Политэкономия войны. Как Америка стала мировым лидером - Галин Василий Васильевич (книги онлайн TXT) 📗
Немецкий философ В. Шубарт, наблюдая развитие событий, в тот год писал: «Сейчас нет почти ни одного изобретения, которое не имело бы отношения к войне или не было испытано на пригодность в военных целях. Промышленность производит в основном средства уничтожения или средства защиты от грозящего уничтожения. Расходы на вооружение чудовищны. Молодежь все большую часть своего научно-образовательного времени жертвует на военную подготовку… Вооружаются, чтобы избавиться от безработицы. Нужно и дальше вооружаться, чтобы избавиться от безработицы. Благодаря этому экономика становится «здоровой». Однако не следует путать лихорадочный румянец чахоточного больного, обреченного на смерть, с розовощекостью здорового юноши. Прометеевская Европа стоит перед дилеммой: или вооружаться до зубов, что ведет к войне, или разоружаться, что ведет к массовому увольнению рабочих — и к большевизму. То есть у Европы есть выбор только между разными формами своего крушения. Она решилась на вооружение и войну; она пытается сохранить себе жизнь тем, что готовит почву для своего окончательного самоуничтожения. Правда, этим она отодвигает развязку, но тем страшнее это произойдет. Европа напоминает того должника, который, чтобы выйти из затруднений данного момента, берет у ростовщика деньги под такие проценты, которые разорят его уже окончательно и бесповоротно»{985}.
Ростовщик Европы
Жизнь и благосостояние любой страны зависят от экономической и финансовой политики Соединенных Штатов.
У. Черчилль, 1939 г.{986}
В 1933 г. Ф. Рузвельт назначает послом в Германию профессора Чикагского университета У. Додда. Деятельность последнего, как и всех американских послов, в послевоенной Европе и СССР, была направлена, прежде всего, на вышибание военных и послевоенных долгов поскольку, как отмечал У. Додд: «во всей Европе считают излишним вообще платить долги Соединенным Штатам»{987}. Летом 1933 г. Ф. Рузвельт следующим образом напутствовал своего нового посла в Германию: «…наши граждане вправе ожидать, что немцы оплатят свои долги, и, хотя этот вопрос не относится к компетенции правительства, я прошу вас сделать все возможное, чтобы предотвратить объявление моратория, так как это значительно задержит платежи»{988}. Свои инструкции перед отправкой дали послу и представители крупного бизнеса: «мне надлежит всеми мерами препятствовать полному прекращению платежей Германией, — констатировал У. Додд, — так как это нанесло бы ущерб интересам американских финансовых кругов»{989}. Отчитываясь о первой встрече с Гитлером Додд, сообщал: «что беседа… все время велась вокруг двух тем: нанесение оскорблений американцам и невыполнение обязательств перед американскими кредиторами»{990}.
Германия к тому времени в финансовом плане, была «выжата, как лимон» выплатой долгов и репараций. Она уже не имела собственных средств и жила только на заемные. Берлин отказался от выплаты репараций в 1932 г., когда дошел до края пропасти, за которой стоял Гитлер. Однако оставались долги по финансовой пирамиде построенной американскими банкирами Даурсом и Юнгом. Эта пирамида окончательно разорила Германию и стала одним из наиболее значимых шагов на пути к Великой депрессии. Зато банки участники плана Даурса-Юнга, по словам У. Додда, «выпустили в Нью-Йорке облигации и распродали их широкой публике… нажив на этом колоссальные суммы»{991}. Возврата именно этих долгов добивался новый американский посол. Вместе с американскими банкирами в плане Даурса-Юнга участвовали английские и французские банки, которые так же требовали от Германии возврата своих долгов.
С другой стороны, с началом Великой депрессии именно республиканское правительство США ввело протекционистские тарифы, фактически блокировавшие возможность для европейцев продавать свои товары в США, а, следовательно, и получать доллары для покрытия своих долгов перед Америкой. Ф. Рузвельт во время своей предвыборной кампании 1932 г. предупреждал о возможных последствиях политики республиканцев: «Опасность сейчас заключается в том, что они (Великобритания, Франция и Германия) могут выступить единым фронтом против нас. Я убежден, что все это происходит не из-за долгов, но из-за наших барьеров, преграждающих их торговлю, что сильно отягчает проблему… Республиканская платформа ни слова об этом не говорит; но их позиция абсурдна, требующая платежей и одновременно делающая эти платежи невозможными»{992}.
