К Сибири на Вы - Городников Сергей (бесплатные серии книг .txt) 📗
Нельзя не учитывать и исторические традиции духовной и политической культуры европейской части России, насквозь пропитанной пережитками феодализма с его замкнутой паразитарностью привилегированных кланов и добровольным рабством низов. Тогда как Сибирь никогда не знала феодализма, крепостничества, в самой почве отрицает этот исторический период, не приемлет его. Северные американцы романтикой Дикого Запада, развиваемой изнутри этого региона, помогали своей стране вырываться из болота пережитков европейского феодализма, который переносился из Старого Света с потоками иммигрантов. У нас же романтика освоения направляется из Москвы, она носит заказной характер, а потому явно зависит от политической конъюнктуры, эксплуатирующей сибирский фактор в целях усиления исключительно столичной власти, — власти чиновничьего центра государства.
Сложно сказать, сколько ещё сибиряки будут терпеть подобное отношение к своему мировосприятию, — но можно не сомневаться, что не слишком долго. Москва в своих политических целях всё больше зависит от экономического потенциала, от сырья Сибири, а рост образованности молодёжи предопределяет рост регионального политического самосознания. Вместо того чтобы доводить этот процесс до роста массовой неприязни Сибири и Дальнего Востока к европейской части страны, но главное — к Москве, следовало бы дать толчок становлению за Уралом мощного культурного центра, не стесняясь брать пример с Голливуда в США.
июнь 1986г.
От Великого Болота к Западно–Сибирскому ТПК
Тюмень на днях отпраздновала рождение полумиллионного жителя. Она стала десятым и самым северным из настолько крупных городов за Уралом, или вернее сказать Каменным Поясом, разбросанных от его восточных предгорий и до Тихого океана!
Есть нечто мистическое в цифре десять. Особенно тогда, когда крупный полумиллионный город вырос так быстро среди крупнейшего болота на нашей планете, из‑за которого историческое движение русского народа на Восток приняло своеобразный характер, качественно отличный от того, как им обживался Каменный Пояс. В известном смысле, несколько веков до построения Транссиба Западная Сибирь из‑за этого Великого Болота играла ту же роль в судьбе России, какую Атлантический океан играл в судьбе Западной Европы, отделяя от неё Северную Америку.
Алтай, долины у Енисея, Прибайкалье, — вот куда русский человек устремлялся с семнадцатого столетия и где селился, пускал корни, строил остроги и города. Вот где он с обустройством мест поселений приобретал особый сибирский тип характера, особое мировосприятие, которому было свойственно ощущение, с одной стороны, значительной оторванности от европейской Руси и, с другой стороны, стремление сохранить подлинный дух этой Руси. Вот где он развивал сибирскую самобытность в языке, в культуре, в хозяйственных интересах, которым только отсутствие широкого торгового взаимодействия с государствами Северо–восточной Азии, полная экономическая зависимость от Москвы не позволили выделиться в самостоятельное государственно–политическое образование. Веками, вплоть до 80–х годов нашего столетия, сравнимые с континентом Восточная Сибирь и Дальний Восток были привязаны к европейской части России, как на живую нитку, только сибирским трактом, позже Транссибом, отделённые от неё необжитым и малопривлекательным Великим Болотом. И это во многом определило трагические черты истории страны в ХХ столетии, когда от способности индустриально освоить Сибирь зависело, останется ли она в единой российской государственности или нет, и выживет ли сама эта государственность.
Действительно, какая выгода в прежние столетия могла привлечь в гигантском болоте крестьян–первопроходцев, купцов, промышленных предпринимателей, государственных деятелей? Оно, это замерзающее на зиму болото, казалось, обречено было оставаться почти безлюдным, представлять собой белое пятно на карте экономики и политики, и только мешать приоритетным целям государственной власти, связанным с созданием единого экономического рынка страны и единого национально–политического организма на всей территории России.
