Исав и Иаков: Судьба развития в России и мире. Том 1 - Кургинян Сергей Ервандович (книги онлайн без регистрации полностью txt) 📗
«Зайчики» сделать ничего подобного не могли. Но и других людей не было в оперативном распоряжении сил, решивших разыгратъ фактор баланса. Тогда они, силы эти, как-то смутно и не формулируя для себя до конца задачу, возжелали превращения «зайчиков» в «ежиков».
Конечно, такое пожелание не могло быть внятным — и для тех, кто его высказал, и для тех, кому оно было адресовано.
Конечно, превращение подобного типа не осуществляется с помощью пожеланий…
Конечно, адресация к прецедентам подобного превращения обнажает несопоставимость субъектов, эти превращения осуществлявших, и субъекта, который возжелал нового 15 апреля 2008 года.
Но для нас, занятых субъектностью как таковой, небезынтересен вопрос о том, возможно ли в принципе осуществление трансформаций данного типа. То, что ничего подобного не произошло ни на IX съезде, ни сразу после этого, понятно. Но, в принципе, можно ли переделать «зайчиков» в «ежиков»? И если можно, то как?
Обсуждая это, мы, во-первых, измерим степень несоответствия нашего политического субъекта определенным задачам, а значит, просветим изнутри этот субъект рентгеном, сравним структуру и свойства этого субъекта с разного рода другими субъектами и — кто знает? — может быть, сделаем общезначимые и не сводимые к узкой коллизии выводы стратегического характера.
Мы, во-вторых, проработаем нечто, касающееся нашего будущего. А заодно (в-третьих) решим и некую теоретическую задачу, имеющую отношение к общей проблематике развития (политической проблематике, конечно, но именно общей и именно проблематике).
Глава III. «Ежики» и «зайчики» как общетеоретическая (и политическая) проблема
Переделать животное «заяц» в животное «еж» может либо эволюция, либо генная инженерия. А не само животное. Но человек-то ведь не животное… В каком смысле?
Теперь уже неопровержимо доказано (Конрадом Лоренцем и другими), что животные способны на солидарность, сострадание, взаимоподдержку и даже любовь. Так столь ли принципиально их отличие от человека?
Волк может съесть зайчика, но не может съесть камень. Человек может синтезировать пищевые продукты из неорганических материалов. Для волка граница между съедобным (зайчик) и несъедобным (камень) фатальна и непреодолима. Суть человека — в отрицании любой фатальности и в попытках перешагнуть любые границы. Человеку дано это стремление к трансцендентному и эта способность. Он платит за нее огромную цену. (Животное, например, не знает, что оно смертно, а человек — знает).
Если человек потеряет эту способность к самотрансцендентации, отделяющую его от всего остального, — ему конец. Он или превратится в «больного зверя», или потеряет живую жизнь и станет «антропокуклой» (машиной, роботом).
Компьютеры — и те уже скоро превратятся в саморазвивающиеся системы. А человек все топчется у порога… В простейшем случае — у порога своих же собственных «резервных возможностей». Топчется, побаивается и… лишь в исключительных (экстремальных, катастрофических) ситуациях кое-кто из представителей рода человеческого рискует обратиться к своим резервам. Но ведь эти резервы есть у всех!
Спору нет, дело важное. Но есть и территория этих самых резервных возможностей. Научитесь регулярно и осмысленно посещать ее — и потенциал человечества увеличится многократно. Так ведь нет — «в час по чайной ложке». Ах, мобильный телефон… Ох, интернет… Боится человек, топчется у этого самого «порога резервности».
А ведь есть и более сложные пороки! В их числе — порог самотрансцендентации.
У вас есть разного рода «заданности». Но вы личность, и вам дано преодолевать оные. Воспользуйтесь!
Вас «просчитали»… Определили эти самые заданности и «загоняют в угол»… Но если вы вышли за границы заданностей, то все просчеты — псу под хвост, и вы победили.
