Никто кроме Путина. Почему его признает российская «система» - Хардинг Люк (читать книги онлайн бесплатно полностью без txt) 📗
Ответ ФСБ — быстрый, недоброжелательный и предсказуемый. 15 января ее сотрудники посещают работников российского Британского Совета, семерых в Екатеринбурге и шестнадцать — в Санкт-Петербурге, и приказывает им прекратить работу с британцами. Методы агентства никогда нельзя недооценивать: после полуночи в дома шестерых работников министерства иностранных дел приезжает полиция. Одних они предупреждают, что домашнего любимца может постигнуть досадный «несчастный случай», расспрашивают о здоровье слабых пожилых родственников. Других служащие налоговой предупреждают, что они находятся под уголовным следствием. В тот же вечер дорожная автоинспекция Санкт-Петербурга со съемочной группой на буксире останавливает машину Стивена Кинока и обвиняет его в том, что он вел машину в состоянии опьянения. Кинок — директор санкт-петербургского офиса Британского совета и сын лорда Нила Кинока, бывшего лидера Лейбористской партии.
Британские чиновники возмущены этим запугиванием и притеснением. «Это запугивание наших работников в классическом стиле КГБ, чтобы они чувствовали слабость своей позиции», — говорит мне один из них. Другой сравнивает методы ФСБ с «избиением библиотекаря». В Лондоне Мартин Дэвидсон, исполнительный директор Британского совета, неохотно признает, что не имеет другого выбора, кроме как временно прекратить работу региональных офисов. «Подобные действия совершались во время холодной войны. Честно говоря, мы думали, что они — позади», — вздыхает он.
В частных депешах в Вашингтон Уильям Бернс выражает солидарность с британскими собратьями. Он отмечает, что правительство Брауна «надеется пристыдить ПР [правительство России] ответным ударом, которому подвергаются тысячи российских студентов, пользующихся услугами Британского совета как ресурсного и испытательного центра для тех, кто хочет поступить в университеты Объединенного Королевства». Посол США отмечает, что к ним относится «много отпрысков элиты нации».
Эта стратегия не дала никакого эффекта. Министр иностранных дел Сергей Лавров, дочь которого училась в «London School of Economics», отметил, что поведение Британии является «доказательством того, что британская сторона ностальгирует по колониальным временам». А генерал-майор Юрий Дроздов, отставной офицер КГБ, говорил британской прессе, что работа Британского совета напрямую связана с деятельностью британской разведки, агенты которой работают вместе с США над расколом и установлением контроля над Россией.
Британские критики России эти события сочли плохим знаком. Денис МакШейн, бывший министр лейбористского правительства по вопросам Европы и член парламента, назвал их примером «новой и отвратительной России, которая рождается в XXI веке… Печально, что нация Толстого и Чайковского должна прибегать к преследованию Британского совета, который способствует развитию культуры и обменам между художниками, музыкантами и писателями. Однако сегодняшняя Россия медленно возвращается к антикультурному авторитаризму, чем мы глубоко обеспокоены».
Я спрашиваю Федора Лукьянова, редактора журнала «Россия в глобальной политике» и моего любимого российского аналитика, что он об этом думает. Ведь, бесспорно, такое поведение в советском стиле разрушает репутацию России. «По моему глубокому убеждению, Россия в течение длительного времени не заботится о своем международном имидже», — отвечает он.
Кремль также спонсирует отвратительную кампанию личного преследования Тони Брентона. «Преступление» британского посла заключается в появлении на семинаре гражданского общества в июле 2006 года вместе с Эдуардом Лимоновым — российским писателем и лидером запрещенных национал-большевиков, яростной антикремлевской молодежной организации, которую постоянно преследуют полиция и суды России. Впоследствии я узнаю, что Лимонова сажали в тюрьму Лефортово.
После форума молодые активисты Кремля выслеживают Брентона на улицах Москвы и в других местах. Активисты принадлежат к пропутинской молодежной группе «Наши», созданной кремлевскими политтехнологами после Оранжевой революции.
