Левая Политика, № 16 2011. От сект к партии - Кагарлицкий Борис Юльевич (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Повторяю, нужно идти снизу, и такое движение неизбежно приведёт к созданию межрегиональной и даже общероссийской организации. Никто в Москве не имеет права объявлять себя центром, навязывать свою стратегию и тактику регионам. Регионам зачастую виднее, как им развиваться, главное, чтобы такое развитие происходило.
Создание новой левой партии необходимо и неизбежно. Подталкивать этот процесс, однако, неразумно, бессмысленно. В лучшем случае сегодняшнее коммунистическое движение может породить новую политическую партию к следующему избирательному циклу, то есть к 2017–2018 году. Может быть, и не успеем, это не трагедия, я думаю. Это будет означать, что общество не созрело для новой политики. Или, напротив, тот кризис, о котором говорил Борис Юльевич, многократно интенсифицирует развитие ситуации, и те низовые коммунистические движения в регионах, о которых я говорил, окажутся, вполне возможно, в авангарде социального протеста на местах, социальный процесс ускорится, а с ним и процесс создания партии пойдёт быстрее. Не исключаю, что придётся торговаться с режимом по поводу регистрации этой партии, а может быть, к тому времени режим и сам будет заинтересован в том, чтобы такая партия появилась. Я не буду гадать, я только уверен в том, что мы должны быть к этому готовы, и что создание низовых коммунистических организаций необходимо. Ещё год назад мне казалось, что это будет очень долгий процесс, но Геннадий Андреевич Зюганов, надо отдать ему должное, всячески ему помогает и способствует тем, что исключает людей в регионах и разгоняет партийные комитеты, выдавливая тем самым здоровые элементы из КПРФ. Сегодня уже есть Питерская «Аврора», создана «Аврора» в Нижнем Новгороде, есть «Ставропольский Союз коммунистов», есть «Союз коммунистов» в Красноярске. Сегодня идут процессы, которые неизбежно приведут к созданию подобных структур в Москве после разгрома московской организации КПРФ. И я думаю, что челябинцы тоже к этому же придут, у них полгода назад тоже был погром. Это уже достаточное число регионов, чтобы можно было говорить о всероссийской тенденции. Там, где центральное руководство КПРФ вмешивается в дела региональных организаций, исключая авторитетных коммунистов, пытаясь повлиять на идеологию и деятельность организации, там, где оно продаёт мандаты, неизбежно появляется группа недовольных, причём группа недовольных не по коммерческим, а по принципиальным соображениям. Если находится пассионарный лидер, а группа по численности и активности может обособиться от КПРФ и начать самостоятельную Деятельность, начинается процесс создания новой коммунистической организации. Каждая из этих групп может распасться через какое-то время, не выполнить исторической задачи, если она на местах не будет Решать те задачи, о которых я уже сказал: социальная база, кадры, идейно-теоретическое обновление, организация. Вот то, о чём я хотел вам рассказать, больше не задерживаю ваше внимание, спасибо.
Далее слово было предоставлено Межуеву Борису Вадимовичу (заместителю главного редактора «Русского журнала», заместителю генерального директора Фонда гражданских инициатив «Стратегия-2020», доктору философских наук, г. Москва)
Борис Межуев: Мне кажется, сейчас перед левыми стоит задача даже не развития, а создания левой среды. Сегодня, как мне представляется, левая среда разрушена, и те процессы, которые будут происходить с ней в ближайшие годы, будут ещё более сложными и катастрофическими. Я начну издалека. В 2007 году в журнале «Смысл» я опубликовал текст под названием «Кто на новенького», посвящённый феномену постоянно возникающих новых партий в российской политической жизни. Начиная с 1999, когда появился Союз Правых сил (СПС), потом «Родина», потом «Справедливая Россия», мы всё время видим, что, собственно, реальное значение, даже не политическое, а, скорее, политико-культурное, общественно-культурное значение, имеет не столько побеждающая на выборах партия — в 1999 году «Единство», в 2007 — «Единая Россия», в настоящий момент — «Народный фронт», — сколько новая партия. Новая партия выражает те общественные ожидания, на которые, в конечном счёте, ориентируются политические режимы. СПС в 1999 году выражал собой суть того, что происходило в последующие годы.
Такую же роль играла «Родина» в 2003, задав антиолигархическую повестку дня, в определённой степени анти-иммиграционную. И даже «Справедливая Россия», несмотря на то, что политически себя эта партия особенно ярко не проявила, но в каком-то смысле она сумела угадать поворот к интеллигентской правозащитной риторике, в определённой степени популистской, предварив победу прогрессистов в Соединённых Штатах Америки и в какой-то степени даже предварив определённые действия нынешнего Президента.
