Большая восьмерка: цена вхождения - Уткин Анатолий Иванович (библиотека книг бесплатно без регистрации txt) 📗
Бейкер пытался отвлечь жалкого министра от горестных дум и показал ему центр космической связи имени Джонсона. Выслуживавшийся перед американцами, Шеварднадзе протестовал перед президентом Горбачевым, а тот поручил изучить дело выполнения Договора ОВСЕ маршалу Ахромееву. Тот доложил, что указанные действия не противоречат договору. Горбачев потерял к делу интерес, что вызвало негодование Шеварднадзе123. Министр посетил Белый дом 12 декабря 1990 г. Он потрогал рождественские украшения на елке и договорился о трехдневном визите в США Горбачева в феврале наступающего года. В качестве рождественского подарка президент Буш подписал кредитную гарантию на один миллиард долларов для закупок сельхозпродуктов в Америке.
Кульминацией процесса сближения «новой» Европы была встреча глав стран ОБСЕ в Париже 19–21 ноября 1990 г. с ее финальным документом — Декларацией о безблоковой Европе, в которой были такие слова: «Конец эры конфронтации… — Нет больше противников…Будет построено новое партнерство… Безопасность неделима»324.
Безблоковая Европа. Восток выполнил свое обещание и уничтожил свой блок — ОВД. А что же Запад? Никто в НАТО и не думал здесь реализовывать безблоковую Европу. Признаемся в собственной глупости.
Горечь общественного негодования
В своих воспоминаниях Шеварднадзе пишет: «Год 1990 был равен нескольким десятилетиям. Мы жили, не успевая отдышаться, занятые многочисленными внешними заботами и находясь под постоянным внутренним давлением». Если задача
275
высокооплачиваемых дипломатов — защитить свою страну, то в этом, 1990-м году советская дипломатия проиграла все, что только можно было проиграть. И пыталась при этом придать своим диким поражениям некую маску триумфа, оцененного Нобелевским комитетом в Осло.
Внутри страны дипломатическая служба всегда пользовалась уважением. Но отходы и поражения стали столь очевидны, что никакая риторика не могла их скрыть. Начинается массовое разочарование в людях со Смоленской площади. Первые удары по ней были нанесены на Пленуме Центрального Комитета КПСС в феврале 1990 г. и достигли качеств общественного урагана на июльском пленуме ЦК, где гневом была встречена потеря Восточной Европы. Шеварднадзе: «Теперь я стал козлом отпущения. Создатель и охранитель этой системы, достигший ее вершины, я был теперь изгоем, обреченным на безжалостное третирование». В последние месяцы Шеварднадзе жил с ощущением, что требования прибалтов, германское объединение. кризис в Персидском заливе и растущие другие проблемы стали «столь интенсивными», что Шеварднадзе решил для себя «не отвлекаться на критическую защиту своих деяний. Караван идет…»
Но у него появилось четкое ощущение того, что приближается некий финиш, который сокрушит его бесславные дела. «Мне стало трудно смотреть моим партнерам в глаза. Я не мог объяснить им неожиданного осложнения всего происходящего, возникающую опасность крушения уже достигнутых соглашений». Шеварднадзе теряет доверие и Горбачева, предлагающего ему, как уже говорилось, уйти на пост вице-президента. Западные авторы называют это предложение «шагом, достойным Макиавелли»325: Став вице-президентом, он уйдет отвечать за внутренние дела и очень быстро станет всеобщим «козлом отпущения».
17 декабря 1990 г. Горбачев открыл сессию Съезда народных депутатов. «Мы недооценили глубину кризиса нашего общества». Горбачев потребовал дополнительных полномочий. Все тогда думали, что эти полномочия ему нужны.
Исторический фарс
Человек с рабской душой, министр иностранных дел Шеварднадзе предупреждал посла Мэтлока, что в случае кризиса уйдет в отставку — ведь на июльском съезде уже восемьсот человек проголосовали против него. «Днем ранее несколько товарищей предложили выпустить декларацию, «запрещающую руководству страны посылать войска в Персидский залив…. Это переполнило мою чашу терпения». Рано утром 20 декабря 1990 года, едва встав с постели, он наметил тезисы своего выступления. Тарасенко сообщил американскому послу, что Шеварднадзе заранее ни с кем не советовался, только с женой, детьми и двумя помощниками — Теймуразом Степановым и Сергеем Тарасенко. Все согласились, что Шеварднадзе лучше уйти. При этом ни слова Горбачеву. Один из заместителей Шеварднадзе — Александр Белоногов прибыл к американскому послу в Спасо-хауз, где его спросили: может ли Шеварднадзе передумать?
