От лжекапитализма к тоталитаризму! - Антонов Михаил Алексеевич (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
Не убеждает его и довод: «Мы же живём в Европе». Релвас предлагает радикальное решение вопроса:
«Но мы же можем размежеваться с ней… Установить на Пиренеях санитарный кордон».
Выступления героя романа понравились королю Португалии, и он вместе с королевой и принцем посещает имение помещика, «который представлялся ему куда более разумным, чем многие его министры». В беседе с латифундистом король говорит, что страна нуждается в индустрии, на что Релвас отвечает:
«Я сам связан с индустрией. Но в таком случае для заводов должны быть отведены определённые зоны… это единственная возможность уберечь сельское хозяйство».
Король говорит, что такое решение не будет популярным. Релвас возражает:
«Настоящее правительство не может быть популярным… Управлять страной в соответствии с желаниями черни — значит опускаться до уровня низов. Я слишком люблю тех, кто мне служит, чтобы допустить подобное безумие».
Король, ощущающий давление международного финансового капитала, обречённо говорит:
«Живя в Европе, мы должны покориться…».
Релваса это не убеждает:
«Поставьте Португалию вне Европы, и тогда, возможно, мы поймём, что разум на нашей стороне. Подлинной Европой можем быть мы».
И он произносит речь о притязаниях «эгоистичной и хищной Европы, в которой уже бродили идеи социализма», стали повсеместными забастовки, к тому же коварный союзник — Англия вступила в торг с Германией, чтобы предложить ей португальские колонии в Африке в обмен на нерушимость границ в Европе.
Покушение, жертвами которого стали король и принц, ещё раз убедили Релваса в том, что «либерализм — модель нам чуждая и непригодная для португальской действительности… нам нужна диктатура, и серьёзная… страна нуждалась не в прочности власти, а в её силе, без которой нет ни созидательного труда, ни душевного покоя».
А что делало правительство нового короля? «Вместо того, чтобы выслать за пределы страны всех подозреваемых в насилии, оно распахнуло двери тюрем с политическими заключёнными» и убийцами короля, вроде бы сама корона прощала преступление и даже оправдывала его. В довершение всего в той провинции, где вёл хозяйство Релвас, возникает Ассоциация землекопов (это высококвалифицированные работники в сельской местности, проводящие гидротехнические работы на поливных землях), и крестьяне «вместо рабочего дня от восхода и до захода солнца» требуют двенадцатичасовой рабочий день, и за большие деньги. Они не понимают, что это разорит землевладельцев, а значит, оставит без заработков и самих крестьян.
Словом, всё рушится, и нужны меры по «подмораживанию» Португалии. Релвас умирает, не в силах примириться с новой действительностью. Его внук, заступивший место деда, проклинает безумный и неблагодарный мир, который забыл, чем обязан Релвасам, «и отказывался следовать за ними в средневековый рай».
Как видим, идеи внеклассового, национального строя были в ходу и среди помещиков, и в крестьянских массах. Правда, с течением времени энтузиазм по поводу корпоративного государства угасал, потому что обещанный строй, основанный на справедливости, так и не наступил. Но идея корпоративизма сыграла свою роль. О том, что Салазару удалось в известной мере соединить диктатуру с либеральными ценностями демократического Запада, касавшимися свободы личности, свидетельствует, в частности такой факт.
Исследователи португальской литературы отмечают, что во время правления Салазара литературная жизнь в стране «била ключом». Да, существовала цензура, и довольно жёсткая, о многих явлениях общественной жизни писателям приходилось говорить эзоповым языком. Но достаточно почитать книги наиболее известных португальских писателей XX века, чтобы составить представление о том, что было можно обсуждать публично и что нельзя.
Выдающийся португальский писатель Фернандо Намора — художник с мировым именем. Родился он в маленьком городке, по профессии врач, много лет практиковавший в сельской местности, так что деревенскую жизнь знал не понаслышке. Впоследствии он работал врачом в онкологическом институте в Лиссабоне, и со столичной жизнью был тоже хорошо знаком.