Германия, не имевшая золотых запасов, подобно французам и колониальной империи, подобно британцам, несшая к тому же основное бремя выплаты долга Европы перед США, в наибольшей мере пострадала от этих мер. Германия оказалась под прессом американских долгов, одновременно находясь в пуансоне американских таможенных пошлин. Капля за каплей кредиторы выжимали из Германии остатки ее ресурсов, а последняя не имела ни единой возможности вырваться из-под все более сжимавшего ее пресса, формирующего из нее то, что в конечном итоге должно было получиться. Германия не пыталась сопротивляться. Настроения немцев отражали опасения министра иностранных дел Нейрата утверждавшего, что даже объявление временного моратория по выплате долгов может привести к международному бойкоту Германии и тогда рынки для нее закрылись бы окончательно{993}.
Лишь в 1933 г. Германия в ответ на введение протекционистских пошлин в США вводит финансовую дискриминацию американских кредиторов. Министр иностранных дел Германии Нейрат заявлял в октябре того года: «Наш экспортный рынок все время сокращается, и мы вынуждены заключать торговые сделки с любой страной, которая соглашается покупать наши товары. Именно поэтому мы полностью выплачиваем швейцарским кредиторам проценты по их облигациям, а американцам — лишь половину, — даже американский посол был вынужден заметить в этой связи. Я вынужден был признать всю сложность этой дилеммы, так как сокращение экспорта постоянно растущих товарных излишков должно привести к банкротству, что гораздо хуже, чем частичная выплата по обязательствам»{994}.
Финансовая дискриминация американских кредиторов привела к падению стоимости германских облигаций на нью-йоркском рынке в 1933 г. до одной трети и даже одной четверти их номинальной стоимости, в результате чего немцы скупали свои облигации за бесценок. Додд заявил протест по этому поводу{995}. Однако тут же он сам отмечал, что немцы в данном случае лишь следовали примеру его соотечественников: «Германские финансисты не отстают в этом отношении от своих нью-йоркских коллег, изрядно нажившихся за счет американских держателей немецких облигаций»{996}.
Во время своей президентской компании в конце 1932 г. Ф. Рузвельт призывал, что «Европе нужно дать возможность платить путем специальных взаимно выгодных таможенных соглашений»{997}. В 1933 г. президент указывал: необходимо договориться с немцами, «это будет способствовать росту германского экспорта и тем самым поможет немцам выполнить свои долговые обязательства»{998}. При этом американский президент заявлял, «что пойдет на соглашение, если должники предоставят США экономические выгоды в области торговли»{999}. Но немцы не знали куда девать собственные товары. В конечном итоге разговоры о взаимовыгодных тарифах остались лишь благими пожеланиями. Зашли в тупик и переговоры о снижении долговой нагрузки Германии: на Американской трансфертной конференции американские кредиторы согласились лишь на то, что «Германия должна уплатить половину причитающихся с нее процентов». Но французы выступили даже против этого. По словам Нейрата «Они непременно желают получить свои 6%, а у нас нет ни золота, ни валюты»{1000}.
Теперь американский посол ходил с протестами против нарушения Германией своих долговых обязательств в министерство иностранных дел Германии почти как на работу. В очередной свой приход в июне 1934 г. У. Додд давил на Нейрата: «Германия не должна нарушать свои обязательства, если она не хочет вооружить против себя общественное мнение в Соединенных Штатах. Он спросил меня: Что же нам делать? Германия ничего не экспортирует в США и пока довольствуется лишь обещаниями получить возможность экспорта в Данию и другие страны». В ответ американский посол заявлял «У меня имелись доказательства серьезных нарушений договора: немцы ввезли большие партии свиного сала из Венгрии, тогда как поставки американских мясных промышленников в Германию резко сократились…»{1001}. Но что делать, если венгерский шпик обходился немцам вдвое дешевле, чем американский.