Активисты «Наших» прерывают Брентона во время его публичных выступлений. Они преследуют его жену и прыгают перед его служебной машиной, бросая листовки на лобовое стекло. Эти действия не являются спонтанными: как отмечает Бернс, активистам, видимо, платят.
Британский МИД жалуется российскому на то, что эта тактика является нарушением Венской конвенции.
После парламентских выборов в России 2 декабря 2007 года, на которых путинская партия «Единая Россия» одерживает блестящую, но сфальсифицированную победу, активисты «Наших» опять устраивают пикет под британским посольством в Москве. Серая морозная среда. Я решаю пойти туда пешком и посмотреть. Активисты стоят возле тусклой Москвы-реки, они выглядят жалкими — замерзшими и мокрыми. Около 20 активистов вооружены новыми плакатами. На плакатах — увеличенное фото Брентона со словом «Лузер», написанным красными чернилами на лбу. Хотя бывало и хуже — на предыдущих митингах «Наших» Брентона сравнивали с Гитлером. Британские чиновники, адепты здравого смысла и диалога, приглашают лидера «Наших» на разговор. Это лишь подталкивает к еще одной демонстрации с баннерами, на которых написано «Мы не хотим вашего чая».
«Господин Брентон — лузер, потому что выборы в России не дали ему результата, которого он хотел. Он хотел Оранжевой революции здесь. И не получил ее», — говорит мне под посольством Константин Голоскоков, 21-летний студент Московского университета. Он добавляет: «Мы не думаем, что господину Брентону следует вмешиваться во внутренние дела нашей страны. Мы попросили министерство иностранных дел лишить его аккредитации». Другой активист «Наших», Маша Дрокова, говорит мне: «Я жду его извинений».
Не обращайте внимания на то, что выборы были сфальсифицированы и что миллионы работников государственного сектора получили указание голосовать за Путина — им сказали, что если они не проголосуют, то потеряют работу. Путин победил, а Брентон проиграл. В манихейском мире Путина все чрезвычайно просто. В конце концов, активисты «Наших» прекращают свои забастовки под посольством, как говорит Бернс, «скорей всего, по указанию».
Через полгода, летом 2008-го, я догоняю активистов «Наших» в их ежегодном лагере на берегах озера Селигер на живописном севере России, близ Твери, в трех часах езды от Москвы. В озаренном солнцем сосновом лесу установлены сотни палаток. Здесь есть туалеты, веревки для белья и котелки для приготовления пищи. С другой стороны озера вдали мерцает православная церковь с тремя золотыми куполами. Если бы не огромные портреты Владимира Путина, висящие между двумя деревьями на центральном участке, этот лагерь мог бы походить на скаутский.
Я обнаруживаю, что наиболее ненавидимой нацией в кремлевском пантеоне зла в пределах досягаемости является уже не Британия, а крошечная Эстония. Россия постоянно обвиняет Эстонию и ее постсоветских балтийских соседей Латвию и Литву в «фашизме». Спор идет не об экстрадиции, а об истории XX века. Эстонцы, разумеется, не согласны с Кремлем относительно своего «освобождения» Красной армией от нацистов, видя в нем вторую оккупацию. Решение Эстонии переместить памятник солдату Красной армии вызывает яростную реакцию в России. Сторонники «Наших» в мае того года осаждают посольство страны в Москве, притащив туда огромный надувной танк.
Возле пляжа я узнаю, что активисты «Наших» держат поросенка. Они назвали животное Ильвес, в честь эстонского президента Тумаса Гендрика Ильвеса. Охранник Ильвеса, Дмитрий Иванов, одет в американский костюм, украшенный приклеенными поддельными долларовыми купюрами, и цилиндр. Он говорит мне: «Мы — не фанатики. Мы лишь поддерживаем курс правящей элиты России. Мы хотим, чтобы людям хорошо жилось. Только идиот выступал бы против этого». Будущее принадлежит России, уверенно предсказывает он: «Мы будем не в пятерке, а в тройке мощнейших экономик. К 2020 году люди будут мигрировать в Россию из таких стран, как ваша».
