Машина порядка - Святенков Павел Вячеславович (книги онлайн полностью txt) 📗
Переход к парламентскому правлению означал бы завершение буржуазной революции в России. Однако внутренняя ситуация в стране такова, что завершение буржуазной революции на федеральном уровне может привести к кризисным явлениям на уровне регионов. Россия уже однажды попыталась перейти к республиканско-парламентскому устройству и крупно прогорела, когда выяснилось, что Временное правительство не имеет действенных рычагов для контроля за ситуацией в провинции и армии.
Приписываемая Ходорковскому и олигархам идеология означает веру во всевластие денег. Дескать, раз не можем контролировать президента, что ж – купим партии и Государственную Думу, а с ними и правительство. Точно так же думали «олигархи» в 1917 году, когда свергали царя. Наивные, они полагали, что «министры-капиталисты» решают все. У них же деньги… Увы. Все, как оказалось, решали кадры. И кадры решили.
Но не будем отвлекаться. Единый стержень, объединяющий страну, – это бюрократическая иерархия. При введении парламентского строя подразумевается, что этот стержень будет резко ослаблен за счет усиления роли политических партий. В какой-нибудь Великобритании именно партии – структуры, которые скрепляют страну. Ведь регионами правят муниципалитеты, а не назначенные правительством комиссары. У нас для контроля над регионами используют силовые министерства и «штатские» бюрократические ведомства, структуры которых пронизывают всю Россию.
В случае введения парламентского правления на федеральном уровне при сохранении прежней феодально-губернаторской вольницы на уровне регионов Россия может превратиться в игрушку авторитарных региональных вождей. При этом в правительстве возникнет хаос.
Казалось бы, мы традиционно считаем, что хуже нынешнего правительства нет ничего. Однако, как в старом анекдоте про пессимиста и оптимиста, хуже очень даже может быть. Чреда региональных диктатур на местах и хаос в центральном правительстве – вот что может принести парламентское правление, если ввести его сейчас.
Даже если правительство возглавит олигарх, поставить ситуацию под контроль будет непросто. Ибо по той же логике правительство князя Львова должно было бы править Россией как минимум десятилетие. Однако деньги решают далеко не все. Без единой непартийной и неолигархической силы сейчас не обойтись, иначе олигархо-губернаторские партии разорвут страну на куски. При нынешнем отсутствии солидарности и уровне коррупции вотумы недоверия правительству будут следовать ежемесячно, а по количеству кабинетов министров страна может быстро обогнать Италию (где за послевоенные годы сменилось более 50 правительств).
Нам нужна санация: жуликов – на пики!
В последнее время в интеллектуальных кругах России обсуждаются варианты модернизации российского общества. При этом под модернизацией понимается повышение конкурентоспособности России, усиление ее позиций в мире.
Однако идея модернизации сама по себе ущербна. Классическое определение модернизации подразумевает ускоренное («догоняющее») развитие страны в условиях жесткого авторитарного правления. Пример тому – годы правления Иосифа Сталина в CCCР и два модернизационных проекта в Китае («большой скачок» и «культурная революция»).
Но любые мобилизационные проекты, проведенные в жизнь авторитарными или тоталитарными режимами, неизменно заканчивались крахом. Вспомним все ту же «культурную революцию» или режим Пол Пота в Камбодже.
Авторитарная модернизация удалась в тех странах, которые прямо или косвенно находились под контролем развитых стран Запада. Это – Япония, Южная Корея, Тайвань, которые развивались под надзором американской армии. Это Гонконг, который был британской колонией. Активно пропагандируемая несколько лет назад чилийская модель экономической модернизации также заработала под прямым воздействием американцев.
Иначе говоря, следует различать два вида модернизационных режимов: западническо-модернизационный и национально-модернизационный. В первом случае все ясно. Развитая страна, интересы которой требуют экономической стабильности в каком-либо слабом, экономически неразвитом государстве, внедряет в нем современные технологии управления, демократию, близкое к западным стандартам законодательство, что почти автоматически приводит к бурному экономическому росту, поскольку к западным технологиям управления обществом добавляются характерные для слаборазвитых стран высокая дисциплина и трудолюбие.
С национально-модернизационными режимами сложнее. Самые простые проекты, такие, как индустриализация, которые в другой ситуации были бы реализованы государством естественно и легко (вспомним индустриализацию США или же царской России до 1917 года), проводятся национально-модернизационными режимами с чудовищным надрывом и огромной концентрацией сил, требуют гигантских жертв от целых поколений. «Ударные стройки» сопровождаются таким колоссальным напряжением экономики, что невольно приходишь к мысли, что создание промышленной базы государства – только одна, причем далеко не самая важная их составляющая.
Тирания часто решает свои внутренние проблемы за счет внешних войн. Однако делать это в ХХ веке стало сложнее – слишком большое развитие получили военные технологии. Проведение же модернизации и связанной с ней «мобилизации» позволяет достичь тех же целей, что и внешняя война, только другими способами. А именно – объединить народ вокруг власти.
Сегодня усиление страны через модернизацию невозможно. Россия слишком слаба и не выдержит крайнего напряжения сил, характерного для эпохи модернизации.
Мы привыкли думать, что в политическом смысле для модернизационного режима характерны «сталинистские» черты – высокая степень единомыслия при сохранении государственного контроля над обществом. Между тем, если мы посмотрим на Китай эпохи Мао Цзэдуна, мы увидим, что очень большую роль там играло «живое творчество масс».
Можно экстраполировать «культурную революцию» на ситуацию в нашей стране: 80–90-е годы стали для нас временем хунвэйбинов. Общество подверглось мощной атаке со стороны сил, которые считали существование государства ненужным и вредным. Одновременно правительство Горбачева предприняло попытку осуществить модернизацию советского строя. Напомним, базовыми лозунгами этого правления были перестройка и ускорение. Попытка провалилась – именно потому, что модернизация, проводимая по национальному варианту, в большинстве случаев преследует целью вовсе не развитие экономики, а «выпуск пара», приложение всех сил нации к реализации масштабного, но, как правило, никому не нужного проекта.
Вся допутинская эпоха фактически была эпохой мобилизации, когда государство и общество стремились любой ценой построить капитализм. То есть, мобилизационный режим у нас уже был! Правда, по воздействию, оказанному на экономику, его следует назвать скорее «демобилизационным». Общество и власть пошли на гигантские жертвы, чтобы построить капитализм. Методы, которыми проводились реформы, вполне сопоставимы с методами «великих строек». И главный лозунг был схожим – построить новое общество любой ценой.
Какова же альтернатива? Цель модернизации – построение в традиционном обществе таких экономических и политических отношений, внедрение таких порядков, каких в нем изначально не было. И потому модернизационный тип развития не подходит для России, в которой уже давно нет традиционного общества, а индустриальное общество построено уже достаточно давно. Сначала в форме государственного капитализма, потом – в форме капитализма частнособственнического.
И потому нам нужна не модернизация, а санация российского общества. Нужно не создавать новые структуры, что свойственно для модернизационного режима, а заставить работать старые. Тогда мы не попадем в ловушку национал-модернизации и нам не придется ставить себя в зависимость от держав Запада для проведения модернизации по западническому варианту.
