Кремлевский визит Фюрера - Кремлев Сергей (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
Оставим академика наедине с радостью от рождения сорок шестого энциклопедического «сына» и поразмыслим — что в этой статье было от политической злобы дня, а что и от исторической закономерности?
Маленькая Дания, имея могущественных соседей, смогла отстоять себя как национальное государство во всех исторических передрягах… Конечно, в момент своей мощи Дания была отнюдь не маленькой, но, сократившись до национальных территориальных пределов, она чужеземцев дальше не пускала. И хотя всем своим географическим положением она прямо-таки напрашивалась на включение в рейх, Гитлер ее в 1940 году лишь оккупировал в силу военной необходимости, но не аннексировал. Я об этом еще скажу…
А вот с Польшей поступили иначе! Не потому ли, что в статье БСЭ была правда?
Во всяком случае, там ее, надо полагать, было-таки немало…
Впрочем, вернемся в Берлин начала октября 1939 года…
О только что завершившемся визите Гитлер говорил со своим министром не раз…
— Кто вам запомнился больше всего, Риббентроп?
— Маршал Ворошилов и министр транспорта Каганович.
— О, это тот еврей, за здоровье которого вы пили в августе?
— Так точно, мой фюрер!
— У нас в Германии его считают главой внутреннего советского еврейского клана, тесно связанного с мировым кагалом!
— Не думаю, что это так, мой фюрер!
— Но его причисляют к крупнейшим закулисным лицам интернационального еврейства!
— Мой фюрер, мой разговор с герром Кагановичем был весьма коротким, но содержательным. Кроме того, я внимательно наблюдал за лицами и реакциями во время обоих моих посещений Москвы… И много размышлял потом…
— И ваш вывод?
— О, он прост: ни о каких акциях, руководимых интернациональным еврейством и согласованных между Москвой, Парижем, Лондоном и Нью-Йорком, всерьез говорить не приходится… Как и о каких-то перекрестных связях… В московском Политбюро — а это для всей России абсолютно всесильный орган, кроме Кагановича нет ни одного еврея…
Риббентроп умолк, взглянул на Гитлера и прибавил:
— Да и тот— вполне достойный человек с сильным характером и без еврейской хитрости…
Гитлер слушал, думал, нервно сжимал пальцы… Выслушав, отнюдь не формально сказал:
— Возможно, Риббентроп, вы и правы…
А 6 ОКТЯБРЯ Гитлер, прямо отвечая на речь Ллойда Джорджа 3 октября, выступил с речью в рейхстаге. Он поддержал план «льва» английской политики и сам предложил созвать европейскую конференцию для обсуждения проблем, возникших в связи с падением Польши, а также проблемы колоний и ограничения вооружений.
Он говорил о том, что не находится в состоянии конфликта с Францией и Англией, и опять говорил о России:
— Если в наступлении на Польшу проявилась общность интересов с Россией, то она основывается не только на однородности тех проблем, которые касаются обоих государств, но и на однородности того опыта, который оба государства приобрели в формировании отношений друг с другом…
Депутаты рейхстага, практически все в той или иной форме — партийной или военной, слушали так, что было понятно: внутреннего, глухого сопротивления тому, что говорил фюрер, — нет. А он продолжал:
— Советская Россия — это Советская Россия, а национал-социалистская Германия — это национал-социалистская Германия. Но несомненно одно: с того момента, как оба государства начали взаимно уважать их отличные друг от друга режимы и принципы, отпала всякая причина для каких-либо взаимных враждебных отношений.
