Война после войны: информационная оккупация продолжается - Лисичкин Владимир Александрович
Сейчас, в наши дни, можно говорить о втором периоде Смутного времени — периоде междоусобной борьбы, которая носит характер региональной (в значительной мере националистической). Уже намечается, как и в далеком прошлом, переход к третьей стадии. Идет процесс распада государства, на окраинные земли предъявляют претензии иноземные державы, печать говорит о нецивилизованности, даже о неполноценности русских, некоторые иностранцы уже чувствуют себя, как в завоеванной стране. Ситуация приближается к событиям 400-летней давности.
«Никакого правительства не существовало, и русские люди, не желавшие повиноваться ни полякам в Москве, ни казакам под Москвой, были предоставлены самим себе. Города… теперь не знали, что делать и откуда ждать совета и приказа. Отчаяние русских людей было полное: оплакивая свое погибшее царство, они просили Бога, чтобы Он сохранил хотя бы остаток народа русского от зол смуты и от насилия врагов. Казалось, всему приходил конец. В эти ужасные дни раздавались, однако, голоса мужественных представителей духовенства. Города, разобщенные друг от друга и лишенные всякого иного руководства, кроме увещаний духовных отцов, вступали в сношения между собой, посылали друг другу разные вести, отправляли из города в город послов для общего совета. Ждали, кто возьмет на себя почин объединения земских сил. Почин взяли, наконец, нижегородцы» [3].
Тогда Россия и ее народы были спасены. Решающую роль в переходе к Смутному времени как в начале XVI века, так и в конце XX века сыграло состояние общественного сознания. И тогда, и теперь шел поиск выхода из обострившихся противоречий. И тогда, и теперь в начальный период массы людей восторженно относились к переменам. Это в первую очередь касалось населения Москвы. Вот как описывается въезд самозванца (Лжедмитрия I) в Москву [4]:
«Узкие городские улицы были забиты жителями. Чтобы лучше разглядеть процессию, люди забирались на заборы, крыши домов и даже на колокольни. При появлении Самозванца толпа сотрясала воздух криками: „Дай, господи, государь, тебе здоровья!“ Колокольный звон и приветствия москвичей катились за царской каретой, подобно волне. Как писал один из участников процессии, люди оглохли от колокольного звона и воплей».
Нечто подобное происходило и в Москве на рубеже 80 и 90-х годов нашего века. Каким ликованием встречали многотысячные толпы и демонстрации появление «прорабов» перестройки во главе с Горбачевым, обещавших благоденствие народу. Так и Лжедмитрий в своем обращении к столичному населению обещал тишину, покой и благоденственное житье. Организующей силой поддержки самозванца был высший слой тогдашнего общества, причем особое значение приобретают выходцы из опричников. Так, внук главного опричника боярина Басманова вел войска Лжедмитрия, а затем стал соправителем России. Племянник Малюты Скуратова подготавливал приход самозванца в Москву. Высший слой общества объединился с казаками, выступавшими против центральной власти. В наше время ситуация аналогична: идеологи КПСС, составив единое целое с диссидентами, превратились в демократов. И там и там лозунгом стали демократические перемены.
В XVII веке попытка закабалить Россию опиралась также на внешнюю силу. В Москву ввели польские отряды, а пятая колонна того времени, боярское войско, вооружили до зубов.
Тогда Россия была спасена после победы ополчения во главе с Мининым и Пожарским. Решающую роль сыграли мужики северных губерний, где сложилась основа великорусского менталитета (в свое время о ликвидации «неперспективных» деревень Нечерноземья, где как раз создавалось ополчение Минина, позаботился Н. С. Хрущев).
План Аллена Даллеса в действии
Смутные времена начала XVII и конца XX века имеют общую природу. Их основа — глубокий раскол общества, массовый отказ от традиционных ценностей, растерянность и дезориентация. 400 лет назад страна вышла из смуты благодаря опоре на глубинные слои общественного сознания. Людей объединило чувство патриотизма, необходимость единства перед лицом угрозы порабощения страны, понимание исторической общности.
