Низшая раса - Калашников Максим (мир книг .TXT) 📗
Термитные бомбы вызывают сотни пожаров в жилых кварталах. Пожарные службы не справляются с огнём. Уничтожен водопровод: перебиты трубы. Зияющие воронки от бомб наполняются водой. Бушует огненная буря. Над Парижем стелются облака отравляющих газов, уничтожающих всё живое. Взрывы постепенно замолкают. Мёртвая тишина распространяется над раскалённым городом…
Это журнал публикует отрывок из фантастического романа немца Гельдерса – "Воздушная война".
А вот и проект тогда страшно знаменитого архитектора Ле Корбюзье – перестройка Парижа для лучшего противостояния налётам авиационных армад. Центр города застраивается 220-метровыми домами-башнями, крестообразными при виде сверху. Между ними – обширные подземные сооружения и гаражи, покрытые сверху бетонными плитами. Каждый дом так отступает от края улицы, чтобы при обрушении не завалил её своими обломками. Промышленность выносится за городскую черту. Жилые кварталы строятся из 12-этажных домов уступами-"зубьями", без внутренних дворов. Улицы широки – по требованиям ПВО. Именно так в советские годы будут строить жилые районы в Москве. Ну а более отдалённые от центра районы – это, по Корбюзье, двух– и трёхэтажные виллы. В хорошо защищённом центре города – комплексный вокзал: под землёй – метро, на земле – железная дорога, а на крыше – аэропорт. Две основных магистрали, пересекая город крест-накрест, обеспечивают быстрое движение. Улицы ведут к каждому дому-гиганту, в каждый квартал. Перекрёстков – минимум…
Но особенно поразил меня отрывок из фантастического романа "Десант" некоего капитана Кида, опубликованный в мартовском номере "ТМ" за 1937 год. Сюжет таков: война Америки с Японией на Тихом океане. (Реальная их война начнётся в декабре 1941 года, с Перл-Харбора.) Американцы собирают грандиозную армаду: авианосцы, дредноуты и крейсеры, десантные суда. Их замысел – высадиться в Корее, с 1894 года оккупированной Японией. Тем самым янки разрушают связность Японской империи, ибо захват Кореи (высадка в портах Расин и Сейсин) отрезает японцев от китайского сырья, от их сухопутной базы в Маньчжурии. Но для того, чтобы обмануть японцев, янки отвлекают сильнейшую часть их флота на эскадру-приманку, начиная сражение у… Вы не поверите: у острова Мидуэй! Там, где в 1942 году действительно произойдёт роковая для Японии морская битва. Вот и подумаешь поневоле: а не умеют ли писатели видеть размытые тени будущего?
На страницах этого романа вы попадаете в горячий технотриллер. Грохочут орудия главного калибра. Вьются в карусели воздушных боёв палубные самолёты. Против японцев применяются зенитные ракеты – аэроторпеды, летящие на звук авиамотора. Причём голоса американских двигателей изменены: чтобы ракеты не сбивали своих. В рубку адмирала – боевой центр управления – стекаются телевизионные картинки с самолётов-разведчиков, причём особая электронная система сводит все телеизображения в одну общую картину. К берегу прорываются быстроходные катера на двух человек: они везут пулемётчиков и постановщиков дымзавес. Их задача – зацепиться за берег. А следом идут тяжёлые мотоботы с основным десантом. Японские береговые батареи подавляются огнём с моря, в тыл обороны самураев высаживаются тактические воздушные десанты. С самолётов американцы сбрасывают на берег шаровидные танки с гофрированной бронёй.
Ну, прямо "Буря в пустыне" образца тридцатых!
Над морем реют гиропланы-автожиры – предтечи вертолётов. Они охотятся за вражескими подлодками и корректируют огонь своих тяжёлых кораблей. Работают радары. Правда, японцы покрывают самолёты радиопоглощающей краской, и потому эффективность радиолокации сильно падает. Блин, это же идея "стелс"! Воздушные крейсеры американцев атакуют японские корабли: двухтонные бронебойные бомбы прошивают стальные палубы врага и корёжат нутро их кораблей. Японцы пускают в ход телеуправляемые торпеды: их лодки могут стрелять ими с большой глубины…
Да, читатель, мир уже бредил войной. Войной высокотехнологичной и беспощадной, идущей в бешеном ритме. Он чувствовал её приближение. Подготовка СССР к войне требовала железной дисциплины. Здесь не было времени на дискуссии и оппозиции. Надо было успеть построить и промышленность, и вооружённые силы, которые ещё в 1929-м были почти небоеспособны и могли выдержать столкновение с противником максимум масштаба Польши. Поэтому Сталин жестоко подавлял несогласных, требовал порядка и выполнения приказов. Иначе было просто не выжить.