И вдруг, словно сказочная лягушка, которая сбросила невзрачную шкуру и обратилась красавицей, Великое Болото открыло свои богатства, как будто щедро предложив нам несметные запасы нефти и газа в самый нужный, самый трудный момент в развитии страны, когда весь русский народ был вынужден мобилизационно надрываться сверхзадачей ускоренного индустриального освоения целого континента. Открытые в Западной Сибири месторождения нефти и газа стали источником надежд на чрезвычайную эффективность всех хозяйственных отношений промышленных европейских регионов страны с зауральем, основанием для ускоренного роста могущества государства и политического оптимизма русского народа.
Словно насыщенная кислородом кровь, которая по кровеносным сосудам движется от лёгких к изголодавшимся по кислородному питанию органам тела, западносибирские нефть и газ устремились по построенным в рекордные сроки нефтепроводам и газопроводам через хребет Каменного Пояса в промышленные и сельскохозяйственные регионы Европы. Они будто вдохнули новый динамизм промышленного развития не только в экономику России, СССР, но так же в экономические системы стран Восточной и Центральной Европы, так или иначе привязывая их к московской державной политике. Эти же нефть и газ позволили обновлять технологическое мировоззрение на многих предприятиях государства, на доходы от них были куплены КамАЗ и ВАЗ, а закупками японской, западноевропейской, американской техники производилась модернизация многих наукоёмких производств во всём Советском Союзе. Поставки нефти и газа в Европу сделали нашими хроническими должниками ряд государств, которые влияют на европейскую политику. По сути именно сибирскими нефте- и газодолларами была подстёгнута вся внешняя торговля нашей страны, началось быстрое проникновение России на совершенно новые рынки Евразии, стали налаживаться связи с мировой экономикой, подготавливая возможности для интеграции в её глобальную систему. Вне всякого сомнения, нефть и газ западносибирского Великого Болота подтолкнули жилищное строительство в стране, построили десятки новых городов, повлияли на систему образования, повернули её в сторону структурной перестройки под новые возможности экономического и культурного развития.
Но и сама Западная Сибирь благодаря месторождениям нефти и газа на глазах одного поколения совершенно преобразилась. Тепловозы везут грузы от Тюмени на самый север, к Обской губе, где Обь впадает в Ледовитый океан, а автотранспорт круглосуточно работает на дороге твёрдого покрытия Сургут — Новый Уренгой. Сеть дорог с твёрдым покрытием, оплетая Великое Болото, приближается к 10 тыс. километров, а посреди столетиями ненужной землепроходцам огромнейшей, большей, чем вся Западная Европа, заболоченной равнины возводятся современные города. И сейчас невероятным кажется, что несколько десятилетий назад такое трудно было воспринимать всерьёз даже в фантастических проектах. Причём, уже выполнена самая сложная работа. Созданы мощные экономические и технические базы для дальнейшего расширения задач освоения Великого Болота, пустила корни инфраструктура жизни и работы для сотен тысяч людей, что подготавливает значительное возрастание фондоотдачи, и темпы строительства и капиталовложений уже достигают рекордных показателей среди всех регионов страны.
Есть что‑то действительно мистическое в том, что добыча ценнейшего сырья стала возможной в больших объёмах как раз ко времени резкого повышения цен на нефть и газ на мировых рынках. Столь удачное стечение обстоятельств позволило государству бросить сотню миллиардов рублей на освоение огромного региона Западной Сибири, и оно, это освоение, помимо качественного изменения экономической ситуации в России, создало в результате совершенно новую внутриполитическую ситуацию, последствия чего, так или иначе, повлияют на изменение государственного устройства СССР. Сибирь и Дальний Восток больше не связаны на живую нитку одним Транссибом. Наоборот, города, дороги фронтально перевалили за уральский Каменный Пояс и двинулись к Енисею, столь же фронтально двинув расширение внутреннего рынка России, делающего всю экономику зауралья рентабельной, а потому не требующей дальнейшего централизованного перекачивания доходов из одних регионов в другие.
