Антология современного анархизма и левого радикализма. Том 2 - Негри Антонио (книги полностью .txt) 📗
Если вести речь об отдельных драках, то становится очевидным несомненное отрицание здравого смысла. Посмотрите на эту ситуацию с учетом того, что колонизатор или полицейский имеет право день-деньской избивать местного, оскорблять его, заставляя дрожать от страха. Несмотря на явную угрозу наказания, местный житель хватается за нож при самой незначительной враждебности или агрессивности, которую он может прочесть во взгляде соотечественника, брошенного на него. Дело в том, что ему не остается ничего кроме, как защищать свою индивидуальность перед лицом своего брата. Племенные междоусобицы только подливают масла в огонь, обостряя грязные дрязги, воспоминания о которых глубоко засели в памяти. С головой окунаясь в кровную месть, местный житель пытается убедить себя в том, что никакого колониализма не существует, что все, как прежде, что история продолжается. Здесь, на уровне общинных структур, мы ясно различаем знакомые модели поведения, нацеленные на уклонение. Ситуация складывается так, что погружение в потоки братской крови как будто дает местному жителю шанс не замечать препятствие и на время отложить выбор, тем не менее сохраняющий свою неизбежность. Местный житель не хочет допустить, чтобы вопрос о вооруженном сопротивлении колониализму встал со всей неприкрытой откровенностью. Таким образом, принимающее весьма конкретные формы коллективное самоуничтожение становится одним из способов, при помощи которого местный житель может сбросить неизменное мускульное напряжение. Упомянутый образец поведения относится к разряду рефлексов, срабатывающих при столкновении со смертельной опасностью. Это поведение напоминает суицидальное, и оно убеждает колонизатора в том, что этих людей нельзя назвать разумными существами (хотя именно вспышки ярости являются очевидным следствием присутствия и господства колонизатора). Тем же самым путем местный житель ухитряется обойти колонизатора. Вера в фатальную неизбежность снимает с угнетателя всю его вину; причина несчастий и бедности видится в божественном провидении — Бог есть Судьба. Думая так, порабощенный человек смиряется с расщепленностью мира, в котором он обитает, ибо все идет от Бога. Местный житель склоняется перед колонизатором и безропотно принимает свою участь. Для восстановления душевного равновесия ему необходимо ледяное спокойствие.
Между тем жизнь продолжается, и местный житель укрепляет механизмы торможения, которые сдерживают проявления его агрессивности. Поэтому множатся страшные мифы, такие обычные для общества на ранней стадии развития. Пространство вокруг местного жителя наводняется злобными духами. Они заявляют о себе каждый раз, стоит сделать лишь шаг в неправильном направлении. Все эти люди-леопарды, люди-змеи, шестиногие собаки, зомби — целый набор крошечных зверушек или устрашающих гигантов. Под их воздействием вокруг местного жителя создается такой мир запретов, барьеров и сдерживающих надписей, что по своему тотальному ужасу он не идет ни в какое сравнение с миром колонизатора. Данная магическая сверхструктура, пронизывающая местное общество, выполняет определенные и хорошо различимые функции с силой, похожей на мощную энергию сексуального влечения. Действительно, одна из характеристик ранних обществ связана с тем фактом, что либидо вызывает первейший и главнейший интерес социальной группы, или семьи. Этнологи подробно описали эту особенность ранних обществ. Мужчина, возжелавший сексуальных отношений с чужой, а не своей женщиной, должен обязательно, причем при всех, признаться в крамольном желании, а также внести штраф продуктами или отработать в пользу уязвленного мужа или целой семьи. Заметим мимоходом, что данное наблюдение доказывает, какое огромное значение придается бессознательному в так называемых «доисторических» обществах.
