Война после войны: информационная оккупация продолжается - Лисичкин Владимир Александрович
Но наряду со стандартными методами были и подлинные «находки», которым могли позавидовать герои погребка в рассказе Гашека. Об одной такой идеологической «находке» говорится в [30]:
«Это „сенсационное“ сообщение облетело страну в 1988 году: в Куропатах, в пригороде Минска, обнаружены массовые захоронения жертв сталинского террора, чинимого органами НКВД с 1937 по июнь 1941 года. Как сообщали средства массовой информации, счет погибших шел на сотни тысяч. Не жалея усилий, эту „сенсацию“ раздували и зарубежные средства массовой информации.
Не секрет, советские люди с нетерпением ждали разъяснений официальных властей по этому поводу».
В результате проведенных тщательных расследований выяснилось, что «…к жертвам, покоящимся в так называемых Куропатах, органы НКВД никакого отношения не имеют. На возвышенности между Заславской и Минской кольцевой дорогами, у поселка Готище, покоятся не менее 30 тысяч жертв гитлеровского геноцида…» [30].
Автор статьи [30] обращается к читателям:
«Люди, помните нас…» Сколько раз приходилось слышать эти слова. Так до каких же пор мы, живые, будем оставаться у последней черты человеческой морали? До каких пор будет продолжаться эта бесчеловечная пляска на костях узников фашистского геноцида в угоду отдельным политиканам вроде Позняка и ему подобных? Постыдитесь мертвых…»
Дезинформация о Куропатах была изготовлена по всем правилам психологической войны. Так, самого названия Куропаты на картах Белоруссии никогда не было. Цель выдуманного названия — эмоциональное воздействие, мол, Сталин здесь расстреливал людей, как куропаток (методика создания мифа о Куропатах подробно описана в работе [31]). Отметим, что Куропаты — только один пример из целой системы фальсификаций.
Особый размах приняла кампания по дискредитации В. И. Ленина. Общее впечатление о полете «демократической» мысли в этом направлении дают следующие фрагменты. В нескольких номерах «Балтийского времени» публиковался Михаил Вайскопф, живописующий Ленина [32]:
«Году в 1924 прохудилась кремлевская канализация, не выдержав большевистского натиска. Мавзолей залили нечистоты, и какой-то священник (якобы сам патриарх) изрек: „По мощам и елей“.
Постепенно, шаг за шагом, наиболее проницательными жрецами отыскивался главенствующий прототип, и, едва он был найден, разъяснились и дурацкая мимика, и плешивость, и ужимки подвыпившего телеграфиста. «Ибо Он взошел… как росток из сухой земли: нет в Нем ни вида, ни величия».
Сведущ Володя и в мирских науках. Не обладая ни малейшими способностями к поэзии, он, если учитель прикажет, готов немедля «переводить Гомера правильным гекзаметром».
В его комнате монастырская опрятность. Крохоборским крысиным почерком — словам тесно, мыслям просторно — гимназист заполняет тетради, задумчиво косясь на стену; на пятнистые ягодицы географических полушарий — прообраз государственного герба СССР…
Настало, наконец, время потолковать о ней — о Надежде, обвенчавшейся с Избавителем. Поди догадайся, что эта революционная игуменья, изъяснявшаяся слогом Макара Девушкина и носившая партийную кличку Рыба, не лишена лирического воображения… что под серой горжеткой, в груди, унылой, как восточно-европейская низменность, бьется… что и узилище не разлучило любящие сердца».
Это типичный образец стиля значительной части публикаций. Весьма впечатляет и творчество А. Иванова (цит. по [33]):
«Очередной, свой вклад в Лениниану внесла газета „Куранты“. 22 апреля ее политический обозреватель поэт-пародист А. Иванов выступил с разбором читательской почты на ленинскую тему и присвоил первое место письму от пенсионера, в котором Ленин назван изменщиком Родины, лицемером и демагогом. На втором месте — письмо от восьмиклассницы Маши: «Я прочла о происшествии, случившемся с профессором-археологом из Швейцарии Ренатой Цапауль. Ее изнасиловала мумия вождя инков, умершего 500 лет назад. Несчастная забеременела. Теперь я боюсь посещать мавзолей на Красной площади, а вот моя одноклассница, наоборот, хотела бы иметь ребенка от вождя революции». А. Иванов отвечает школьнице: «Правильно боишься, Машенька. И подругу отговори. Судя по всему, от сифилиса помер наш „вождь и учитель“.
