Гитлер и Сталин перед схваткой - Безыменский Лев Александрович (книги онлайн полные версии TXT) 📗
Что же можно сказать о пакте? Первое безусловное, не подлежащее сомнению заключение, которое следует сделать, состоит в исключительной роли Сталина в определении внешнеполитических решений СССР. Генсек занимался ими даже в мельчайших деталях. Ни одно указание наркома иностранных дел не обходилось без предварительного согласования и обсуждения с генсеком. Литвинов даже в кадровых вопросах не предпринимал ни одного решения без визы Сталина. Со времени назначения наркомом иностранных дел Молотова между ним и Сталиным образовался теснейший тандем, причем Молотову не отводилась второстепенная роль. Важнейшие документы отрабатывались Сталиным и Молотовым совместно, на одном и том же тексте можно обнаружить правку обоих, не говоря уже о совместном визировании.
Второе заключение, которое можно сделать на основании изучения документов, касается роли экономического фактора в повороте 1939 г. В отличие от скупой информации о возможном политическом сближении материалы по возобновлению экономических связей между СССР и Германией весьма обширны. Эти документы появились на столе у Сталина уже в конце 1938 – начале 1939 гг. Экономический фактор должен учитываться при оценке аргумента о «вынужденном» характере договоренностей 1939 г.
Третья констатация касается практической роли Сталина в формулировании и осуществлении самого договора о ненападении и протоколов к нему. Оставим за скобками правовое значение поправок Сталина к договору. Но и без этого ясно, что для генсека заключение пакта Молотова – Риббентропа не было формальным актом. Сталин предвидел далеко идущие последствия договора. Нельзя считать обоснованным аргумент, будто Сталин «не распознал» всей опасности принимавшегося решения. Нет, он знал, что творил и хотел получить для СССР максимальную выгоду: это видно из документов за период с 23 августа 1939 г. по 22 июня 1941 г. Что из этого получилось – тема, достойная особого рассмотрения.
В свете архивных источников, в частности документов из архива Сталина, можно видеть, что решение о пакте вызревало в понятном для советских государственных деятелей комплексе экономических и политических компонентов. Для Сталина этот комплекс был ясен еще с 20-х – 30-х годов; генсек видел, что желаемый сдвиг в экономических отношениях не мог произойти без изменений в политике, а все предпринимавшиеся в 1935—1936 гг. попытки добиться развития лишь хозяйственных связей сорвались. В этом смысле можно согласиться с В. Я. Сиполсом, который пишет, что без «кредитного (от 19 августа 1939 г. – Л. Б.) соглашения не было бы и советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 года». Но если это так, то и без пакта от 23 августа не могло быть и соглашения от 19 августа. Все действия по экономической и по политической линии шли синхронно, часто дополняли друг друга. Поэтому не стоит сегодня следовать давней традиции их разделения. Переговоры по хозяйственным вопросам с самого начала были политическими, политические контакты все время учитывали экономические слагаемые.
Следовательно, начало единого комплекса политико-экономических переговоров между Германией и СССР можно обозначить январем 1939 г., или даже декабрем 1938 г. Этапными следует считать май (беседа Молотова с Шуленбургом, затребование Сталиным материалов о пакте 1926 г.) и, разумеется, сдвиг в немецкой позиции по кредиту в июне – июле, что дало политбюро основание для решения от 14 июля. Июль был отмечен первым прямым указанием Молотова в Берлин по поводу бесед Астахова от 28—29 июля. Параллелизация торгово-кредитной и политической тематики с небольшими расхождениями имела место вплоть до 19—23 августа, когда в кратчайший срок были подготовлены и подписаны документы исторической важности. Роковые документы!
Сталин не любил объяснять свои действия и делал это очень редко. Сохранился лишь один аутентичный документ по этому поводу: запись в дневнике генерального секретаря Коминтерна Георгия Димитрова:
«7.9.39.
– В Кремле (Сталин, Молотов, Жданов).
Сталин:
– Война идет между двумя группами капиталистических стран – (бедные и богатые в отношении колоний, сырья, и т. д.) за передел мира, за господство над миром!
– Но мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга.
– Неплохо, если руками Германии было расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии).
– Гитлер, сам этого не понимая и не желая, расшатывает, подрывает капиталистическую систему.
– Позиция коммунистов у власти иная, чем коммунистов в оппозиции.
– Мы хозяева у себя дома.
– Коммунисты в капиталистических странах в оппозиции, там буржуазия хозяин.
Мы можем маневрировать, подталкивать одну сторону против другой, чтобы лучше разодрались.
– Пакт о ненападении в некоторой степени помогает Германии.
– Следующий момент подталкивать другую сторону.
– Коммунисты капиталистических стран должны выступать решительно против своих правительств, против войны.
До войны противопоставление фашизму демократического режима было совершенно правильно.
– Во время войны между империалистическими державами это уже неправильно.
– Деление капиталистических государств на фашистские и демократические потеряло прежний смысл.
– Война вызвала коренной перелом.
– Единый народный фронт вчерашнего дня – был для облегчения положения рабов при капиталистическом режиме.
– В условиях империалистической войны поставлен вопрос об уничтожении рабства!
– Стоять сегодня на позиции вчерашнего дня (единый нар. фронт, единство нации) – значит скатываться на позиции буржуазии.
– Этот лозунг снимается.
– Польское государство раньше (в истории) было нац. государством. Поэтому революционеры защищали его против раздела и порабощения.
– Теперь – фашистское государство, угнетает украинцев, белорусов и т. д.
– Уничтожение этого государства в нынешних условиях означало бы одним буржуазным фашистским государством меньше!
– Что плохого было бы, если в результате разгрома Польши мы распространили социалистич. систему на новые территории и население.
Мы предпочитали соглашение с так называемыми демокр. странами и поэтому вели переговоры.
– Но англичане и французы хотели нас иметь в батраках и притом за это ничего не платить!
– Мы, конечно, не пошли бы в батраки и еще меньше ничего не получая.
Надо сказать рабочему классу —
– Война идет за господство над миром.
– Воюют хозяева капиталистических стран за свои империалистические интересы.
– Эта война ничего не даст рабочим, трудящимся, кроме страданий и лишений.
– Выступить решительно против войны и ее виновников.
– Разоблачайте нейтралитет, буржуазный нейтрал. стран, которые, выступая за нейтралитет у себя, поддерживают войну в других странах в целях наживы».
Если отвлечься от «специального заказа» беседы Сталина с Димитровым, которому Сталин хотел доказать пользу и даже благотворность пакта для мирового коммунистического движения, то в итоге остается: стремление к укреплению позиций СССР, который должен был оставаться «третьим смеющимся» в схватке двух империалистических хищников. Такого рода мечту Сталин высказал еще в 1925 году, на пленуме ЦК РКП(б), явно желая подражать Ленину, который, совершив в Бресте свой резкий поворот, стремился использовать одного хищника против другого. Достаточно наивное представление Сталина о Гитлере как человеке, который «подрывает капиталистическую систему», сочеталось с макиавеллистическим призывом «подталкивать одну сторону против другой». Еще циничнее рассуждения о «фашистской Польше» – давнем противнике Сталина, не пожелавшем сдаться Красной Армии в 1920 году. Запись Димитрова дает нам своего рода образец сталинского метода обоснования любых своих действий. Это не волюнтаристское «делаю, что хочу», а «делаю, потому что хочу».
Глава шестнадцатая.
Операция «Вайсс»
В дипломатической игре западноевропейских держав, которая велась летом 1939 года, был поставлен своеобразный рекорд запутанности, ибо борьба эта развертывалась сразу в нескольких плоскостях:
