Россия – Турция: 500 лет беспокойного соседства - Стародубцев Иван (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
И опять же в тот момент в российском руководстве не нашлось того, кого бы эти громко звучавшие заявления насторожили, побудив, к примеру, принять решение о прикрытии совершающих боевые вылеты бомбардировщиков истребительной авиацией. Если не все, то многое было списано на политическую целесообразность, продиктованную турецкому руководству парламентскими выборами 1 ноября, которые оно было просто обязано выиграть. Кроме того, Эрдоган в принципе славится своими выступлениями в адрес зарубежных стран, традиционно начинающимися с междометия «эй». К тому времени уже была и «Эй, Америка!», и «Эй, Европа!», и «Эй, Израиль!», ну а в 2015 году дошла очередь и до нашей страны.
Просто вспомним, как Эрдоган обрушивался с резкой критикой на США и президента Барака Обаму. Проживающий в штате Пенсильвания беглый исламский проповедник Фетхуллах Гюлен и его движение «Хизмет», ранее союзники правящей Партии справедливости и развития, в одночасье стали яростными оппонентами и попортили немало крови действующему турецкому руководству. Последнее прямо усматривало гюленовский след (разумеется, не без благословения «курирующих» его американцев) в коррупционном скандале, прогремевшем на всю страну в декабре 2013 года и столь больно ударившему по имиджу Партии справедливости и развития. Не говоря уже о попытке военного переворота, произошедшей в ночь с 15 на 16 июля 2016 года, в организации которой Гюлен был обвинен прямо.
А президентские выборы в Турции 2014 года? Тогда США негласно поддержали единого оппозиционного кандидата Экмеледдина Ихсаноглу, признав Реджепа Эрдогана слишком «амбициозным и своенравным», чтобы на будущее рассматриваться в качестве предсказуемого союзника. А Эрдоган взял и снова победил, сменив премьерский пост на президентское кресло, но с тех пор два главы государства – Обама и Эрдоган – стали друг для друга нерукопожатными.
А сколько слов говорилось Эрдоганом в адрес европейских лидеров? Поводам и заявлениям нет числа. Стоит вспомнить лишь волнения в Турции летом 2013 года, символом которых стала стамбульская площадь Гези. С протестами турецкое руководство разбиралось самым решительным образом на протяжении трех месяцев, заслужив множество упреков из европейских столиц в попрании демократических свобод и прав человека. В долгу не оставался и турецкий лидер, много чего рассказавший «старушке» Европе про нее саму и про ее лидеров, начиная с Меркель и Олланда и далее по списку.
Нельзя обойти вниманием и турецко-израильские отношения, на протяжении десятилетий бывшие стратегическими, вплоть до тесного взаимодействия в оборонной и разведывательной сферах. И где оказались турецко-израильские отношения после так называемой «Флотилии мира», когда судно «Мави Мармара» в 2010 году пошло штурмовать израильскую «блокаду» Сектора Газа? Что говорилось в адрес Израиля с турецких трибун и по турецкому телевидению?
Развернув глобус другим боком, взглянем на Поднебесную, а точнее на Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая, где компактно проживают уйгуры-мусульмане. Летом 2015 года в Турции был дан старт кампании в защиту их прав, «злостно попираемых» китайцами, с тяжелыми словесными залпами в адрес Пекина. Градус напряжения в отдельные недели был таков, что нападкам на улицах турецких городов подвергались люди просто за узкий разрез глаз, то есть подходящие под обобщенный образ китайца в массовом турецком сознании. Кто там разбирал, японец перед ним, кореец или, скажем, монгол?
И при этом, невзирая ни на что, Турция продолжала строить плодотворные торгово-экономические отношения с упомянутыми выше США, ЕС, Израилем и Китаем.
Так что российские наблюдатели достаточно дежурно отметили тот факт, что маятник турецкой внешнеполитической дискуссии от «выйдем из НАТО и забудем о кандидатстве в ЕС», качнувшись в сторону «станем участниками ШОСа и даже ЕврАзЭСа», осенью 2015 года двинулся в обратную сторону. Сама же Россия подчеркнуто избегала громогласных заявлений, рассудив, что в Турции идет полным ходом предвыборная кампания, и не стала излишне строго судить турецких руководителей. Особенно на фоне официальной многолетней позиции Кремля «Эрдоган – наш!».