На трибуне Шеварднадзе оценил требование Горбачева в отношении новых полномочий как «грядущий приход диктатуры. Никто не знает, какой будет эта диктатура и каким будет тип диктатора…. Я хочу сделать следующее заявление: я ухожу в отставку…Это мой долг как коммуниста».
Выйдя на трибуну Дворца съездов, Горбачев сказал, что его более всего обидело то обстоятельство, что Шеварднадзе не оповестил о своем решении его. Горбачев может только осудить выходку Шеварднадзе и манеру, в которой она была сделана. Он высмеял «страхи перед диктатурой» — «У меня нет о ней сведений». Мэтлок считал, что драматизм происходящего требовал своего Шекспира. С точки зрения американского посла, Шеварднадзе «достиг блестящих успехов во внешней политике перестройки». Призванный к американскому послу помощник Шеварднадзе Сергей Тарасенко сообщил, что его босс рассматривал возможность ухода в течение года. Его возмутило отсутствие поддержки со стороны Горбачева, когда военные начали критиковать его договоренности с Западом. Речь шла о Договоре по обычным вооруженным силам в Европе, о возможности перемещения обычных вооруженных сил за Урал. Конечно же, июньский Договор об обычных вооруженных силах в Европе потряс многих, как военных, так и невоенных. Шеварднадзе был жестко нелюбим высшими военными авторитетами за свою небрежную и легкомысленную готовность сделать «приятное» западным партнерам за счет своей страны.
Американцы интересовались прежде всего тем, о каком заговоре говорил Шеварднадзе. Выяснилось, что ни о каком конкретном он не говорил, он имел в виду общую атмосферу в стране, когда казалось, что Горбачев поворачивает вправо.
Бейкеру сообщили об уходе Шеварднадзе в половине шестого утра. Госсекретарь немедленно позвонил в Москву, но Шеварднадзе не подходил к телефону. Они поговорили чуть позже, и Шеварднадзе согласился не оставлять свой пост во время февральской встречи Горбачева — Буша. Буш и Скаукрофт увидели в происходящем «попытку Горбачева найти путь посреди — между «реформаторами и реакционерами, словно такой путь существует». Буш из Кэмп-Дэвида звонил очень многим, но Горбачева среди его собеседников не было очень долго. И все же Скаукрофт убедил его сделать звонок в Москву. Президенты говорили тринадцать минут, ограничивая себя пожеланиями счастливого Нового года.
Посол Бессмертных написал министру от руки: «Дорогой Эдуард Амвросиевич, я предлагаю вам забрать назад ваше заявление. Это было бы лучше для нашей внешней политики и для всей международной ситуации. Я в этом твердо уверен. Держитесь за ваш пост. Саша».
На той же трибуне, где стоял Шеварднадзе, глава КГБ Крючков 22 декабря обвинил западные разведки в попытках осуществить коллапс Советского Союза. Он признал вероятие кровопролития в расстроенной стране. Конкретно в текущий момент речь шла о предотвращении создания Молдавией своей собственной армии. На Днестре складывалась грозовая ситуация.
25 декабря 1990 г. Съезд народных депутатов одобрил расширение президентских полномочий Горбачева; он согласился с необходимостью проведения национального референдума по вопросу о Союзном договоре. 27 декабря под давлением Горбачева вице-президентом во втором голосовании был избран выдвинутый Горбачевым Янаев.
Накануне 1991 года Буш и Горбачев обменялись посланиями. Горбачев посчитал нужным послать президенту Бушу-старшему специальное письмо с уверениями, что никакого изменения во внешнеполитичском курсе не произойдет326. Горбачев назвал 1990-й год как «один из самых тяжелых в нашей истории». В этом году противостояние в Европе сменилось полным американским преобладанием. Шеварднадзе уведомил американцев, что изменения курса в отношении Соединенных Штатов не предвидится. Американцы поверили в это, когда узнали тремя неделями позже, что на пост министра иностранных дел назначен хорошо им известный посол СССР в США Александр Бессмертных.
