Мир в движении - Автор неизвестен (первая книга .txt) 📗
Что касается общемирового влияния Соединенных Штатов, проецируемого ими на окружающий мир, то, во всех значимых областях экономики, и сопряженных с ними областях культуры оно реализуется примерно по одной и той же схеме.
Сначала, благодаря сочетанию экономической и культурной гибкости с финансовой мощью, США выходят на позиции мирового лидерства во вновь появившейся области производства, культуры, искусства или научного знания. Затем, отработав механизмы и технологии, они начинают экспортировать их пределы страны. В итоге, в самих Соединенных Штатах остается минимум того, что необходимо для сохранения технологий и кадрового ядра - если речь идет о промышленности и науке (либо традиции и школы, если речь об искусстве и культуре - но разговор о культурном влиянии и его тонкостях - это отдельная и довольно обширная тема) . Это оставляет возможность при необходимости "отыграть назад" и развернуть экспортированную за пределы США отрасль производства или научных исследований до прежнего размера и в относительно короткие сроки.
Но, даже передав отрасль заграничным партнерам, Соединенные Штаты стремятся сохранять над ней контроль, который строится на гибкой системе взаимовлияния, сдержек и противовесов, и на смещении акцентов с межгосударственного уровня сотрудничества на международно-корпоративный, надгосударственный уровень.
Вот несколько примеров такого рода.
Часть сельского хозяйства в течение конца 19 и большей части 20 века была выведена за пределы США, в основном, в соседнюю Латинскую Америку. Однако вывод его проходил очень осторожно и лишь частично. США сохранили на своей территории производство основных продуктов для внутреннего пользования и остаются крупным экспортером продовольствия, хотя объемы этого экспорта постепенно снижаются. Общий контроль над ситуацией удерживается за счет патентного права на технологии ГМО и их активное продвижение, а также за счет кредитной политики. Как следствие, возможность любого, даже очень крупного зарубежного поставщика сельхозпродукции влиять на США близка к нулю. Соединенные Штаты, во-первых, почти всегда могут тем или иным способом убедить его возобновить поставки на приемлемых для себя условиях, а, во-вторых - найти другого поставщика, за исключением разве что монополистов. К примеру, Кот-д'Ивуар выращивает 35-40% мирового производства какао. Однако это - исключительный случай, к тому же, 40% - это не далеко 100.
Добывающая промышленность на территории США минимизирована, а месторождения большей частью законсервированы. Расширение добычи невосполнимых природных ресурсов происходит либо в случаях острой необходимости, продиктованных политической ситуацией - как это сейчас происходит с нефтью, либо при отработке принципиально новых технологий, вроде технологии "сланцевого газа". В обычной ситуации США обеспечивают стабильность поставок, маневрируя в отношениях с зарубежными поставщиками. Такую политику в действии можно проследить на примере нефти, газа и Ближнего Востока за последние 50-60 лет. Привязка цен на нефть к доллару, контроль над товарными биржами и постоянная политическая игра на ближневосточном направлении, поддержание равновесия между Саудовской Аравией и Израилем с одной стороны, продажа оружия Саудовской Аравии, и поддержка её влияния в арабском мире - с другой, все это создало достаточно надежную систему контроля. Эта система эффективно работала в течение десятилетий. В тех случаях, когда она все-таки давала сбой, США восстанавливали статус-кво прямым военным вмешательством, легитимизируя его через свою идеологическую машину и механизмы влияния в ООН.
Перерабатывающая промышленность в значительной степени также выведена из США. К примеру, производство стали передано в Японию, Южную Корею, и лишь отчасти - в Индию. Во всех случаях место производства находится на некотором отдалении от источников сырья. Так, продолжая пример со сталью, крупнейшими экспортерами железной руды являются Австралия, Бразилия, Индия (это редкое исключение, однако оно уравновешено рядом других механизмов), ЮАР, Канада, Россия и Украина. Поскольку поставщики и производители оторваны друг от друга логистически, и максимально демонополизированы, ситуация легко поддается управлению через финансовые и сырьевые биржи. Аналогична ситуация и с другими видами перерабатывающей промышленности: технологическая цепочка разбивается между несколькими странами, хотя нередко остается в пределах одной корпорации.
Военно-полицейские функции регионального характера США охотно делегируют союзникам, в том числе и из числа межформационных государств, оставляя за собой только воздушную поддержку и другие виды высокотехнологической войны. А поскольку союзники-государства зачастую не очень охотно участвуют в такой кооперации, которая оказывается для них весьма затратна, и не очень выгодна, то США все чаще, и все в большем объеме прибегают к услугам специализированных негосударственных кампаний. Такая замена государственных армий корпоративными, объективно укрепляет позиции индустриальной формации в межформационном соперничестве.
В сфере финансов доллар устойчиво удерживает роль общемирового платежного средства, к которому привязано все мировое ценообразование. Его падение невыгодно ни мировым должникам, ни мировым кредиторам. К тому же оно и невозможно, как таковое, до тех пор, пока США удерживают за собой технологическое лидерство. Суть любых денег, как универсального средства платежа, сводится к их привязке к самым высоким, на данный исторический период, технологиям, а вовсе не к какому-либо материальному носителю, будь то хоть золото, хоть нефть. Этого зачастую не понимают эксперты, мыслящие доиндустриальными категориями. Однако история с появлением криптовалюты - биткоина продемонстрировала этот факт со всей очевидностью.
Передачи идеологических функций не отмечается. Напротив, заметно стремление США и далее укрепляться в роли идеологического лидера индустриальной формации.
Общая же тенденция везде одна и та же: США оставляют за собой контроль над наиболее передовыми технологиями и направлениями во всех областях человеческой деятельности. В частности, они тем жестче контролирую производство той или иной продукции, чем в большей степени она является самой передовой, самой новой технологически, самой наукоемкой и самой продвинутой в техническом плане. Все технологические цепочки "второй свежести" США спокойно передают в страны индустриальной формации. В страны доиндустриальной формации такие цепочки также передаются - но обязательно с логистическими и технологическими разрывами, обеспечивающими возможность немедленного сворачивания такого рода производств, в том случае, если ситуация выйдет из-под политического контроля Соединенных Штатов. А вот научно-технологические и исследовательские центры выводятся из США очень и очень осторожно: только на территорию стран, где достигнута достаточная устойчивость индустриальной формации, только через корпорации, особенно тесно привязанные к США, и всегда с существенными «прорехами» в технологических цепочках.
Тем не менее, утечка технологического знания из-под контроля США, прежде всего, в Китай, является одной из острых проблем, стоящих перед Вашингтоном. Однако проблема эта совсем иного рода, чем она видится политологам на постсоветском пространстве, мыслящим в категориях доиндустриальной формации и говорящих об угрозе "соперничества между США и Китаем". Проблема заключена в том, насколько успешным и устойчивым будет переход Китая в индустриальную формацию, совершаемый очень быстрыми темпами и на наших глазах. В условиях индустриальной формации роль государства нивелируется, и всякого рода противостояния и соперничества переходят в совершенно иную форму и плоскость. А вот в случае отката к доиндустриальным отношениям, Китай, получивший самый широкий доступ к технологиям индустриальной формации, и широко включенный в её технологические цепочки, действительно может стать для индустриального мира в целом, и для США в частности, источником больших проблем. Однако и в этом случае суть такого конфликта будет вовсе не в противостоянии США и Китая - а в противостоянии двух формаций, соперничающих в мировом масштабе.