Человек, смирившийся со своими заданностями, — это антропос.
Человек, преодолевающий заданности, — это Человек с большой буквы. Иначе — настоящий человек. «Повесть о настоящем человеке» отнюдь не тривиальна. Маресьев преодолел заданности и вернулся в строй. Сотни столь же героически, как и он, воевавших людей, кончали свой земной век в артели для инвалидов.
«Хомо политикус» — он ведь еще и «Хомо». Если он только «Хомо политикус», тогда «пиши пропало». Тогда не пытайтесь преобразовывать «зайчиков» в «ежиков». Хотите иметь вместо «партии зайчиков» «партию ежиков» — переберите людишек… Наберите «ежиков», уберите «зайчиков», научитесь выявлять этих «зайчиков» раньше, чем они вас сдадут. А они на то и «зайчики», чтобы сдавать.
Это простейший и наиболее адекватный путь. В принципе есть и другая возможность. Сразу оговорю — предельно проблематичная и потому почти химерическая, но… Но может оказаться, что в условиях регресса классические исторические возможности (они же «революция сверху» и «революция снизу») нереализуемы по причине отсутствия истории (какая история, если регресс?). Что же касается всегда остающейся посткатастрофической возможности… Да, она всегда есть. В конце концов, когда мы говорим «1917 год» и называем его «революцией снизу», то это лишь отчасти корректно. Классической революцией снизу была Великая Французская буржуазная революция. Что же касается 1917 года, то в какой-то мере (нынешний уровень исследования не позволяет сказать, в какой именно) это было посткатастрофическое строительство чего-то нового руками страстной и дееспособной секты («партии нового типа»). Когда все остальное исчерпало себя (а все остальное исчерпало себя очень быстро), не осталось ничего, кроме такой секты. К вопросу о знаменитых фразах «власть валялась в грязи», а также «есть такая партия».
Ничего нет для меня сегодня мрачнее подобной перспективы постольку, поскольку (а) она слишком химерична (секты такой не видно), (б) она должна осуществляться на территории ядерной сверхдержавы, (в) она еще уменьшит и без того слишком малый потенциал уставшего народа (демографический в том числе, но не только), (г) она по определению должна быть сопряжена с риском мировой, то есть глобальной ядерной, войны, и так далее.
Мрачнее этой перспективы — только перспектива абсолютного конца российской истории. Да и то только потому, что — и я готов это доказывать любому читателю — такой абсолютный конец российской истории станет одновременно концом истории мировой.
И все же… Если классических исторических возможностей нет… Если пострегрессивная катастрофика в качестве возможности слишком высокоиздержечна и маловероятна… Если обнуление всех возможностей — это конец человечества… Если все это так, то почему не рассмотреть самую умозрительную, химерическую, неправдоподобную — но тем не менее не нулевую — возможность, связанную с тем, что человек может себя менять, что метафорический «зайчик» (в отличие от зайчика буквального) ТЕОРЕТИЧЕСКИ и впрямь может стать «ежиком» с помощью процедуры, которую я называю «самотрансцендентация»? Речь идет о способности человека (пока — только человека!) самому себя перепрограммировать. Причем достаточно радикальным образом. Речь идет о возможности преодолевать все заданности, все барьеры своих возможностей.
Не иронизируй, читатель… Я и сам могу посоревноваться с тобою в этой иронии.
Но, во-первых, исследование этой возможности для нас с тобой далеко не бессмысленно с общей точки зрения, безотносительно ко всяким там съездам и их участникам.
Во-вторых, если других политических возможностей «нэт» (а мы только что обсудили, почему «нэт»), то отчего бы не рассмотреть и эту? Причем тогда уже не только с общетеоретической, но и с политической точки зрения.
А в-третьих… В-третьих, мало ли куда нас с тобой выведет это рассмотрение — небессмысленное, как мы уже установили, и с теоретической, и с политической точки зрения.
Так стоит ли иронизировать «по поводу повода», породившего подобное рассмотрение?