Но это же порождало смертельное противоречие: само строительство нового общества – первыми в мире! – требовало свободы дискуссии, вольного интеллектуального поиска. Но жёсткая армейская дисциплина всё это подавляла. И здесь заключалась трагедия страны: либо допустить свободу дискуссий и оппозиции, но рухнуть под ударами сильного противника через считанные годы, либо выстоять в войне, но потерять свободу поиска.
СССР не смог решить этой проблемы. Хотя Сталин и пытался сделать это, в конце жизни начав дискуссию о будущем Союза, написав великолепную работу "Экономические проблемы социализма", где, собственно, и выдвинул идею страны – высокотехнологичной корпорации. Но было уже поздно: пришёл страх. Страх перед доносами и лагерями за неблагонадёжность. Железная дисциплина обеспечила победу в 1945-м, но придавила интеллект нации. Как я ни уважаю Иосифа Виссарионовича, но обязан признать горький факт. Ни при Хрущёве, ни при Брежневе таких дискуссий-поисков не велось – всё заменил импорт западных теорий, враждебных СССР. Фрондёры становились антисоветчиками. А в идеологии и философии царила мёртвая, казённо-скучная, застывшая сусловщина. А в итоге – низшая раса у власти. И пустышка-Горбачёв.
Марксистско-ленинская идеология превратилась в догму. Она уже не отвечала ни духу времени, ни его вызовам. В омертвелую догму перестали верить – в том числе и сами коммунисты. А разрушение веры в идею и общее дело на её основе порушило и страну: ибо СССР – идеократия. На место светлой идеи и общего дела пришли алчность, жевательные рефлексы низшей расы, дикие суеверия и пещерный национализм.
Трагедия правящей партии.
С этой причиной тесно связана вторая – загнивание партии. В СССР существовало два управляющих аппарата: государственный и партийный. Партия дублировала государство: в ЦК были даже отраслевые отделы – например, тяжёлой промышленности, лёгкой, машиностроения и т.д. То же дублирование было и на местах: горсовет и горисполком – и городской комитет партии, если брать города. Или областной совет, облисполком (администрация) – и обком КПСС.
Вроде бы за управление страной отвечали государственные органы, но на самом деле их часто подменяли партийные структуры, обладавшие властью, но при этом почти безответственные. В итоге партия стала разлагаться, в неё потянулись существа низшей расы: чтобы сытно есть, брать взятки, превращать власть в материальные блага, но не работать.
Сталин, понимая эту опасность, с середины 1930-х пытался воплотить в жизнь свой план: убрать партию от рычагов непосредственного управления, оставив в её руках целеполагание, идеологию и подготовку кадров высокого качества. Именно это и стоило Иосифу Виссарионовичу жизни. После него всё понеслось по дороге разложения – и так вплоть до 1991 года. Загнивание партии вкупе с догматизацией её учения стали смертельной болезнью страны.
Именно поэтому уже в 1950-е годы СССР теряет культурно-стилевое лидерство. Если нам в тридцатые подражали, то потом Запад начинает успешную экспансию культурных кодов. Появление стиляг было первым поражением, нанесённым нам на этом фронте. Потом были битники, рок-н-ролльщики, битломаны, хиппи – и далее по списку. Создать свои молодёжные стили, моды и музыку СССР не смог. Не появилось каких-нибудь "танкистов" или "гагаринцев". Или "андромедовцев". В архитектуре, причёсках, одежде, дизайне СССР стал просто следовать за США и Европой. То же самое – и в философии. Ну а от всего этого до разочарования во всём нашем был всего один шаг. Мёртвая идеология и выродившаяся правящая партия просто не могли выработать своего стиля жизни. Тупо следуя философии "благосостояния", правящие верхи СССР упустили развитие самих людей.