Зал замер, потому что он не раз слышал совсем иное, а то, что он слышал сейчас, слишком сильно затрагивало нечто глубоко спрятанное к душе — сомнение в успешной борьбе уже со всей Европой, да и не только с ней… Гитлер же, словно отвечая на эти сомнения, говорил:
— Пакт о дружбе и сферах интересов дает обоим государствам не только мир, но и возможность счастливого и прочного сотрудничества. Германия и Советская Россия общими усилиями лишат одно из опаснейших мест в Европе его угрожающего характера и, каждая в своей сфере, будут вносить свой вклад в благополучие проживающих там людей, а тем самым и в европейский мир…
То, что говорил Гитлер, казалось бы, снимало сомнения, но оно все более невольно проступало на лицах, где все явственней читалась мысль: «Получится ли?»… А Гитлер отвечал и на нее:
— Оба государства полны решимости не допустить, чтобы между ними возникли такие проблемы, в которых таится ядро внутренних волнений и которые могли бы неблагоприятным образом затронуть отношения между обеими великими державами. Поэтому Германия и Советский Союз провели четкую границу областей обоюдных интересов…
С учетом своего предложения о европейской конференции Гитлер сказал и о Польше:
—Правительство Германской империи никогда не допустит, чтобы возникшее в дальнейшем остаточное польское государство смогло бы стать мешающим элементом для самого рейха или тем более источником помех между ним и Советской Россией…
Итак, Гитлер предлагал Европе прочный мир на условиях признания того очевидного факта, что Польша должна быть приведена к своему естественному состоянию. А таким состоянием могла быть только фактическая национально-культурная автономия, оформленная некой государственностью, но находящаяся в полной политической зависимости от тех двух стран, для которых Польша долгое время была фактором угрозы не в силу своей силы, а в силу своей готовности служить силам, враждебным как России, так и Германии…
Казалось бы, особых преград к замирению быть не могло, если…
Если бы на планете не существовало той могущественной наднациональной и вненациональной Золотой Элиты, планы которой были прямо противоположными…
Понимая это, Гитлер сам колебался. В 17.00 27 сентября он начал очередное совещание по разбору обстановки с генералитетом. Суть политической части его анализа сводился к тому, что надо готовиться к войне на упреждение планов усиления Англии, поскольку время работает не на Германию…
10 октября он эту мысль повторил, передав генералам свою памятную записку с планом мощного удара по Франции через Бельгию и Голландию, если его предложения о мире будут отвергнуты.
Генералы же склонялись к долговременной оборонительной войне…
С ГЕНЕРАЛАМИ вообще было все далеко не просто… В какой-то момент они начали чуть ли не саботировать идеи перенесения блицкрига на Запад. Вносил свой вклад и Канарис, для которого неразгромленная Англия была более привлекательной перспективой, чем ее разгром Германии при той или иной поддержке Советской России…
Еще 10 сентября Чемберлен записал в своем дневнике: «То, на что я надеюсь — это не военная победа (я весьма сомневаюсь, возможна ли она), а развал германского внутреннего фронта».
Кое-что о том, на кого мог надеяться английский премьер (и — не он один) в деле развала Германии, мы уже знаем… Но пришло время узнать и еще кое-что…
7 ноября 1939 года полковник Ганс Остер прибыл ночным поездом из Берлина во Франкфурт-на-Майне для встречи с полковником Винценцом Мюллером.
Остер занимал должность начальника центрального отдела Управления разведки и контрразведки в составе Верховного командования вермахта (Оберкомандо дер вермахт), чаще именуемого короче — «абвер».
Мюллер служил начальником оперативного отдела штаба группы армий «Ц», которой командовал 63-летний генерал-полковник Риттер фон Лееб.
Лееб принадлежал, как и генерал Бек, к «старой» школе и в марте 38-го года даже был уволен в запас с производством в генерал-полковники, но уже в октябре того же года руководил войсками, оккупировавшими Южную Богемию.
Командующим же 1-й армией группы «Ц» был 58-летний генерал-полковник Эрвин Йоб Вильгельм Георг Эрдман фон Вицлебен (произведенный в генерал-полковники 1 ноября за Польскую кампанию).
Мюллер по долгу службы часто контактировал и с тем, и с тем…
Полковник Остер, недавно разменявший пятый десяток, был и одним из наиболее доверенных офицеров главы абвера — адмирала Канариса.
Полковнику Мюллеру было немного за сорок… Однако Остер начал разговор первым по праву не старшего по возрасту, а по праву старшего по… заговору.