Антиленинская кампания велась с размахом, с воздействием на подсознание людей. В результате у очень многих людей, особенно среди молодежи и части интеллигенции, не только удалось сформировать резко отрицательное отношение к Ленину, но и представить человека, умершего более 70 лет тому назад, виновником сегодняшней катастрофы в России. В публикации [34] приведены ответы прохожих на вопрос: «Где лежать Ленину?» Вот два из них:
«Е. Голоцван, психиатр, 31 год, Москва: „Раньше я всегда хотела попасть в Мавзолей, испытывала даже какое-то благоговение. А теперь только разочарование и злость остались. Мои дети знают Ленина только по журнальным карикатурам, на которых его изображают то с клыками, то с огромной головой. Вот они меня все время и тянут в Мавзолей, хочется им посмотреть, какой он на самом деле“.
Дима, 15 лет, Москва: «Чего он тут лежит! Выкинуть его отсюда надо… Ну, не выкинуть, так увезти. Чего он хорошего сделал? Всю страну развалил, а теперь тут лежит. Пусть похоронят его на каком-нибудь кладбище».
Заметное место в «демократической» лениниане по праву занял пламенный идеолог КПСС (в прошлом), а впоследствии непримиримый борец против «тоталитаризма» генерал от идеологии Д. Волкогонов. В частности, он на обложке своей книги, где сокрушал Ленина, поместил для усиления негативного воздействия на читателя снимок тяжело больного, фактически умирающего человека, с искаженным мукой лицом. Вскоре после выхода этой книги заболел и скончался Волкогонов. Одному из авторов запомнились слова, сказанные по окончании семинара о роли православия в современной жизни одним из его участников:
«История Волкогонова послужила для меня толчком к пересмотру моего отношения к миру. Обложка книги была надругательством над умершим (независимо от отношения к Ленину), и возмездие наступило».
Наследники Смердякова
Ф. М. Достоевский в романе «Братья Карамазовы» вывел образ Смердякова, который формулирует свои взгляды следующим образом [35]:
«Я не только не желаю быть военным гусариком, Марья Кондратьевна, но желаю, напротив, уничтожения всех солдат-с.
— А когда неприятель, кто же нас защищать-то будет?
— Да и не надо вовсе-с. В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, отца нынешнему, и хорошо, кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с».
Каким только поношениям не подвергали наследники Смердякова глупую нацию и ее героев. Особое внимание уделили участникам Великой Отечественной войны. Приведем наудачу несколько материалов из накопившегося массива. В «Аргументах и фактах» [36] некий А. Жовтис пишет о Зое Космодемьянской. В начале статьи говорится о том, что автор рассказывает со слов покойного писателя Н. И. Анова (Иванова), который, попав в деревню Петрищево, увидел, что жители избегают разговоров о Зое. Далее следует текст Жовтиса:
«Послушайте, — говорил Николай Иванович, — я ведь чувствую, что за всем этим есть какая-то тайна. Расскажите мне всю правду.
Лишь учительница, не без колебаний и взяв с Анова «клятву», что «это останется между нами», рассказала:
— Немцы заняли Петрищево во время общего наступления на Москву. Они назначили старосту и ушли. Староста поддерживал контакт с оккупационными властями, располагавшимися в другом населенном пункте. Однажды ночью в деревне загорелась изба, пожар уничтожил ее дотла. Люди пришли к заключению, что это был поджог, и на следующую ночь выставили караульных. Через день или два поджигатель был пойман с поличным: неизвестная девушка с помощью тряпок, смоченных в керосине, пыталась поджечь другую избу. Зима была суровая, одна семья, потерявшая кров, ютилась у соседей, жители деревни были обозлены и разъярены. Караульные зверски избили девушку, затем втащили ее в избу к Лукерье, а утром староста отправился к властям и доложил о случившемся. В тот же день девушка была повешена прибывшими в Петрищево солдатами спецслужбы… Немцев на постое здесь не было и, следовательно, не было никаких немецких конюшен, которые, согласно официальной версии, партизанка якобы подожгла.
