Мышление. Системное исследование - Курпатов Андрей (читать книги без регистрации полные txt) 📗
В нейрофизиологии этот феномен показан с достаточной определенностью – пока некие возбуждения не собраны психикой в хоть сколько-нибудь ясно различимый «объект», никакая реакция на него со стороны той же психики невозможна, а потому он как бы и не существует. Пока эти нервные импульсы блуждают по нейронным дугам без соответствующего замыкания, это раздражение, образно говоря, – лишь элемент фона, «белого шума», но не фигура, по отношению к которой возможно некое действие (по отношению к которой вообще возможно какое-либо отношение).
Иными словами, нечто должно возникнуть в нас как «объект», и тогда он берется в работу; точнее говоря, возникнет как «интеллектуальный объект» и будет взят в работу нашей «интеллектуальной функцией»(и тут мы снова должны вспомнить о математическом понятии «функции»), которая соотнесет его далее уже с другими множествами «интеллектуальных объектов».
Возникновение «интеллектуальных объектов»
Для описания феномена «возникновения» интеллектуальных объектов в нейрофизиологии принято понятие «ага-стимула» – когда некое неоформленное еще «нечто» складывается в объект, по отношению к которому уже возможно какое-то отношение [В. Шульц]. Всякий интеллектуальный объект, ставший элементом нашего мышления, прошел через эту фазу «ага-эффекта» (как правило, целой серии соответствующих реакций).
При этом сам данный «ага-эффект» есть нечто иное, как результат соотнесения уже существующих в нас интеллектуальных объектов с теми, что только возникают в нашем мозгу в момент, собственно, этих «ага-стимулов». То есть сам процесс возникновения интеллектуального объекта есть результат работы интеллектуальной функции.
В связи с этим необходимо сделать одно очевидное, но важное уточнение: поскольку все интеллектуальные объекты создаются (воссоздаются) мною, моей психикой (моей интеллектуальной функцией), то все они являются моими, а потому, еще и в этом смысле, сугубо специфичными.
Мы относительно легко коммуницируем друг с другом, и нам кажется, что в процессе этой коммуникации мы передаем друг другу значения своих интеллектуальных объектов (облеченных в слова и иные знаки – мимику, жесты и т. д.), то есть как бы обмениваемся ими, но это совершеннейшая иллюзия [У. В. О. Куайн]. Мы не обмениваемся интеллектуальными объектами друг с другом, мы всегдаи только создаем свои собственные интеллектуальные объекты, хотя в ряде случаев и «по мотивам» интеллектуальных объектов других людей, переданных нам посредством тех или иных знаков – как, например, этот текст.
Необходимо перестать думать об «уровнях» мышления и таким образом избавиться от заблуждений, которые в связи с этим возникают. Когда мы говорим о восприятии некоего «внешнего объекта» (например, собаки), нам понятно, что, во-первых, сигнал, поступивший от него на наши рецепторы, тут же перекодируется в нервный импульс, то есть уже является «цифровым выражением», а не фактическим отражением. Во-вторых, понятно, что сигналы от одного и того же объекта могут поступать к нам на рецепторы разной модальности, и мозг затем синтезирует соответствующие данные, полученные им об этом объекте по разным путям и обработанные в разных центральных анализаторах. В-третьих, в мозгу уже должен существовать определенный навык восприятия соответствующего объекта – от каких-то элементарных механизмов дифференцировки единичных стимулов до весьма сложного процесса внесения в этот объект эссенциальной сущности.
Однако ровно то же самое происходит и при передаче нам (или от нас другому лицу) неких значений (смыслов) тех или иных интеллектуальных объектов: то есть сообщение сначала низводится до простых раздражителей, воздействующих на наши периферические рецепторы, дальше соответствующее раздражение, уже в границах нашей собственной нервной системы, перекодируется в нервный импульс, и весь последующий путь воссоздания интеллектуального объекта – уже на нашей, так сказать, психической территории – по тем же самым, в сущности, механизмам, как и те, что были описаны на примере «восприятия», приводит к формированию уже нашего интеллектуального объекта, а не того, что был как бы нам передан.
