Первая мировая война - Гилберт Мартин (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
Проницательность Макартура выглядела необычно на фоне тех проблем, которые выявила даже победа при Сен-Миеле. В тот же день, когда он предложил продолжить наступление, начальник штаба его дивизии сообщал, что солдат плохо снабжают продовольствием и обмундированием. Проблемы с логистикой вынудили танки полковника Паттона 32 часа ждать, пока бензовозы преодолеют расстояние 4,5 километра и доставят необходимое горючее. 15 сентября, когда Сен-Миельский выступ посетил Клемансо, его привели в ярость пробки и хаос на дорогах. «Им требовалась американская армия, – с раздражением писал он. – Они ее получили. Всякий, кто, подобно мне, видел безнадежные заторы в Тьокуре, может поздравить себя с тем, что американцы не пришли раньше». Но, как сообщала немецкая разведка, самой большой угрозой для наступления, планировавшегося через две недели, было то, что «американцы не обладают достаточным опытом и поэтому не боятся большого наступления. Пока у наших солдат сложилось слишком высокое мнение об американцах». Сражение за Сен-Миель закончилось победой союзников, но «большое наступление» было еще впереди.
Во время наступления на Сен-Миель на французском и британском участках и на линии Гинденбурга также предпринимались попытки атаковать, на которые немцы отвечали контратаками. Однако немецкие войска удерживали позиции. Слухи об успехах союзников могли оказаться ложными: деревня Паньи-сюр-Мозель на южной оконечности немецких укреплений, якобы захваченная американцами при наступлении на Сен-Миель, оставалась в руках немцев до самого окончания войны. На памятнике жертвам войны, установленном рядом с деревней, есть табличка с именем 15-летнего мальчика, «без причины» убитого немцами через два месяца после начала войны. Сам памятник изображает солдата с собакой.
В августе и сентябре источником беспокойства для союзников снова стала Россия. 31 августа британский морской атташе в Петрограде, капитан Кроми, был убит большевиками прямо в здании посольства. 2 сентября большевики объявили о начале «красного террора». Только в Петрограде было казнено 512 противников режима. 11 сентября 4500 американских солдат высадились в Архангельске. В тот же день под Мурманском британские войска после успешной операции против Красной армии продвинулись на 40 километров вдоль реки Двина.
14 сентября союзники предприняли наступление под Салониками, началом которого стал шестичасовой артиллерийский обстрел болгарских позиций. В штаб-квартире немцев в Скопье, в 26 километрах севернее, был слышен гром пушек, нарушивший тишину раннего утра. Впрочем, как это часто случалось на Западном фронте, артиллерийский огонь уничтожил проволочные заграждения врага, но не нанес существенного ущерба большей части пулеметных гнезд и артиллерийских позиций. Тем не менее сербам удалось захватить крутую гору Ветреник – решающей стала штыковая атака, предпринятая вместе с французскими и сенегальскими подразделениями.
В тот же день австрийцы обратились к союзникам, в том числе Соединенным Штатам, а также нейтральным странам с просьбой согласиться на «конфиденциальный и ни к чему не обязывающий обмен мнениями» на нейтральной территории в поисках возможного мира. Соединенные Штаты сразу же отвергли предложение, Британия и Франция последовали их примеру после некоторой паузы. Недовольство высказало даже немецкое правительство. Война должна была продолжаться, истощая силы миллионов людей. Пример этой усталости приводил в своем дневнике пацифист Клиффорд Аллен, который 14 сентября встречался с заместителем секретаря Лейбористской партии Великобритании Джимом Мидлтоном: «Джим явно сломлен горем, которое принесла война. Его буквально преследуют эшелоны с солдатами в касках и с ранцами, отправляющиеся с вокзалов Виктория и Ватерлоо и с грохотом проносящиеся мимо его дома в Уимблдоне. Он утратил обычную веселость и чувство юмора».