Обволакивающая атмосфера мифа и магии ввергает меня в пучину страха и тем самым приобретает форму несомненной реальности. Устрашая, эта реальность вовлекает меня в историю и традиции моего края или моего племени и одновременно поддерживает меня, дает мне статус так же, как если бы я получил паспорт. В слаборазвитых странах оккультная сфера принадлежит общине в целом и находится полностью во власти магии. Втягиваясь в эту сложную и запутанную сеть, где действия повторяются с прозрачной и ясной неизбежностью, я обретаю бесконечный мир, который принадлежит мне; я нахожу нечто неизменное, что становится подтверждением мира, которым я владею. Поверьте мне, зомби куда страшнее колонизаторов. Следовательно, проблема больше не в том, чтобы вести себя в соответствии с порядками колониального мира и его запутанными, как колючая проволока, требованиями, а в том, чтобы трижды подумать перед тем, как поздно ночью пойти помочиться, прокашляться или просто высунуться из дома.
По сути дела, сверхъестественные магические силы заявляют о себе, словно человеческие личности. Могущество колонизатора резко уменьшается, потому что несет отпечаток чужого происхождения. Нам уже не нужно бороться против проявлений этого могущества. Значение имеет лишь внушающий панический страх образ врага, созданный мифами. Мы чувствуем, что все решится в вечно повторяющемся столкновении, которое состоится в виртуальной реальности.
В процессе освободительной борьбы всегда наблюдается следующее. Подобный вышеописанному народ, некогда затерянный в воображаемом лабиринте, павший жертвой чудовищных ужасов и все же счастливый тем, что ему удалось забыться в мифических мучениях, такой народ становится беспокойным, начинает внутренне меняться и со слезами и кровью подвигает себя на вполне реальные и непосредственные действия. Снабжать продовольствием моджахедов, выставлять дозоры, помогать семьям, лишенным самого необходимого, занимать место убитого или посаженного в тюрьму мужа — вот конкретные задачи, которые призывают людей во время завоевания свободы.
В колониальном мире эмоциональная чувствительность местного жителя доходит до поверхности его кожи, напоминая открытую рану, которая всеми силами избегает попадания в нее какого-нибудь едкого вещества. Так и душа в страхе пятится назад, самоуничтожается и находит выход лишь в физических проявлениях. Такие всплески дали некоторым мудрым людям повод заявить, что коренной житель — просто истерический тип. Эта легко возбудимая эмоциональность доступна для наблюдения невидимым хранителям. Они поддерживают неразрывный контакт с сокровенным центром личности. В свою очередь, после завершения кризиса упомянутая эмоциональность через эротические формы выльется в движущие силы.
Мы видим, что на другом уровне эмоциональная чувствительность местного жителя истощает себя в более или менее экстатических танцах. Именно поэтому при проведении любого исследования, посвященного аспектам колониального мира, необходимо принимать во внимание феномен танца и феномен одержимости. У местного населения разрядка принимает точные формы разгула, требующего больших затрат физических сил. Через такую оргию канализируется, видоизменяется и изгоняется прочь самая ярая агрессивность и самая ненасытная жестокость. Круг, по которому движется танец, -это дозволенный круг, он защищает и позволяет. В определенное время по определенным дням мужчины и женщины собираются в установленном месте. Здесь под торжественные взоры племени они бросаются в кажущуюся беспорядочной пантомиму. В действительности весь танец необычайно упорядочен. Разнообразные движения — покачивание головы, сгибание позвоночника, отбрасывание тела назад — можно раскодировать и, как в открытой книге, прочесть в них огромное усилие общины, направленное на то, чтобы изгнать злых духов из самой себя, чтобы освободить и выразить себя. Внутри круга не существует ограничений. Пригорок, на который вы взобрались с большим трудом, словно для того, чтобы быть ближе к луне; берег реки, по которому вы скользите, словно с целью удостоверить связь, существующую между танцем и омовением, искуплением и очищением, — все это священные места. Никаких ограничений, поскольку цель, с которой вы собрались здесь вместе, состоит в том, чтобы позволить накопленной сексуальной энергии и зажатой агрессивности излиться, подобно вулканическому извержению. Символические жертвоприношения, причудливые обряды, воображаемые массовые убийства — использовать нужно все. Дурные наклонности выпускаются на волю и ^Р^^^Й^ утекают прочь с шумом расплавленной лавы.
