Сталин - Троцкий Лев Давидович (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Внутри партии создались особые ударные ядра, из карьеристов, проворовавшихся, из развращенных сынков бюрократии, из бесстыдных и циничных элементов, искавших личной мести и пр. Это и была золотая молодежь под фирмой комсомола или партии. На партийных собраниях эти ударные группы устраивали кошачий концерт оппозиционному оратору, срывали частные собрания оппозиции, занимались на собрании партии доносами и обличениями или просто коллективными ругательствами. В распоряжении этой золотой молодежи находились автомобили бюрократии, перебрасывавшие их с одного собрания на другое. Личные обиды, не оправдавшиеся карьерные мечты, все всплыло наверх, все искало реванша под знаменем борьбы за позицию.
Якобинцев предавали суду во всех городах Франции. Наиболее непокорных истребляли в тюрьмах, на них нападала золотая молодежь, многие были в масках и избивали заключенных. Сталинской бюрократии не было бы никакого труда организовать гнев народа. Но она в этом не нуждалась, наоборот, видела в таких хотя бы и заказанных сверху самочинных действиях опасность для порядка. Избиение в тюрьмах, убийства, все это термидорианцы Кремля, могли совершать в строго-плановом порядке через ГПУ и его отряды. Те силы, на которые опирались французские термидорианцы, здесь были попросту включены в партию и в государственный механизм. Это было возможно благодаря тоталитарному характеру режима, который распоряжался всеми материальными средствами и силами нации.
Что характерно для термидора, это не только прямая измена многих якобинцев, но и крайний упадок духа у тех, которые внутренне оставались верны своему званию. Изолированные, чувствуя могущественные встречные движения и теряя уверенность в своих старых методах и идеях, якобинцы принимали покровительственную окраску, отмалчивались в критические моменты; и в Конвенте депутаты-якобинцы голосовали ногами, по советскому выражению, стремились уклониться от прямого своего мнения, когда Конвент принимал реакционное решение. По отношению к священникам многие термидорианцы оставались столь же враждебными, как и санкюлоты, их долго еше преследовали так же, как и до 9 термидора. Внешние якобинские обрядности вообще сохранялись. Календарь оставался революционный, церкви оставались посвященными верховному существу или даже разуму.
Якобинцы держались главным образом давлением улицы на Конвент. Термидорианцы, т.е. перебежчики-якобинцы, стремились к тому же методу, только с противоположного конца. Они начали организовывать хорошо одетых сынков буржуазии. Эта золотая молодежь или просто «молодые люди», как их благосклонно называла консервативная пресса, стали важным фактором в национальной политике. По мере того как якобинцы изгонялись из всех административных постов «молодые люди» занимали их места. Золотая молодежь не только нападала дубинами на якобинские клубы, но и делала активные всегда безуспешные попытки завоевать санкюлотов в предместьях.
Советская золотая молодежь кричала: долой троцкизм, да здравствует ленинский Центральный Комитет, совершенно так же, как золотая молодежь термидора кричала: долой якобинцев, да здравствует Конвент. Термидорианский Конвент и не имел почти собственных сил, если не считать некоторых вооруженных отрядов. Рельными силами в стране были якобинцы и открытая буржуазная реакция. Между санкюлотами и золотой молодежью шла открытая борьба, переходившая моментами в гражданскую войну. Термидорианцы опирались поочередно на тех и на других, давая, однако, заведомый перевес реакции.
«Помимо того, что сопротивление большинства Конвента слабело под давлением золотой молодежи, – пишет французский историк Лефевр, – оно еще расшатывалось светской жизнью, которая снова расцветала в салонах…» Эта светская жизнь получила большое политическое влияние. Период борьбы с троцкизмом был вместе с тем временем расцвета всякого рода секретных и полусекретных салонов и вообще своего рода светской жизни. Лефевр пишет: «Именно в салонах новые богачи, созданные революцией и нажравшиеся, благодаря спекуляции на бумажных деньгах, на национальных имуществах и военных поставках, начали смешиваться со старой буржуазией или с дворянами, чтобы образовать новую буржуазию, которая господствовала в 19-м столетии… Это был часто разношерстный мир, который группировался так же охотно среди какой-нибудь важной дамы, как и среди модных артисток… Так после всех великих испытаний, одни возвращались к привилегии, тогда как другие поглощались в бешенство удовольствия. Танцы особенно процветали… На политику салоны имели большое влияние. Туда стремились привлекать депутатов…»
Можно ли сердиться на это? Многие якобинцы и полуякобинцы чувствовали, что все члены тела у них как бы окоченели от слишком долгого периода лишений и воздержаний. Они стремились расправить члены. Большинство конвентов, чтоб доказать чистоту своих республиканских взглядов, постановило праздновать день «справедливой кары последнего короля французов». В ответ на это правая предложила и провела постановление праздновать день 9 термидора.
Эпоха террора простирается с 31 мая 1793 г., когда монтаньяры с помощью восстания, вызванного ими в Париже, изгнали из Конвента партию жирондистов, – до термидора, 27 июля 1794 г., т.е. до падения Робеспьера. Нет сомнения, что Робеспьер искренно желал иметь палачей с чистыми руками; и это желание было одним из поводов к его ниспровержению. Но то была одна из иллюзий ученика «добродетельного Жан-Жака Руссо». Моральный кодекс Робеспьера был основан на «цинизме» или «патриотизме», т.е. на «подавлении всего, что ведет к концентрации человеческих страстей в мерзости личного я».
Самочинные проявления реакции пугали термидорианский центр, потому что за этими союзниками справа чуялось дыхание роялизма. Французский термидор, начатый якобинцами левого крыла, в конце концов превратился в реакцию против якобинцев в целом. Имя террористов, монтаньяров, якобинцев – стало поносным. В провинции срубали деревья свободы и попирали ногами трехцветную кокарду. В советской республике это было немыслимо. Тоталитарная партия включала в себя все элементы, необходимые для реакции, мобилизовала их под официальным знаменем революции. Партия не терпела никакой конкуренции даже в борьбе со своими врагами. Борьба против троцкистов не превратилась в борьбу против большевиков, потому что партия поглотила эту борьбу целиком, поставила ей известные пределы и вела ее якобы от имени большевизма.