Конечно, мы видим, что на повестке дня сегодня, безусловно, правая партия. Правая партия, которая собирает вокруг себя всё больше самых разных, даже неожиданных сторонников. И мне кажется, что чем дальше, тем больше эта коалиция вокруг «Правого дела» будет расти. К сожалению, увеличены сроки легистратуры, то есть мы будем шесть лет иметь дело со следующей Государственной Думой и, соответственно, ротация этой новой партии будет гораздо более сложной. Но сразу с победой той или иной партии возникает её конкурент. Так, например, националисты были конкурентами правых в «нулевые» годы, как впоследствии «Справедливая Россия» стала конкурентом «Родины», предварительно вобрав её в себя. И следовательно, должен возникнуть конкурент и у правых. Вопрос, таким образом, заключается в том, сможет ли возникнуть некая левая среда, которая после и, может быть, до 2012 года, могла бы создать ясную, внятную общегражданскую альтернативу этой побеждающей правой силе. Что собой представляет эта правая сила понятно уже сегодня. Это не что иное, как прикрытие различных неолиберальных реформ, которые будут осуществляться, вероятно, с лета 2012 года. Что это за реформы, тоже понятно: пенсионная реформа, продолжение реформы ЖКХ, здравоохранения и тому подобное. Но одновременно это будет гораздо большее по своему значению политическое объединение, которое вберёт в себя очень многое, тем более, мы видим сегодня, что многие левые туда вступают. Кстати, я бы не делал особую ставку на левую культуру, потому что левая культура прекрасно приватизируется правой политикой. Начиная с конца 90-х годов, мы видим, что правая политика во многом существует за счёт левой культуры, феномен Марата Гельмана, по-моему, прекрасно это подтверждает. Никакая левая культура в каком-то таком сектантском смысле левую политику в России не сделает. Нужны ясные, понятные, общегражданские инициативы. В чём же они могут заключаться, на мой взгляд?
Здесь необходимо разобраться и понять, что представляет собой неолиберализм. Главная ошибка всех, кто пишет о неолиберализме и в России, и в Америке, и в Европе заключается, на мой взгляд, в узко экономической трактовке этого явления. В такой постановке вопроса понимание может быть вполне правильным, но обязательно не полным. Обычно неолиберализму инкриминируют экономические недостатки, торможение экономического роста, сбои в социальной политике. Но, на мой взгляд, этого недостаточно, это не объясняет, например, давно интересующий меня и моих коллег феномен отсутствия ротации в российском экономическом истеблишменте. Что бы ни случилось, какой бы кризис не произошёл, какая бы катастрофа не разразилась, ничего в российском экономическом истеблишменте не меняется. Остаются всё те же примерно люди, точно одни и те же идеи и концепции побеждают, одна и та же экономическая доктрина господствует, всё время одни и те же экономические рецепты считаются наилучшими. Ничего не меняется, и даже те люди, которые пытаются что-то изменить, вынуждены интегрироваться в это постоянное, устойчивое поле экономической аристократии. Дело, как мне кажется, в самом феномене капиталистического общества.
Капиталистическое общество по сути своей таково, что неолиберализм будет существовать в нём всегда. Капиталистическое общество фундаментально, по сути своей несправедливо. Я говорю сейчас даже не о системе неравенства, а именно о системе несправедливости. Как только капиталистическое общество само начинает двигаться к чуть большей справедливости, по крайней мере, в распределении материальных доходов, оно тут же сталкивается с кучей собственных проблем: замедлением экономического роста, инфляцией и т. п. И неолиберализм — это своего рода попытка подстегнуть экономическое развитие за счёт снижения элементов справедливости. Понятно, что общество, в котором люди, производящие необходимые для всех блага, всегда оказываются беднее, чем те, кто задействован в сфере рекламы, маркетинга, финансовых спекуляций и т. п. Такое общество по сути своей не может считаться справедливым и нравственным. Создать полностью справедливое и нравственное общество внутри капитализма невозможно. Можно ли радикально поменять эту систему, как это было в эпоху СССР, вот тут большой вопрос. С одной стороны, советское общество было более справедливым, но менее свободным. Вопрос о том, можно ли совместить справедливость и свободу, представляется мне открытым, и я не знаю, кто мог бы на него сегодня адекватно ответить. У меня нет представления даже о коммунистической утопии, которая могла бы решить эту проблему.