Да и в целом несправедливо бы было утверждать, что в российско-турецком диалоге осенью 2015 года преобладала конфронтация. Картина была все же не столь однозначной: как часы исправно продолжали функционировать все механизмы двустороннего сотрудничества, а взаимный трафик разного уровня делегаций был привычно интенсивен…
Октябрь для обеих стран стал подлинно трагичным. 10 числа в турецкой столице был совершен крупнейший в истории страны террористический акт, в результате которого, согласно официальным данным, погибло 109 человек и было ранено свыше 500. Российское руководство направило турецкой стороне соболезнования, а президент Путин выступил с заявлением, в котором он, в частности, отметил: «Нужно объединять усилия в борьбе с этим злом. То, что в Турции произошло, и я воспользуюсь случаем, чтобы принести соболезнования турецкому народу, президенту Турции, это, конечно, наглая террористическая вылазка, террористическое преступление со множеством жертв. И, конечно, это попытка дестабилизировать ситуацию в соседней и дружественной для нас стране, в Турции. Тем более это делается в ходе избирательной кампании. Явная провокация, конечно».
А 31 октября уже настала очередь президенту Турции Эрдогану приносить России свои соболезнования, после того как над Синайским полуостровом в результате теракта потерпел крушение российский самолет, совершавший чартерный рейс из египетского Шарм-эш-Шейха в Санкт-Петербург, с 224 пассажирами на борту. Отправленное Эрдоганом Путину послание начиналось с обращения «Дорогой друг!».
Убедительная и неожиданная победа, которую партия Эрдогана одержала 1 ноября, поставив национальный рекорд по продолжительности непрерывного единоличного нахождения у власти, для заждавшейся России была своего рода отмашкой – все, можно приступать к возобновлению полноценного диалога и к обсуждению изрядно поднакопившихся вопросов. Запланированный на конец года график был весьма плотным. Только лишь на уровне первых лиц планировались две встречи: в ноябре – на полях саммита «Большой двадцатки» в Анталии, а в декабре – в России, в ходе заседания высшего координационного органа двустороннего сотрудничества, так называемого Совета сотрудничества высшего уровня (ССВУ), сформированного Россией и Турцией в 2009 году.
Саммит «Большой двадцатки» в Анталье 15–16 ноября Эрдоган принимал с беспрецедентными мерами безопасности и с большим размахом, подобающим победителю, отвлекшемуся на какое-то время на внутренние дела, но вопреки злопыхателям с триумфом вернувшемуся на международную арену. Однако финальный аккорд мероприятия получился достаточно обескураживающим как для гостей, так и для принимающей стороны.
В ходе заключительной пресс-конференции президент Путин выступил с громким заявлением о том, что более 40 стран мира, участвуя в масштабных сделках купли-продажи нефти с Исламским государством, таким образом, являются спонсорами «мирового зла». Как многозначительно заметил российский президент, продемонстрировавший спутниковые снимки с колоннами автомашин-заправщиков, растянувшихся на десятки километров, в этой торговле участвуют и отдельные страны «Двадцатки». Впрочем, до называния конкретных стран и лиц дело не дошло. Это выступление могло говорить только об одном – состоявшаяся накануне встреча между Путиным и Эрдоганом прошла, мягко выражаясь, малоуспешно.
Вот как о ней впоследствии, уже после трагедии со сбитым российским бомбардировщиком, в ходе своей ежегодной итоговой пресс-конференции 2015 года говорил сам Путин. Принимая во внимание, что подобные откровения достаточно редко можно услышать из уст первых лиц государств, пока они еще не достигли пенсионного возраста, приведем полную цитату: «Я в последний раз был в Анталье, мы разговаривали со всем руководством Турции. И турецкие коллеги поставили перед нами очень чувствительные вопросы и попросили о поддержке. Несмотря на то что у нас сейчас испортились отношения (я не буду говорить, о чем шла речь, это совсем не мой стиль), но поверьте мне, перед нами были поставлены очень чувствительные для Турции вопросы, не вписывающиеся в контекст международного права по тем решениям, которые турецкой стороной предлагались. Представляете, мы сказали: «Да, понимаем и готовы вам помочь». Понимаете, про так называемых туркоманов я слыхом не слыхивал. Я знаю, что туркмены живут, наши родные туркмены, в Туркменистане, а здесь не понять ничего… Нам никто ничего не говорил. Но если мы показали, что мы готовы сотрудничать по очень чувствительным для Турции вопросам, неужели трудно было предварительно снять трубку или по имеющимся каналам сотрудничества между военными сказать: знаете, там мы разговаривали, а по этому участку границы не разговаривали, но здесь тоже есть наши интересы. Имейте в виду: просим то-то, или – не наносите удар. Никто же даже не сказал ничего!»