В романе Наморы «Ночь и рассвет», вышедшем в свет в 1950 году, показана жизнь крестьян в португальской провинции. В нём открыто говорится о голоде, нищете, невежестве, забитости, бесправии крестьян, их тяжёлом труде, о том, как помещики сгоняют их с земли, описывается опасный промысел контрабандистов. Правда, это было уже послевоенное время, когда режим Салазара вынужденно смягчился. Но тот же Намора ещё в 1938–1943 годы выпустил два сборника стихов, романы «Семь частей света» и «Огонь в тёмной ночи», повесть «Ночлежка», где он уже показал себя как писатель — приверженец неореализма, и рассказывал о нелёгкой жизни и крестьян, и бродяг, и цыган, и проституток, вообще «униженных и оскорблённых».
А вот буквально несколько строк из романа Наморы «В воскресенье, под вечер…», написанном в 1961 году. Герой романа со своей возлюбленной попадают в район столичных трущоб, и их взору представляется такая картина:
«Жалкие лачуги, сколоченные из старья и отходов, халупы… Люди и куры, и голуби, и тряпьё, и мебель, сколоченная из досок, уже отслуживших своё, и не раз, мешанина из гама и зловония».
В романе Наморы «Живущие в подполье» есть и сцены избиения полицейскими противников режима, и описание хитрых приёмов, с помощью которых следователи тайной полиции завлекали в ловушку пойманных революционеров, заставляя их выдавать секреты подпольных обществ.
Выше я цитировал роман Алвеса Редола (также хорошо знавшего жизнь и в провинции, и в столице) «Яма слепых». Другой роман Редола «Полольщики» тоже представляют жизнь португальских крестьян отнюдь не праздником. А эти книги не только выходили в свет, но и получали престижные литературные премии. Значит, видимо, не таким уж тяжким был гнёт режима Салазара над творческой интеллигенцией. А простой народ, который не лез в политику, ощущал его в ещё меньшей степени. Но и благосостояния народу, особенно крестьянству, режим не принёс, по крайней мене в первые четверть века. Впрочем, португальцы благосостоянием и прежде не были избалованы, и потому переносили привычные лишения без особого ропота.
Салазаризм — не фашизм
Некоторые исследователи называют корпоративизм гениальным синтезом христианства, португальских традиций с элементами либерализма, ограниченного рамками крепкого государства.
Всего было объявлено о создании 11 корпораций, охватывавших разные сферы жизни общества — от сельского хозяйства до туризма. Но до 1956 года они практически не работали, а часть из них так и не вышла из периода организации до конца существования режима диктатуры.
Салазар не механически копировал порядки, установленные Гитлером и Муссолини. Салазаризм объединяли с фашизмом такие черты, как сильная власть, неприятие либеральной демократии, национализм, стремление к общественному порядку. Но этот строй был не тоталитарным, а авторитарным, не языческим, а «христианским». Фашизм опирался на прямое насилие, не ограниченное моральными нормами, фашистское государство было всеохватывающим. Салазаризм считался с моральными нормами, его законы были более мягкими, государство в личную жизнь граждан не вмешивалось. В Португалии не было массового фашистского движения, откровенно фашистские организации Салазар распустил.
Так, движение национал-синдикализма, возникшее в начале 20-х годов в Португалии и сходное с испанской Фалангой, провозглашало своё неприятие капитализма и необходимость революции с целью обуздания хищнической политики капиталистов. Национал-синдикалисты, носившие, как и испанские фалангисты, голубые рубашки, критиковали режим Салазара за его умеренность, отсутствие радикальных мер по переустройству общества. Салазар не стал сразу запрещать это движение, а постарался расколоть его. Более умеренных членов движения он вовлёк в свою партию, и они впоследствии составили костяк аппарата португальских корпораций. А уже непримиримых национал-синдикалистов он арестовал, и в дальнейшем это движение могло существовать только как небольшая полуподпольная секта, не имевшая влияния ни в образованном обществе, ни в народных массах. Поэтому упоминавшийся выше Пейн делает важный вывод: «Фашизм в Португалии потерпел полное поражение» (указ. соч., с. 177). И другие исследователи согласны с тем, что в Португалии не было массовой базы для фашизма. Они полагают, что у режима Салазара гораздо больше общего с авторитарными диктатурами в странах «третьего мира» — правлениями Насера в Египте, Каддафи в Ливии, Сукарно в Индонезии, Нкрумы в Гане.