Единственное отличие в способе нашего восприятия какого-то внешнего объекта (например, собаки) и сложного понятия (например, «апории», «имманетности», «комплексного числа», «глубинной структуры предложения», «бозона Хиггса», «аллельного гена» и т. д. и т. п.) – то количество «ага-эффектов», которые должны сработать в нашем мозгу, пока соответствующий интеллектуальный объект будет в пространстве нашего мышления формироваться.
«Мышление» и «содержание»
Возникновение интеллектуальных объектов в пространстве психического происходит постоянно – мы выявляем их в поле своего восприятия (как, действительно, некие фигуры на фоне): дерево на горе, птица в небе, подушка на кровати. Но мы ведь производим их и просто внутри собственного пространства психического – например, осознав по отношению к какому-то человеку обиду или методом умозаключений «обнаружив» способ, позволяющий одновременно сложить по цветам все стороны кубика Рубика.
Причем и это восприятие «физического объекта», и это осознание своей эмоциональной реакции, которая сама является для мышления «интеллектуальным объектом», и это уясненное или выдуманное нами «правило» – все это интеллектуальные объекты, находящиеся уже и только в нашем пространстве психического, в моем индивидуальном мире интеллектуальной функции.
Отличия, которые мы обнаруживаем между разными видами (типами) интеллектуальных объектов, могут казаться нам чрезвычайно существенными – мол, тут у нас «чувства», а тут «абстрактные числа», тут «физические закономерности», а тут «метафизика существования». Но все они совершенно несущественны для мышления как такового.
Все интеллектуальные объекты являются для мышления единицами – «штуками», и оно способно производить с ними любые операции – то внося в них те или иные специфические «сущности», то используя «инварианты». Таким образом, само наше мышление, бесконечно играющее конкретными содержаниями, в рамках своей собственной деятельности – методологии мышления – совершенно от них свободно. Для него нет проблем с тем, чтобы измерить «чувства» «абстрактными числами», или обнаружить у «физических закономерностей» «метафизическую специфику».
Мир интеллектуальной функции
Итак, все, что создается нашей психикой как некие сущности (в смысле, вообще чего-то хоть как-то существующего для нас), есть «интеллектуальные объекты».
Теперь представим себе некий «черный кабинет» – что-то вроде классического фона картин Микеланджело Меризи Да Караваджо (рис. 11) – и начнем насыщать его объектами.
Рис. 11 М. Караваджо, «Пишущий святой Иероним» (прибл. 1606)
Именно так, как этот фон, выглядит, в действительности, и пространство психического. По существу, оно как бы отсутствует – мы его не замечаем, потому что наша интеллектуальная функция занята «интеллектуальными объектами». Да, мы видим не само это пространство психического (предполагаемое нами умозрительно), а «интеллектуальные объекты» и их отношения, которые, собственно, и обусловлены феноменом «интеллектуальной функции».
То есть все, как и с восприятием этой картины: сначала мы видим на ней «старика», «череп», «кусок белой ткани», «красный плащ», «книгу», «стол»…
Тут мы замечаем, что старик что-то «читает», перо в его руке заставляет задуматься о том, что он «пишет» или «делает пометки в книге». И нам нужны дополнительные интеллектуальные объекты, которые сейчас не находятся в поле нашего восприятия, чтобы идентифицировать в старике «св. Иеронима», а саму картину как «работу великого Караваджо».
Эти – дополнительные – объекты находятся, скажем так, в мире гипотетической (или общей для нашего вида) интеллектуальной функции. То есть такой «мир интеллектуальной функции» – это все возможные «интеллектуальные объекты», которые могут оказаться в пространстве психического (по существу, речь идет о культурно-историческом содержании, как его понимал Л. С. Выготский). Причем «оказываются» они в нем не автоматически, не вносятся в него неким произволом как нечто готовое и так данное, а всякий раз и непосредственно воспроизводятся конкретной психикой через отношение – интеллектуальную функцию – с другими, уже существующими в ней интеллектуальными объектами.