Уроки прошлого были учтены в плане Аллена Даллеса (см. раздел 2.2), который был важнейшей составной частью информационной войны против СССР. Его сущность заключалась в разрушении глубинной первоосновы общественного сознания, в предотвращении самой возможности выхода России из состояния смуты и распада. План Даллеса выходит на центральное место в 1991 г. после захвата власти прозападной группировкой «демократов», руководимой идеологами КПСС. Чтобы закрепить свое господство и предотвратить возрождение России, она использовала информационное оружие. Осуществлялось непрерывное психологическое воздействие с целью искоренения патриотизма, вытравления национального самосознания, надругательства над прошлым страны, чтобы в результате заставить русских людей осознать себя недочеловеками.
Анализ этого главного поля информационного сражения представлен в книге Подберезкина [5], где он, в частности, пишет:
«Надежное уничтожение России не мыслится нашими оппонентами иначе как разрушение, искажение, деформация национальной идеи, составляющей основу личности. Вспомним известный „план Даллеса“ и ряд аналогичных проектов разрушения СССР „изнутри“. Ставка делалась не только на расшатывание идеологии как „надстройки“ массового сознания, но и на разрушение глубинных психологических структур личности, иначе говоря, моральных устоев. Не сумев разрушить структуры государства и общества напрямую, разрушители сделали ставку на разрушение человека как элемента социальной структуры. Из ненадежных, дефектных элементов нельзя создать надежного и совершенного технического устройства. То же самое и с государством.
Один из путей разрушения «русской идеи» в массовом сознании — тотальная американизация всего и вся. Другой путь — шоковые социально-экономические воздействия, ломающие и подавляющие личность и волю. Полагаю, что цели «шоковой» реформы — не столько экономические, сколько социально-психологические: это надежно отражают показатели смертности и рождаемости. Но есть и третий путь, о котором мы часто забываем, — создание заведомо искаженных версий «русской идеи», внешне привлекательных, но запрограммированных на разрушение».
Россия подвергается широкомасштабному непосредственному идеологическому воздействию со стороны Запада, которое можно охарактеризовать как культурно-духовную агрессию [5]:
«Типичным примером беззастенчивого давления на Россию стали обращения Конгресса и президента США и Папы Римского к Президенту России в связи с принятием Федеральным Собранием РФ известного Закона о религиозных организациях. Суть давления на Президента России заключается не столько в законе, который на практике не ущемляет ничьих интересов и ничего не запрещает, а в самой попытке законодателей и традиционных религий ограничить духовную экспансию в Россию, снизить культурно-духовную агрессию Запада и США. Даже сама попытка защитить культурную и духовную самобытность встретила жесткую реакцию. Это и понятно: ведь для того, чтобы подчинить нацию, необходимо лишить ее национальных ценностей. Это прекрасно понимают в США и Ватикане… Там не только не делается из этого секрета, но, напротив, всячески публично обосновывается необходимость стратегии насаждения американских ценностей и приоритетов в мире как главного гаранта усиления влияния США, как главного условия, обеспечивающего национальную безопасность и „свободу распространения товаров и услуг“.
Надо понимать, что идеологическая, культурная, духовная и «гуманитарная» экспансия Запада имеет сегодня и более прикладной характер: создаются подсистемы влияния, откровенно лоббистские организации, ведется сбор информации, а в целом — устанавливается контроль над ситуацией в нашей стране. На сегодняшний день только учтенных, известных зарубежных организаций в России более 200, деятельность которых, ввиду отсутствия современного законодательства и слабости исполнительной власти, очень часто находится за пределами допустимого в суверенной стране… Плоды же их культурной и духовной экспансии в России известны — телепрограммы, учебники, назойливое навязывание товаров, которые, по сути, активно формируют чужой и «чуждый» образ жизни».
