Сербия о себе. Сборник - Йованович Мирослав (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
3.1. Культурно-ценностный контекст неформальной экономики в Сербии
Попытка проследить связь между основными аспектами СКК и неформальной экономической деятельностью основана на данных исследования «Стратегии существования хозяйств в Сербии», проведенного летом 2000 г. в белградской неправительственной организации Центр по изучению альтернатив. Это исследование рисует ситуацию с теневой экономикой в Сербии сходно с данными предыдущих работ в этой области (Krsti? i dr., 1998; Krsti? i Stojanovi?, 2001). Однако в используемый инструментарий не была включена теория о СКК, поэтому для данного анализа я попытаюсь выстроить ее снова. Из нескольких вопросов, являющихся мерилом ценностной ориентации опрошенных, я отобрал по одному самому существенному в качестве параметра основных аспектов СКК. Все варианты сведены к принципу дихотомии для повышения эффективности анализа. Распространение ценностной базы, необходимой для сохранения доверия, выражено в степени обеспокоенности респондентов присутствием безнравственности и обмана в обществе – выказавшие наибольшую обеспокоенность рассматривались как носители доверия в обществе, те же, кого не слишком это беспокоит или не беспокоит совсем, составили противоположную группу. В качестве показателя ценностной предпосылки для установления реципроции брался вопрос о наиболее желательном способе регулирования пенсионных фондов: за их отсутствие высказались те, кто считал, что человек должен сам заботиться о средствах к существованию после завершения трудовой деятельности, в то время как мнение об обязательном наличии какой-либо упорядоченной системы пенсионного обеспечения рассматривалось как солидарность с принципом реципроции. Наличие ограниченной солидарности трактовалось с точки зрения готовности опрошенных платить налоги – тем, кто считал, что налогов не должно быть, приписывалось отсутствие ограниченной солидарности. 76% респондентов ответили, что им очень мешает наличие безнравственности и обмана. 14% считали, что люди должны искать индивидуальные решения своей пенсионной ситуации. 89% опрошенных заявили, что налоги платить необходимо. Все эти проценты равномерно распределены между занятыми и незанятыми в сфере теневой экономики. Модель логистической регрессии, где три эти варианта и их интеракции были экспланаторными, а зависимым являлся дихотомичный вариант о деятельности в неформальном секторе, не прошла тест на значимость. По этой причине был сконструирован ряд дополнительных моделей, посредством которых мы попытались исследовать связь между ценностными позициями и неформальной экономической деятельностью дифференцированно через преобладающую отрасль экономики, общее материальное положение и возраст респондентов. В результате наметилась более удачная модель, но трактовка все еще весьма затруднена. Прежде всего отрасль неформальной экономики, в которой занят респондент, не оказывает существенного влияния на исследуемые ценностные позиции, так что можно предположить, что в каждой отрасли есть те, кто уклоняется от формальных институций вследствие неприятия основополагающих норм общества, и те, кто приемлет эти ценности, но не имеет выбора относительно экономического существования. Возраст в структуре модели присутствует как самостоятельный фактор, но за исключением некоторых интеракций с перечисленными ценностями. Таким образом, дифференциация ценностных ориентаций по возрастному признаку практически не увенчалась успехом, удалось только констатировать факт (более или менее тривиальный), что возраст имеет важное значение для объяснения способов экономической деятельности. Определенное дифференцирование ценностных склонностей достигнуто на основании категорий материального положения [252] . Модель была слаба в плане прогноза (60% случаев распределено верно), особенно шансов ухода в теневую экономику (всего 15%), однако наше внимание привлек один самостоятельный эффект и один эффект интеракции, прошедшие тест значимости, а именно позиция обеспокоенности относительно распространения безнравственности и обмана и интеракция этой позиции и материального положения. Оценки статистики Вальда для этих двух эффектов 5,65 и 5,17, а оценки коэффициента В – 0,48 и 0,17 соответственно. Среди респондентов с наихудшим материальным положением более склонны к неформальной экономике те, кто показал низкий уровень доверия. Среди респондентов с низким, средним и относительно высоким материальным стандартом равное количество доверяющих и не доверяющих занято в теневых сферах, в то время как у респондентов с самым высоким материальным уровнем наблюдалась ситуация, обратная группе худшего уровня: в данном случае уход в теневую экономику зачастую вызван отторжением безнравственности и обмана в обществе.
Чем объяснить столь неконсистентную структуру? Вероятно, тем, что проблема сложна и что связь между общественным положением, ценностными позициями и экономической деятельностью трудно выразить четкой образцовой моделью. Поэтому я воспользуюсь простым описанием группы, которая в подобной ситуации представляется типичной. Эта группа в образце насчитывает всего 20 респондентов, или 1,5%, но является хорошей матрицей для описания динамики форм неформальной экономической деятельности, отступающей от стандарта: неблагополучная экономическая ситуация – слабый СКК – деятельность в неформальной экономике. Каков социокультурный профиль респондентов с высоким материальным положением, занятых в теневой сфере и выражающих озабоченность относительно безнравственности и обмана в обществе? Эту группу характеризует индивидуализированная деятельность в третичном секторе, связанная с основной работой и практически квалифицируемая как основная работа. Помимо обеспокоенности распространением безнравственности и обмана, эта группа солидаризуется и с остальными позициями, представляющими основу развития СКК, а также ориентирована на горизонтальную институционализацию. 70% опрошенных из этой группы уже имеют высшее образование или получают его, у 25% – среднее образование. В особую подгруппу выделены те, кому удалось сохранить или улучшить свой жизненный уровень в годы большого экономического кризиса. В силу вышесказанного ориентацию данной группы респондентов на теневую экономику при мощном потенциале для развития СКК не стоит рассматривать как двойной стандарт на уровне идентичности и деятельности, а прежде всего как динамически более заметную позицию в продвижении СКК, как уже сформированный ценностный ориентир, которому недостает изменения конъюнктурных параметров для перехода всей экономической деятельности в формальную сферу.
Конструирование достоверной и дающей возможность интерпретации образцовой модели, которая объяснила бы суть неформальной экономики в Сербии, требует отдельного исследования со скрупулезной операционализацией основных вариантов. Но и на основании представленного вторичного анализа можно заключить, что горизонтальная институциональная формализация теневой деятельности, которую пытаются практиковать предприниматели с высоким материальным положением и в то же время высоко развитым чувством социального доверия, эффективнее с точки зрения экономического роста, открытия рынка и увеличения жизненных шансов, нежели прожиточная теневая экономика, преобладающая в группах с низким материальным положением. Между тем напрашиваются несколько выводов и на уровне основного теоретического подхода. Как нам представляется, теория СКК нуждается в дополнительной доработке с целью ее применения к динамической и структурной трансформации основных форм экономического и общественного устройства. И хотя несомненна контекстуальная связь между уровнем развития СКК и наличием неформальной и нелегальной экономики, требуются дополнительные элементы для объяснения динамики этой связи. Речь идет не только о том, что основные аспекты СКК неравномерно распределяются среди всех членов общества или общественных групп/сообществ, но и о том, что различные группы своей деятельностью в обществе по-разному влияют на консолидирование неформальных институций. Тем самым принятие поведения и воспроизводство ценностей, охватываемых понятием СКК, будут зависеть от институциональной «готовности» той или иной группы, а также от ее структурной позиции, то есть обладания различными формами капитала.
