Умножающие скорбь. Как выжить в эпоху войны элит - Ларина Елена (читать книги без txt) 📗
В-третьих, в последние годы появились работы, в которых делаются попытки объяснить разрушение СССР в терминах «големов», «повышения энтропии» и т. п. Этот подход представляется эвристически плодотворным и способным уточнить целый ряд наших представлений, подводя все системы к одному знаменателю. Проблема, однако, в том, что социальные системы разнокачественны (капитализм, антикапитализм, феодализм и т. д.) и улавливая лишь то общее, что присуще всем кибернетическим системам – от человека до утюга – мы мало что поймём в их жизни и смерти. Акула, ихтиозавр и дельфин имеют внешне схожие очертания и живут в воде, однако, они относятся к разным классам живых существ. Системный антикапитализм был разрушен с использованием имманентных только ему противоречий, обусловленных таким объектом присвоения, которого не было в других системах. Кризис и гибель феодального «голема» были иными, иной будет и гибель капиталистического «голема».
Одно сходство можно отметить – предательство элит, но в каждом случае оно будет различным из-за различной, особой формы взаимодействия внутренних и внешних факторов. В случае с СССР эта особость была обусловлена уникальной спецификой социума – его генетически и функционально негативным («анти-») качеством по отношению к капитализму; а это, в свою очередь, результат уникальной особенности капитализма как единственной системы, способной существовать и со знаком «плюс» и со знаком «минус». Именно в этом – основа и секрет межэлитного взаимодействия СССР и Запада. Политэкономия этого взаимодействия – part and parcel теории капитализма и системного антикапитализма; более того, она способна стать концептуальным мостом между теориями двух этих систем.
Именно указанное качество СССР как антикапитализма, наложившись на исходно недружественное религиозно-цивилизационное несходство, ещё более усилило тотальность, метафизичность последнего: целиком капиталистический Запад против антикапиталистической России как целостности. И последнее: если норма капсистемы в её зрело-здоровом состоянии – её «плюсовоминусовое» состояние, то выпадение «минуса» под воздействием «плюса» означает её скорую гибель. Посчитавшим себя победителями в 1991 г. буржуинам можно ответить строками Н. Коржавина: «Но их бедой была победа – / За ней открылась пустота». Но пустота, повторю, не некой индустриальной системы, а капиталистической. Изображение гибели СССР как кризиса индустриализма не просто упрощает реальную ситуацию, а выворачивает её наизнанку.
В поисках иглы Кощеевой смерти
Скорбный вопрос, возникающий в ходе чтения «Умножающих скорбь»: что можно противопоставить всей этой мощи, этой махине, которая уже четыре сотни лет катится по миру? Чем и как унять широко шагающего молодца? Можно, конечно, поднять руки, но это неправильно – не по-русски это. По-русски – это сказать: «Подавишься, Идолище Поганое», и метнуть в него его же ножом. Даже если враг силён и прёт свиньёй – как тевтоны на льду Чудского озера в 1242 г. или их потомки немцы летом 1941 г. 700 лет (без одного года) спустя. Напрашиваются примеры из кино, в частности, из фильма «Чапаев», где главный герой, говоря о психической атаке каппелевцев, произносит: «Психическая? Ну хрен с ней, давай психическую!». Из литературы – «Улитка на склоне» А. и Б. Стругацких. В финале книги её герой, Кандид, понимает, что жители местности, в которую он попал, обречены: «Обречённые, несчастные обречённые, – размышляет Кандид, – но не знают, что они обречены (так и вспоминается ставшее бессмертным: «Денег нет, но вы здесь держитесь, счастья вам, здоровья». – А.Ф.), что сильные их мира… уже нацелились в них тучами управляемых вирусов, колоннами роботов, стенами леса, что всё у них уже предопределено (так и вспоминается: «Глобализация – объективный процесс, который нельзя отменить, надо в него встроиться» – А.Ф.) и – самое страшное – что историческая правда… не на их стороне, они – реликты, осуждённые на гибель объективными законами, и помогать им – значит идти против прогресса, задерживать прогресс на каком-то участке фронта».
