Большая восьмерка: цена вхождения - Уткин Анатолий Иванович (библиотека книг бесплатно без регистрации txt) 📗
Переворот, видимый из Америки
Президент Буш узнал о начале событий в Москве в своей летней резиденции в Кенебанкпорте, штат Мэн. День клонился к вечеру Президент намеревался завтра рано утром сыграть со Скаукрофтом в гольф, и тут зазвучал белый телефон. Время — 23.45. Скаукрофт звонил из отеля в городе, где CNN в его номере уже четверть часа передавало экстренные сообщения из Москвы относительно заболевшего Горбачева и замене его Янаевым, относительно создания ГКЧП, которое вводило шестимесячное чрезвычайное положение.
Советник по национальной безопасности Брент Скаукрофт рассудил, что, если переворот поддерживают столько высокопоставленных фигур, он, скорее всего увенчается успехом. И в этом случае «не стоит сжигать за собой мостов». Решили применять термин не «неконституционный, а «надконституционный» — чтобы не обижать русских. Помощник Скаукрофта Роман Попадюк посоветовал не играть в гольф. «Самое важное событие в нашей жизни нельзя встречать на поле для гольфа». Скаукрофт посмотрел в окно: «Все равно погода портится».
В Вайоминге Бейкер не считал происходящее «самым важным событием в нашей жизни». Его наблюдение за Москвой говорило ему, что противники перемен уже потеряли контроль над происходящим. «Они восстали слишком поздно»416.
19 августа 1991 г. президент Буш выступил с заявлением: «Мы глубоко обеспокоены событиями последних часов в Советском Союзе и осуждаем внеконституционное обращение к силе»417. Буш поддержал призыв Ельцина восстановить Горбачева во власти. Американский президент имел в своих руках лишь один инструмент воздействия на Советский Союз и не преминул им воспользоваться: он пообещал отложить экономическую помощь до тех пор, пока в Москве правили неконституционными методами.
Правда — обратите внимание — на следующий день Буш не отозвал американского посла из Москвы, а наоборот, прислал нового посла Страуса в Москву.
В заявлении президента нет слов типа «незаконный», нелегитимный, «неконституционный». Буш согласился, и они сошлись как на главной характеристике на термине «экстраконституционный» или «внеконституционный»418. На следующее утро президент Буш поговорил по телефону с Джеймсом Коллинзом, которому Джэк Мэтлок неделей ранее передал все посольские дела. Буш узнал, что Коллинз уже звонил Ельцину, который был полон решимости протестовать. Ему был передан анализ ЦРУ, относительно того, что переворот плохо подготовлен. Лишь Брент Скаукрофт сомневался в анализе ЦРУ.
В выступлении президента Буша-старшего, собственно, чувствуется уверенность в успехе переворота. Не может — считали американцы — не победить переворот, в котором на стороне заговорщиков участвовали вице-президент, премьер-министр, главы вооруженных сил, министерства внутренних дел и тайной полиции.
Ясно было, что Вашингтон готов иметь дело с новыми московскими властями. О Горбачеве откровенно говорилось в прошедшем времени, выражалась надежда на то, что новые лидеры Кремля будут выполнять прежние советские обязательства; относительно их действий говорилось, что они «экстраконституционные». ГКЧП уловил позитив и неоднократно передавал американское заявление в эфир. На протяжении критического дня — 19 августа — президент Буш всячески избегал попыток звонить по телефону Ельцину, хотя тот через Коллинза передал такое пожелание419. Буш был уверен, что Язов, Крючков и Павлов постараются остановить процесс распада Советского Союза, и сомнений особых в их действиях с американской стороны не выражалось. Не с этой стороны ждали заговорщиков опасности.
Только Мэтлок (и то задним числом) призывал признать отдельные республики СССР. Он исходил из того, что Язов уже пытался избежать исполнения ряда положений Договора об обычных вооруженных силах в Европе, Крючков давал оценку роли ЦРУ в событиях последних лет, Павлов клеймил западных банкиров и западные правительства, создавшие стране невероятные сложности.
