Все правители России - Вострышев Михаил Иванович (онлайн книга без txt) 📗
Княжата в ту пору составляли особый высший разряд в Московском государстве. В виде вотчин владели они остатками своих бывших уделов. Царь в 1562 году издает указ, которым ограничиваются права княжат на распоряжение своими вотчинами. Флетчер сообщает, что, подвергая опале княжат, Иван Васильевич отнимал у них вотчины и давал поместья в других местах, разрывая, таким образом, связь между населением и бывшими удельными князьями.
Отъезд Курбского и его резкое послание еще сильнее возбудили подозрительность царя. Он стал готовиться к нанесению решительного удара тем, кого считал своими врагами. Для этого нужно было убедиться, насколько можно было рассчитывать на бездействие народа. С этой целью 3 декабря 1564 года Иван Васильевич, взяв с собой царицу Марию Темрюковну, с которой вступил в брак в 1561 году, царевичей, многих бояр, дворян с семьями, вооруженную стражу, всю свою казну и дворцовые святыни, поехал по разным монастырям и наконец остановился в Александровской слободе.
Недоумение москвичей по поводу этого отъезда продолжалось до 3 января 1565 года, когда митрополит Афанасий получил грамоту от царя, в которой, исчисляя вины бояр, начиная с его малолетства, он обвинял их в корыстолюбии, нерадении, измене. Государь объявлял, что, не желая терпеть измены, оставил свое государство и поехал поселиться, где Бог ему укажет. С тем вместе получена была грамота к православному населению града Москвы, в которой государь писал, что на них он гнева не имеет. Странное сообщение поразило всех. Духовенство, бояре и горожане в недоумении приступили к митрополиту с просьбами, чтобы он умолил царя; причем горожане указывали – просить царя, чтобы он государства не оставлял, а их на расхищение волков не давал, «наипаче от рук сильных избавлял». И те и другие равно выразили мысль, что изменников государь волен казнить как ему угодно.
С этим полномочием поехала из Москвы депутация из разных чинов людей, во главе которой стоял Пимен, архиепископ Новгородский. Царь склонился на просьбу и объявил, что снова принимает власть, что будет казнить изменников. Он сказал, что из государства и двора выделяет себе часть, которую назвал опричниной. Вслед за тем последовало определение тех волостей, городов и московских улиц, которые взяты в опричнину.
Опричники. Художник Николай Неврев
Еще в послании Ивана Грозного из Александровской слободы он осуждал обычай духовенства печаловаться за осужденных. Но самое серьезное столкновение по этому вопросу возникло тогда, когда первосвятительскую кафедру занял соловецкий игумен Филипп из рода Колычевых. Зная лично и уважая Филиппа, царь в 1567 году предложил ему московскую кафедру митрополита. Филипп, сначала отказывавшийся, согласился под условием уничтожения опричнины. Царь оскорбился. Собору удалось примирить их, и Филипп дал обещание в опричнину и царский домовый обиход не вступаться. Но подозрение запало в царскую душу. Новый митрополит начал ходатайствовать за опальных и обличать царя. Произошло несколько столкновений.
Враги Филиппа, в числе которых был, между прочим, царский духовник, наконец восторжествовали. Филипп удалился в Николаевский монастырь (позже – Греческий на Никольской улице), где и служил. В крестном ходе заметил он однажды опричника в тафье и обличал его. Царь рассердился, тем более что, когда он оглянулся, тафья уже была снята.
Во время богослужения 8 ноября 1568 года Филипп был схвачен опричниками в церкви, на другой день торжественно лишен сана и вскоре свезен в тверской Отроч монастырь, где был задушен.
Вскоре после низведения митрополита Филиппа погиб двоюродный брат царя Владимир Андреевич, в котором Иван Грозный видел, и, быть может, не без основания, опасного претендента.
В январе 1570 года царь приехал в Новгород. По дороге он останавливался в Клину и в Твери, которые много пострадали и от казней, и от опустошения опричников. Ужас напал на новгородцев. Иван Васильевич, объявив милость оставшимся трепещущим горожанам, проехал в Псков, который, однако, миновал его гнев. Возвратясь в Москву, он начал следственное дело; призваны были к суду и казнены многие бояре, в том числе любимцы царя, Басмановы, отец и сын, а князь Афанасий Вяземский умер от пытки.
