После капитализма. Будущее западной цивилизации - Фрумкин Константин Григорьевич (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
Примеры эти показывают, что коллективные предприятия существовать могут, но никаких особых преимуществ с точки зрения конкурентоспособности или эффективности производства они не дают и целей качественного повышения доходов трудящихся также не достигают. Скажем, югославская экономика, в которой рабочее самоуправление прихотливо сочеталось с бюрократическим планированием, как и экономики других социалистических стран, отставала от экономики Запада по тепам роста производительности труда и внедрению инноваций, если же говорить о влиянии рабочего самоуправления, то оно выразилось прежде всего в том, что темпы роста зарплаты в Югославии обгоняли темпы роста производительности труда, результатом чего стала затяжная инфляция.
По сравнению с капиталистическими предприятиями, коллективным гораздо труднее регулировать численность персонала, поскольку увольнять акционера, имеющего право голоса и права на прибыль, гораздо труднее. Кроме того, народные предприятия гораздо менее свободны в поиске инвестиционных ресурсов, ведь любой внешний инвестор, ставший совладельцем предприятия, ущемит власть трудового коллектива и тем самым лишит предприятие ее «социалистической невинности».
Народные предприятия довольно легко вырождаются в капиталистические. Если работника предприятия увольняют, но он сохраняет за собой пай, он превращается в обычного акционера. Еще более распространена противоположная ситуация, когда народное предприятие набирает новых работников, но при этом не дает им права совладельцев, и таким образом старые работники – владельцы паев – выступают по отношению к новым в качестве коллективного эксплуататора. В Испании действует закон, по которому численность работников кооперативов, не являющихся пайщиками, не должна превышать 10 % от численности персонала, однако на практике в кооперативах «Мондрагона» эту норму обходят. В Израиле же, где подобных законодательных ограничений нет, часты случаи, когда большинство членов кибуца не работают на принадлежащих кибуцу предприятиях, выступая, таким образом, в качестве «коллективных эксплуататоров» по отношению к наемным работникам, набираемым из числа тех, кто в Израиле занимает низовые ниши рынка труда, то есть арабов и новых эмигрантов.
В целом не существует ничего такого, чего бы умели народные предприятия и при этом не умели частнокапиталистические. А наоборот – есть.
Многоукладная экономика
Поскольку слишком многие соображения не позволяют с уверенностью утверждать, что будущее посткапиталистическое общество может быть построено только на основе государственной или только на основе коллективной собственности, то огромное количество левых организаций или левых мыслителей пришли к компромиссной идее, что в обществе будущего – или, по крайней мере, в обществе, играющем роль переходного к капиталистическому, – не будет одного доминирующего типа собственности, а будет «многоукладная экономика» и «равноправие» всех форм собственности. Идея эта чрезвычайно популярна, она присутствует в теоретических документах множества существующих или существовавших после крушения СССР левых организаций и партий.
Идея эта как политическая программа не может вызывать больших возражений хотя бы потому, что уже является реальностью современного мира. В некотором смысле можно считать, что эта программа начала реализовываться или даже уже реализована. Кстати, многие «левые» авторы как раз и видят в многообразии форм собственности доказательство социалистических перспектив человечества. Однако все формы собственности, чье сосуществование предполагают теории равноправия, – довольно старые, хорошо известные формы общественных отношений, каждая из которых уже показала свой потенциал и ни одна из которых пока что не породила жизнеспособной альтернативы капитализму.
Эклектичная смесь старых форм не является каким-то принципиально новым типом социальных отношений. Тем более что правовые и политические условия современных капиталистических государств вовсе не дискредитируют «альтернативные» формы и предоставляют полную свободу для их сосуществования. Но рыночной конкуренции с частной собственностью государственные и коллективные предприятия, как правило, выиграть не могут. Поэтому под лозунгом «равноправия всех форм собственности» обычно скрываются мечтания об увеличении доли альтернативных форм, а единственным способом достижения этой цели является сознательное поощрение альтернативных форм собственности средствами государственной политики. С этой точки зрения политика Владимира Путина, восстановившего в России мощный государственный сектор экономки, находится вполне в рамках теории «равноправия форм» и вроде бы ведет нас в будущее.
«Философы у власти»
В основе рынка лежит процедура обмена. Обмен абсолютно необходим человеческому хозяйству, поскольку любое совершенное человеком действие может быть повторено лишь в том случае, если будут компенсированы затраты на его совершение. Если затраты не компенсируются, то всякий полезный акт, например акт по производству товара, не может быть повторен, так как производитель не может достать сырья и инструментов, да и сам в конце концов умирает с голоду. Чтобы экономика не останавливалась, любой производитель должен получать компенсацию своих издержек, и на рынке и происходит это возмещение, а именно в форме обмена результатов производства на другие результаты, которые могут служить компенсацией. В свете этого можно понять, что рынок играет для организации экономики совершенно фундаментальную роль, во всяком случае более фундаментальную, чем наемный труд, тем более что рыночный обмен возник раньше капитализма и, быть может, имеет все шансы его пережить.
Для того чтобы отказаться от рыночного обмена, необходимо развести два составляющих обмен действия – предложение производителем своих товаров и услуг потребителю и получение им компенсации своих издержек.
Утопия коммунистического труда, по-видимому, предполагает, что если все члены общества будут трудиться, не заботясь о компенсации своих усилий, то в результате общество будет располагать достаточным количеством продуктов, чтобы компенсировать любые совершенные затраты, то есть на место рынка приходит некий общий фонд благ, куда все вкладывают плоды труда, не думая о награде, но из которого берут себе вознаграждение.
У этой умозрительной системы имеются две важные проблемы. Во-первых, проблема баланса спроса и предложения, проблема ориентации производителей именно на нужные потребителям цели. Вторая же – и самая важная, самая грандиозная проблема, которая в свое время погубила мировую социалистическую систему– это проблема мотивации производителя.
О проблеме баланса спроса и предложения современные социалисты не могут сказать ничего, кроме выражения надежд на возрождение различных форм регулирования рынка.
Но вот для проблемы мотивации в современных посткапиталистических штудиях есть одно потрясающее и уже почти что стереотипное решение. Имя ему – творческий труд, который в будущем потеснит, а может быть, даже и вытеснить труд обыденный, рутинный и тяжелый. Еще Оскар Уайльд в начале XX века выражал надежду, что социализм позволит всем людям, не заботясь о хлебе насущном, выражать себя в искусстве. Сегодня это направление, которое можно было бы назвать «креативизмом», становится составной частью социалистических мечтаний, в частности у таких российских мыслителей, как Владислав Иноземцев и Александр Бузгалин.
Например, Александр Бузгалин пишет, что мы стоим на пороге «новой Касталии», мира творцов, путь в будущее идет через приоритетное развитие «креатосферы», о чем говорят книги Ефремова и Стругацких. Творческий труд содержит вознаграждение в самом себе, заниматься им – удовольствие, творческие люди готовы отдаваться своему призванию, не обращая внимания на материальное вознаграждение, а значит, можно предположить, что в экономике, построенной исключительно на творческом труде, проблема мотивации будет решена.