Но американцы сразу отметили вялость и непрофессионализм московских заговорщиков. Подготовка была никудышной, а отсутствие воли и решимости поразительными. Только поняв это вечером 19 августа, официальный Вашингтон начинает менять свою позицию. Президент и особенно госсекретарь Бейкер обращаются к специалистам-советологам. Деннис Росс говорит, что советское военное сообщество — как и общество в целом — «уже не монолит». Военные горбачевскими годами смуты уже разделены между собой по этническим и прочим разделительным линиям. Зеллик предложил обращаться с ГКЧП сурово. Если они укрепятся, то им все равно понадобится внешняя помощь, они простят первоначальную американскую жесткость.
Колин Пауэлл спал в форте Макнэйр, когда дежурный офицер сообщил: «В Москве переворот». Он более всего был обеспокоен судьбой «маленького чемоданчика», используя который Янаев и Язов были в состоянии начать ядерную атаку против Северной Америки. Но разведывательные службы сообщили, что за последнее время не наблюдалось перемещения стратегических сил Советского Союза — его ракет, подводных лодок, бомбардировщиков. Пентагон несколько успокоился.
В ЦРУ Джордж Колт создал специальную группу наблюдения за событиями в Москве. Американские разведчики на протяжении уже нескольких месяцев знали о жестоком переутомлении Горбачева, поэтому сообщение о его болезни их не удивило. Разведка поставила правильный диагноз (который не сумел поставить в Москве Крючков): успех переворота будет зависеть от свободы и способности действовать Ельцина. Колт связался со Скаукрофтом. ЦРУ пыталось приложить все силы, чтобы скрыть свое участие в советской политической жизни. Но Колт твердо потребовал от правительства поддержки Ельцина. Фриц Эрмат снял информацию со спутников, что указало на некоторые перемещения советских войск и вооруженных сил КГБ. ЦРУ отметило, что заговорщики не сделали основательных приготовлений — не было массированных перемещений танков, армейских частей. Заговорщики не взяли под свой контроль основные коммуникации. Главное: не были арестованы вожди сепаратизма и основные противники режима. Эрмарт сказал своим сотрудникам: «Кажется, эти собаки не умеют лаять». В докладе президенту говорилось, что переворот «плохо подготовлен», что он полностью импровизирован. 45 процентов шансов за то, что в СССР создается политический тупик. 10 процентов за то, что в Кремле появится режим, похожий на андроповский. 45 процентов за то, что вся сила заговорщиков «уйдет в свисток».
В Белом доме, в Совете национальной безопасности, «сердцем» которого была т. н. Ситуационная комната, Хьюэтт дал суровую оценку любителям, столь неумело бросившимся к власти: «Эта группа не продержится у власти более месяца или двух. Они ничего не смогут сделать с экономикой. Они не могут переманить на свою сторону рабочих простыми обещаниями процветания в будущем. Приблизится экономический коллапс». Так горбачевское крушение национальной экономики привело к ситуации, когда даже выигрыш власти обрекал победителя.
Буш меняет фаворита
В шесть тридцать утра Скаукрофт взобрался в свой арендованный «Олдсмобил» и поехал к дому президента в Кеннебанкпорте. Одетый в темно-синий блезэр, президент уже ждал советника в гостиной и говорил в Джеймсом Коллинзом, высокопоставленным американским дипломатом в Москве. Тот вернулся из российского Белого дома. Здесь Ельцин осудил переворот и назвал его организаторов предателями. В такое время Америка должна была иметь в Москве своего полномочного посла. Звонок в Дель Map, назначенному послом Роберту Страусу, прежнему председателю демократической партии.
Несколько месяцев назад главным претендентом на пост посла в Москве был бывший посол в Сирии Эдвард Джереджян. Но Бессмертных спросил Бейкера в Кисловодске, может ли армянин вести сея объективно в условиях ухудшения отношений между Россией и Арменией, в ситуации войны между Арменией и Азербайджаном? Рассматривалась кандидатура Кондолизы Райс, Денниса Росса. И остановились на жителе Техаса Страусе. Горбачев воспринял это как посылку в Москву техасского соседа американского президента. Теперь относительно Страуса задавались вопросы, тот ли он человек, чтобы быть в данное время в Москве.