Недоверие царя не только к старым боярам, но и к людям, им самим избранным, постоянные разочарования, которых он по характеру своему не мог избежать, ибо требовал от людей, чтобы они во всем удовлетворяли его, должны были тяжело лечь на его душу. Мысль о непрочности своего положения с особенной силой овладела им в последние годы жизни. В своем завещании 1572 года он жалуется на то, что ему воздали злом за благо и ненавистью за любовь. Мысль о непрочности своего положения Иван IV высказывал в сношениях с Англией, где на случай изгнания искал себе убежища. Даже любимый сын, царевич Иван Иванович, не миновал его подозрительности. В 1581 году, во время величайших поражений русского оружия, между отцом и сыном произошло столкновение. Гневный царь ударил сына жезлом; через четыре дня царевич скончался…
Падение Ливонского ордена поставило лицом к лицу державы, между которыми разделилось его наследство. Швеция, заключив союз с Россией, обратилась на Данию, а России пришлось столкнуться с Польшей. Сигизмунд Август, приняв во владение Ливонию, послал в Москву предложение вывести и русское, и литовское войска из Лифляндии. Из Москвы отвечали отказом. В переговорах и мелких столкновениях прошел весь 1562 год, а в январе 1563 года войско, предводимое Иваном IV, двинулось к Полоцку, который 15 февраля сдался. Очевидно, царь намерен был оставить его за собой.
После взятия Полоцка пошли бесплодные переговоры, а в 1564 году русское войско разбито было при реке Уле. Опять начались набеги и стычки. Со стороны Крыма Россия казалась обеспеченной: заключено было перемирие на два года. Но подстрекаемый дарами Литвы крымский хан сделал набег на Рязань. В конце 1565 года снова начались переговоры с Литвой, и только в 1570 году заключено было перемирие.
Устремив внимание на Ливонию, московское правительство не могло, однако, упускать из виду южной своей границы. С татарами, цель которых ограничивалась грабежом, хотя и трудно было ладить, но все же можно было откупиться от хана. Завоевание татарских царств вызвало против нас другого могущественного врага. Турецкий султан, преемник халифов, не мог не взволноваться нарушением целости мусульманского мира. Турецкое войско отправилось из Каффы с целью прорыть канал из Дона в Волгу и потом или завладеть Астраханью, или поставить вблизи нее новый город. Крымский хан тоже должен был участвовать в этом походе. Но канал не удался, подступить к Астрахани не решились, узнав о готовности русских к обороне; строить новый город оказалось невозможным, вследствие возмущения войска. Так неудачно для турок кончилось первое их столкновение с Россией.
В 1570 и 1571 годах ездили в Константинополь русские послы. Они должны были убедить султана в том, что в России мусульмане не стеснены. Но султан требовал Казани, Астрахани, даже подчинения ему русского царя. По его желанию крымский хан вновь готовился к нашествию. Тревожно было лето 1570 года: войско стояло на Оке, сам царь два раза приезжал к нему. Весной 1571 года хан, предупрежденный русскими изменниками, сообщившими ему об ослаблении России от войны, казней, голода и мора, переправился через Оку и отрезал царя, стоявшего у Серпухова, от главного войска. Царь ушел к Ростову, воеводы пошли к Москве. Хану удалось пограбить и зажечь посад, но брать кремль он не решился. В 1572 году хан снова явился на Оке, но был у Лопасни отражен князем М.И. Воротынским.
После соединения в 1569 году Литвы с Польшей, 7 июля 1572 года, умер последний из Ягеллонов. Между кандидатами на польский престол выдвинулся и Иван IV. Намеки о возможности этого выбора делались в Москве еще в 1569 году. По смерти короля сношения эти продолжались, сторонников у Москвы было много. В начале 1573 года прибыл в Москву литовский гонец Воропай с извещением о смерти короля и просьбой о сохранении мира. Царь обещал мир сохранить. На случай выбора его в короли Иван Грозный сказал: «Не только поганство, но ни Рим, ни какое другое королевство не могло бы подняться на нас, если бы земля ваша стала заодно с нами».
