Северные войны России - Широкорад Александр Борисович (прочитать книгу .TXT) 📗

В 1789 году революция произошла в государстве, состоявшем из дюжины больших провинций, имевших свои парламенты, свои законы, свои системы измерений и даже свои языки (валлонский, бретанский, басконский, гасконский, провансальский, корсиканский диалект итальянского и другие). Провинции эти связывала друг с другом в основном королевская власть. Экономические и культурные связи были весьма слабы. А к 1814 году Франция стала страной с единой экономикой и едиными законами. Употребление местных языков снизилось более чем на порядок.

Что касается внешней политики, то Робеспьер, Баррас и Наполеон делали то же, что Генрих IV, Ришелье и Людовик XIV. То есть они проводили политику, отвечавшую жизненным интересам французского государства. Другое дело, что после 1789 года прикрытием этих интересов служила революционная пропаганда.

В свою очередь монархи Европы воевали с революционной Францией не из-за сословных предрассудков, а исключительно ради национальных интересов своих государств. А вот в качестве пропагандистского прикрытия они использовали сословные предрассудки. Например, Англия десятки лет воевала с Людовиком XIV, Людовиком XV и Людовиком XVI. Неужели в 1793 году англичане так возлюбили французский королевский дом, что ввязались в войну за его реставрацию? Надо ли говорить, что просвещенные мореплаватели воевали за свои интересы. Им нужна была слабая, ограбленная Франция, а королевская или республиканская – это уже вопрос десятый.

Императрица Екатерина II стала одним из главных идеологов интервенции во Францию. Весь мир облетела ее фраза: «дело Людовика XVI есть дело всех государей Европы». После казни короля Екатерина публично плакала, позже она даже заявила, что «нужно искоренить всех французов для того, чтобы имя этого народа исчезло». Надо сказать, она добилась своего, якобинцы повсеместно обличали ее, начиная с Конвента и кончая деревенскими площадями. Карикатуры, где императрица была представлена ультрароялисткой, наводнили Европу. А тем временем мудрая государыня тихо уладила свои дела в Польше и, надо полагать, решила бы в пользу России вопрос с Черноморскими приливами, если бы прожила лет на пять дольше.

Ее взбалмошный и неуравновешенный сын Павел I поначалу в пику покойной матери поначалу решил вообще отказаться от войн. Но затем дал убедить себя, что без его вмешательства порядок в Европе восстановить невозможно, и двинул эскадру Ушакова в Адриатику, армию Суворова – в Италию. Но вскоре выяснилось, что Англия и Австрия играют Россией как марионеткой. Тогда взбешенный Павел прекратил войну с Францией и вступил в переговоры с «узурпатором» Бонопартом.

Спору нет, Павел слишком рьяно взялся за дело и явно поспешил с отправкой казачьего корпуса Платова в Индию. Но в целом политика сближения с Францией соответствовала интересам Российской империи. В свою очередь британское правительство сделало все для того, чтобы вновь стравить Россию с Францией. Дело дошло до того, что английский посол в Петербурге Витворт стал одним из организаторов заговора с целью убийства Павла I.

После смерти Павла на престол вступил его сын Александр I. Перед новым императором возникла дилемма: союз с Наполеоном или участие в очередной антифранцузской коалиции. Александр I предпочел вступить в коалицию с Англией и Австрией. Дореволюционные историки объясняли это приверженностью царя к священным правам легитимизма и т.п., советские историки – заинтересованностью дворянства в торговле с Англией. Хотя уж в чем-чем дворяне, а особенно их жены и дочери, были заинтересованы, так это во французских товарах.

На самом деле решающими оказались два субъективных фактора – влияние «немецкой» партии и честолюбие молодого царя. Матерью Александра была вюртембергская принцесса София Доротея (в православии Мария Федоровна), женой – принцесса Луиза Баденская (в православии получившая имя Елизаветы Алексеевны). Вместе с ними в Россию наехала толпа родственников и придворных. Я уж не говорю о «гатчинских» немцах, которым Павел доверил самые ответственные посты в государстве. Вся это компания настойчиво требовала от Александра вмешательства в германские дела. Еще бы! У одних «русских немцев» были там корыстные интересы, у других на родине от Наполеона пострадали родственники. Сам же Александр был крайне честолюбив и жаждал воинской славы, надеясь, что она покроет позор отцеубийства. Он решил лично предводительствовать войсками, двинувшимися в Германию.

