовать в чём-то настолько большом, — сказал национальный поэт Бьёрнстерн Бьёрнсон в своей поздравительной речи Нансену в Христиании перед толпой в тридцать тысяч человек. И этот великий подвиг стал подтверждением собственной силы для целой нации».

Высокий, светловолосый, окружённый аурой непобедимости, Нансен стал для своих соотечественников полубогом. Известный художник Эрик Веренскиольд использовал его образ как модель для иллюстраций к популярному изданию «Саг», вследствие чего Нансен вошёл в тысячи норвежских домов в образе средневекового норвежского героя — короля Олафа Трюггвасона [14]. То есть в Норвегии национальным идеалом стал полярный исследователь (не самый плохой идеал!).

За границей Нансен произвёл эффект, намного превосходивший тот, что вызвал его первый переход через Гренландию. Два фактора стали тому причиной: задуманное имело принципиально иной масштаб и совсем по-другому было представлено публике. Тогда это была книга, написанная самим Нансеном, теперь — популярные газеты. Его личность приглянулась журналистам, потому что подходила для упрощения идеи, казалась всем понятной, помогала превращать жизнь в кукольный театр известных фигур в новостях. Он не был лишён некоторой доли тщеславия: ходил в чёрной шляпе матадора и характерном пиджаке, застёгнутом до самого горла, который стал известен как «нансеновский жакет». В таком облачении его высокая нордическая фигура в сочетании с присущей ему внутренней меланхолией и эмоциональным пылом стала известна всему миру по фотографиям в газетах. Он мгновенно попал в заголовки и стал публичной личностью. В этом смысле Нансен был эталонным порождением прессы: первым из популярных современных героев-полярников.

Всё ещё молодое искусство журналистики нуждалось в подпитке героями для выхода из состояния патриотической горячки и для того, чтобы с этими фигурами масштаба Нансена можно было идентифицировать себя, убегая от единообразия промышленной цивилизации. Исследователь казался подходящим героем, а полярный исследователь, с его легко драматизируемой средой, — тем более. Поэтому появление Нансена, человека из далёких земель, покрытых вечными льдами, сыграло на руку массовой аудитории, ищущей чужих приключений. Его именем открылось то, что не совсем точно назвали героической эпохой полярных исследований. Стало понятно, что Амундсену следовало воспользоваться отражённой славой своего знаменитого соотечественника.

Руаль набрал недостающее количество морских часов — и был назначен на «Бельжику» вторым помощником. Но сертификат он получил всего восемнадцать месяцев назад, а потому мог плавать только в территориальных водах, причём всё больше наугад. Его назначили на эту должность с условием, что быстро усовершенствует свои навигационные навыки. Также ему нужно было научиться хоть немного говорить по-французски и по-фламандски, чтобы командовать бельгийскими матросами. Он удачно объединил все потребности, приступив в начале 1897 года к обучению навигации у голландского преподавателя в Антверпене.