Кандид, однако, наплевал на такой прогресс, объективный только в одном смысле – в смысле интереса «хозяев жизни». Его фраза: «Это не мой прогресс» и его готовность стать камешком, на котором «машина прогресса» сломается, отражают позицию субъекта по отношению к системе – субъектной нравственности (нравственной субъектности) по отношению к «объективной системности», она же – «системная объективность». Закономерности не бывают плохими и хорошими, они вне морали, но я-то не вне морали, рассуждает дальше Кандид. Он вытаскивает скальпель и идёт к окраине леса. Таким образом, предполагается, что он предложит решение «хирургическое, только хирургическое».
Вдогонку уходящему Кандиду хочу сказать об «обречённых прогрессом», точнее, процитировать замечательного, переведенного у нас с запозданием на сорок лет социолога Баррингтона Мура. Он писал, что социальные революции рождаются не из победного крика восходящих классов, а из предсмертного рёва тех классов, над которыми вот-вот должны сомкнуться волны прогресса – Мур имеет в виду прогресс буржуазный.
В сухом остатке: никакая огромная машина, в том числе социальная, не является неуязвимой для действий извне и изнутри (а ещё лучше – их комбинации); это вдвойне так для эпох, когда рушатся социальные миры и звонят Колокола Истории и идёт пересдача Карт Истории, когда козыри уже ухватил противник.
На что же рассчитывает и что предлагает в такой ситуации Е.С. Ларина в борьбе за сохранение нашей идентичности и субъектности? Рассчитывает она на умение России выходить из безвыходных ситуаций (подтверждено историей, но не гарантировано навечно), на раскол западных элит (надо его использовать и углублять), на наличие в РФ до сих пор уникальных социальных, гуманитарных, технических и других технологий. Но это – намерения, а как учил нас Сталин, есть логика намерений и логика обстоятельств, и логика обстоятельств сильнее логики намерений. Условием победы над обстоятельствами или, хотя бы постановкой их на службу себе, т. е. работы по принципу дзюдо, автор считает прежде всего трезвый взгляд на мир и на нашу ситуацию в нём, сколь бы неприятной и уродливой она не была, ведь говорил же Мартин Лютер, что дух Истины болезнетворен. На ситуацию, как подчёркивает Е.С. Ларина, «нужно смотреть открытыми глазами, не выдавать желаемое за действительное и принимать вещи такими, какие они есть на самом деле, а не такими, о каких мечтают». Казалось бы, очевидная вещь, но ведь как много у нас аналитиков, которых О.А. Арин называет «еслибистами», уверенными, например, в возможности создания антиамериканского союза с Китаем и Индией, в том, что «загадочная русская душа» – сама по себе залог успеха. (Напомню в связи с этим тезис А.А. Зиновьева: русская душа – это русский бардак, перенесённый в одну, отдельно взятую голову; несколько однобоко, но с одного бока верно.)
Итак, первое условие найти адекватный ответ – не ловиться на миражи «Еслибляндии» (О.А. Арин) типа «БРИКС – это новый мировой порядок», «мы уже живём в многополярном мире». Надо не повторять эту мантру, а работать на создание многополярного мира. Как? Автор считает необходимым найти такие социальные и технические меры, которые способны повысить турбулентность и неустойчивость технопроизводственной платформы современного Запада и привести к негативной динамике и дисбалансированности в финансовой (рынки), социально-экономической и политической сферах, вызвав, в конечном счёте, потрясения. Причём меры эти должны быть не просто эффективными, но малоресурсными (small is beautiful), асимметричными, непросчитываемыми для противника, десубъективирующими его и маскируемыми под мирные. Например, в сфере образования это может быть полипрограммная образовательная инициатива, нацеленная на вытеснение внедрявшихся в последние 25 лет в нашу систему «вирусные» идейно-пропагандистские программы Запада, разрушающие творческий, интеллектуальный и цивилизационный потенциал России. Если учесть, что малые воздействия на систему могут порождать очень большие последствия, то малоресурсность оказывается тем самым «оно».