В третью антифранцузскую коалицию вступила и Швеция. Точнее, была насильно втянута ее королем Густавом IV. Он, как и Александр I, нестерпимо жаждал военной славы. Впрочем, у короля имелась вполне материальная цель – захват земель в Померании. Густав IV явно путал XIX век с XVII и всерьез предполагал, что Швеция все еще может вершить судьбы Европы.

2 (14) января 1805 года между Россией и Швецией был заключен союзный договор. Историки считают это датой официального присоединения шведского королевства к третьей коалиции. Однако кампания 1805 года закончилась весьма печально для союзников. 20 ноября 1805 года под Аустерлицем Наполеон вдребезги разбил объединенную русско-австрийскую армию. Императоры Александр I и Франц I позорно бежали с поля боя. Шведы же попытались начать боевые действия в Померании, но вскоре были вынуждены ретироваться.

14 (26) декабря 1805 года Австрийская империя подписала с Францией сепаратный Прессбургский договор, а Пруссия, так ничего и не сделав для третьей коалиции, на следующий день, 15 (27) декабря, заключила союзный договор с Наполеоном. Таким образом, Россия осталась в одиночестве перед Наполеоном.

Казалось бы, самое время Александру I заключить мир с Наполеоном. Ведь Россия была единственной страной Европы, которая с 1798 года воевала с Францией не за свои национальные интересы, а исключительно за местечковые фамильные интересы германской мафии, объединившиеся вокруг ГолштейнТотторпской династии, незаконно носившей фамилию Романовых [103] .

Война европейской коалиции против Французской республики, а затем – против империи Наполеона, являлась подарком судьбы для России, которая получила единственный за тысячелетие шанс обеспечить свою безопасность на юге и на севере без вмешательства Европы. Наиболее важной задачей было установление контроля над Черноморскими проливами, дабы навсегда обеспечить безопасность Причерноморья и Кавказа. Второй важной проблемой было изгнание шведов из Финляндии, чтобы надежно защитить Петербург и Кронштадт.

Екатерина Великая прекрасно это понимала, Александр – нет. В нем взыграло упрямство, и он решил продолжать войну с Наполеоном. Между тем ни в 1805, ни в 1812 году Наполеон не ставил целью присоединение к своей империи хотя бы части России. Мало того, он не хотел даже менять в России систему правления. В 1812 году в Кремле и много раз потом Наполеон говорил, что мог разрушить монархию в России, отменив там крепостное право, но не сделал этого по принципиальным соображениям.

Русскому общество надо было как-то объяснить, зачем гибнут в центральной Европе десятки тысяч русских солдат. Александр I не придумал ничего умнее, чем приказать Священному Синоду объявить Наполеона... антихристом. Народу объявили, что де Наполеон еще в 1799 году в Египте тайно принял мусульманство, и много других занятных вещей. Глупость царя и Синода ужаснула всех грамотных священников. Ведь согласно канонам православной церкви антихрист должен первоначально захватить весь мир, и лишь потом погибнуть от божественных сил, а не от рук людей. Из этого следовало, что сражаться с Бонапартом бессмысленно.

В 1806 году была создана очередная, четвертая по счету антифранцузская коалиция. Англия, как всегда, дала большие деньги, Россия и Пруссия – солдат. Примкнула к коалиции и Швеция. Но теперь Густав IV был умнее. Английские деньги охотно взял, посылать же солдат на континент не спешил.

Война стран четвертой коалиции с Наполеоном кончилась так же, как и войны первой, второй и третьей коалиций. Прусские войска потерпели поражение при Иене и Ауэрштедте, русские – при Фридланде. Французы заняли Берлин и Варшаву и впервые вышли на русскую границу на реке Неман.