15 сентября продолжались бои в Македонии, где появилась новая сила, Югославская дивизия, которая воплощала стремление южных славян – словенцев, хорватов, сербов, боснийцев, черногорцев и македонцев – к территориальному объединению после изгнания австрийцев из Лайбаха, Аграма, Белграда, Сараева, Цетинье и Скопье. 15 сентября дивизия пересекла границу между Грецией и Сербией и тут же прекратила наступление – солдаты обнимались друг с другом и с французами, сражавшимися рядом с ними. Им было приказано возобновить боевые действия: война далеко не закончена.
В тот день 36 000 сербов, французов и итальянцев были брошены против 12 000 болгар и немцев. Однако болгарские пулеметчики оказались такими упорными, что для их подавления французам пришлось применить огнеметы – впервые на участке фронта под Салониками, – и только после этого удалось выбить защитников с трех горных вершин. На следующий день, 16 сентября, командующий 2-й болгарской армией генерал Луков заинтересовался австрийскими мирными инициативами. Царь Фердинанд, Верховный главнокомандующий болгарской армией, ответил ему: «Идите и умрите на теперешних позициях».
16 сентября взбунтовались два болгарских полка. Они больше не хотели воевать. Немецкий командир, генерал фон Шольц, один из героев сражения при Танненберге, приказал генералу фон Рейтеру, под началом которого находился резерв, взять пистолет и вместе со своим штабом отправиться на позиции, чтобы подавить мятеж. Когда стало ясно, что бо?льшая часть болгар отказывается сражаться, Шольц отдал приказ к частичному отступлению. Через начальника австрийского Генерального штаба генерала Арца фон Штрауссенбурга Гинденбургу была направлена просьба о подкреплении, однако Гинденбург не располагал свободными резервами для этого отдаленного, почти забытого театра военных действий. Он мог предоставить только одну немецкую бригаду, которая была расквартирована в Крыму и для переброски которой требовалось не менее двух недель; ей приказали морем отправляться в болгарский порт Варна, а затем добираться по суше через Болгарию и Македонию.
18 сентября греческие и британские войска начали наступление у Дойранского озера. Без накладок не обошлось: солдаты 24-го пехотного полка поднялись на вершину Гран-Куроне, но под интенсивным огнем болгарских пулеметов были вынуждены отступить и попали в британское газовое облако. Их командир, подполковник Берджес, трижды раненный и попавший в плен, был награжден Крестом Виктории. Три британских батальона, наступавшие на хребет Пип, также попали под такой плотный огонь болгарских пулеметов, что в лощину, с которой началась атака, вернулась только треть британских солдат. В результате обстрела болгарской артиллерии загорелась трава, и раздуваемый ветром пожар достиг такой силы, что Критская дивизия греков была вынуждена отступить со склона горы.
После двухдневного сражения союзники захватили город Дойран и вершину Пти-Куроне, однако Гран-Куроне оставался в руках болгар. 20 сентября болгарские части получили приказ к отступлению. Британцы, французы и греки, вышедшие на позиции, которые они тщетно атаковали четырьмя днями раньше, обнаружили, что они пусты. Хребет Пип, Гран-Куроне и Глаз Дьявола, которые два года нависали над позициями союзников, словно насмехаясь над всеми попытками их захватить, теперь были безвредными и бесполезными. Солдаты, погибшие во время безуспешных боев предыдущих дней, лежали там, где их настигла смерть.
Два дня спустя сербские войска были уже в 22,5 километра к северу от линии, с которой начали наступление. Марокканские подразделения французской армии, спахи, стремительно продвигались вперед на своих жеребцах. 21 сентября они вошли в город Прилеп, оставленный немцами и болгарами. Сербское население на руках отнесло первых освободителей к зданию, в котором всего несколько часов назад – и на протяжении трех лет – располагался немецкий штаб.
Поражения болгарских войск в Македонии вызвали беспорядки в столице Болгарии, Софии, и бунт в столичном гарнизоне. 23 сентября начались волнения еще в трех болгарских городах, где революционные студенты организовали Советы. Против мятежников в Софии были направлены верные правительству кадеты (в Петрограде для поддержки старого режима также использовали кадетов), усиленные немецкой дивизией, прибывшей в Болгарию из Крыма, но слишком поздно, чтобы повлиять на ход сражений в Македонии.
