Сербия о себе. Сборник - Йованович Мирослав (лучшие книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
Церковная элита, в 1950-х гг. вытесненная на периферию общественной жизни, плохо ориентировалась в новых условиях конца ХХ века. В результате постоянного лавирования между благодарностью за возвращение на общественно-политическую сцену и идеей соборности церковь, с одной стороны, фактически лишилась статуса объединяющего духовного центра, а с другой – рискует вновь впасть в немилость у власти.
Последствия
Их катастрофичность очевидна. В обозримом будущем нам угрожает война на территории Сербии, полнейший экономический крах вплоть до банкротства страны, углубление идеологической конфронтации и как результат этого – гражданская война, которая породит новые и умножит старые идеологические атавизмы... Открываются перспективы для дальнейшего развития иррациональных тенденций в общественном сознании и повседневной жизни (которые будут оказывать мощное давление на рациональное историческое сознание), для кардинальной перемены менталитета народа, для исторического забвения... Над нами нависла реальная угроза голода, холодной зимы без топлива и отопления, а также полной культурной и научной атрофии на долгий срок... Уже идет «утечка мозгов»; началась утечка капитала; Сербия лишается своих исконных земель на юге, за которые поколения сербов в XIX–ХХ веках сражались и гибли; мы теряем союзников, значение в мировом пространстве и на Балканах, достоинство.
Формирование Демократического движения в Сербии можно рассматривать, с одной стороны, как последний шанс действовать (коротенькое мгновение, за которое мы достигли десятого круга ада), с другой стороны, как порыв отчаяния (запоздалая попытка интеллектуальной элиты покаяться в прошлых грехах), обреченный на провал, после чего всех поглотит река забвения.
Я отчетливо вижу будущее: как на звук сигнальной сирены (в какую-нибудь войну, в гражданскую, а может, иностранную интервенцию) мы разрозненной и хаотичной толпой в панике мчимся в убежище, пробегая мимо рухнувшей стены, на которой еще остался плакат СПС (Социалистическая партия Сербии) с предвыборным слоганом: «МИР – ПРОСПЕРИТЕТ» («МИР – ПРОЦВЕТАНИЕ»).
Союзная Республика Югославия
Сербия и мир
Воин Димитриевич
Югославский кризис и мировое сообщество [20]
В кризисе, поразившем СФРЮ, есть и международный компонент. Внимание всего мира (или мирового сообщества [21] ), в котором Югославия существовала, функционировала, взаимодействовала и, наконец, агонизировала, не стоит специально обосновывать. Достаточно будет напомнить, что у югославской федерации был особый политический статус в Европе, так как, будучи страной «реального социализма» с точки зрения внутренней политики, во внешних сношениях она сохраняла известную долю самостоятельности, основывавшуюся на формальном членстве, а в прошлом – и ведущей роли в преимущественно неевропейском движении неприсоединения. В этом, а также геополитическом смысле, территория Югославии представляла собой «буферную зону» между двумя военно-политическими блоками, через которую проходили важнейшие пути сообщения и направления (связь России и государств Средиземноморского бассейна, Моравско-Вардарская долина, Люблянский проход и т. д.).
В качестве единственной относительно прочной и эффективной многонациональной формации на Балканах, Югославия воспринималась еще и как потенциальное ядро балканского сотрудничества, а также как препятствие «балканизации», признаком которой является не только создание мелких государств, но и то обстоятельство, что все балканские национализмы были окрашены великонациональной идеей (т. е. идеей создания собственной «великой» державы), как правило, определявшей приоритет интересов каждого народа в ущерб соседним.
Сейчас уже забыто, что в первой половине 1980-х гг. существовавшая за рубежом идея самоуправления и самостоятельности была лучше, чем в Югославии, и она вполне подходила в качестве образца для гуманизации и смягчения восточного блока, чей близкий конец так и не смогли предвидеть иностранные наблюдатели и «кремленологи».
Поиск поддержки в мире
Положение в СФРЮ стало ухудшаться во второй половине 90-х гг. ХХ века, практически одновременно с поступлением информации о коренном изменении ситуации в СССР и странах соцлагеря. Аналитика показывала, что политическая и экономическая система в Советском Союзе не поддается реформированию (по плану Горбачева или кого бы то ни было другого); дальнейшее же ослабление социалистической сверхдержавы продемонстрирует, что социалистическая власть в других странах Восточного региона зиждется исключительно на мощи СССР и страхе перед возможностью его интервенции. Катаклизмы в Советах грозили гораздо более серьезными последствиями близлежащим государствам и всему миру, нежели события в Югославии, в силу присутствия советского ядерного оружия на двух континентах. СФРЮ долгое время не была в центре внимания мировой и западной дипломатии, и это следует иметь в виду, анализируя первую реакцию на события в этой стране. Иными словами, то, что начиная с 1987 г. населению Югославской федерации казалось опасным и драматичным, не воспринималось подобным образом за границей.
Еще трудно однозначно утверждать, каково было отношение государственных деятелей СФРЮ к зарубежным странам. Точнее сказать, вполне очевидно, что те из них, кто грезил о выходе из состава федерации, добивался автономии или статуса конфедерации, были крайне заинтересованы в иностранной поддержке, так как вновь возникшие государства, не имея возможности апеллировать к прошлому, вряд ли смогли бы обойтись без международного признания и помощи. Учитывая тот факт, что у этих группировок была антикоммунистическая направленность (по крайней мере они противостояли югославскому варианту «реального социализма»), их ориентация на Запад вполне естественна, равно как и их искренние или неискренние попытки перенять западные мерила гражданской демократии и прав человека.
С другой стороны, иначе думали те политики, кто постепенно прибирал к рукам контроль над СФРЮ и в конце концов превратил ее в Союзную Республику Югославию (СРЮ) [22] . Сербские вожди, в процессе кризиса незаметно присвоившие себе право принимать решения, возлагали надежды (совместно с сербской интеллигенцией) на то, что у сербского народа есть давно подтвержденное свойство государственного созидателя [23] , что государство Сербии непрерывно существовало и признавалось с XIX века и что она является победительницей в двух мировых войнах. В результате сформировалось убеждение, что Сербия и сербы желанны во всем мире, что у них есть друзья во всех государствах, за исключением исторических врагов, сокрушенных во Второй мировой войне (Германия, Австрия). И сначала национал-социалистическое течение надеялось, что мировое сообщество признает сохранение Югославии в качестве «современной федерации», которая обеспечит более благоприятное положение сербского руководства (как представителя всех сербов в ней) и – что самое существенное – неприкосновенность однопартийной системы, коллективной собственности и других атрибутов системы социалистического самоуправления. Характерно то, что первоначальные их требования к изменению Конституции 1974 г. сводились к пунктам о межреспубликанских и межкраевых отношениях, а также о центральных органах управления, но не затрагивали огромный пласт статей о самоуправлении в организациях коллективного труда и общинах и проистекающей отсюда «системы делегирования» и других форм искоренения демократии посредством нее самой. Точно так же никто в Сербии не потребовал упразднения Закона о коллективном труде, парализовавшем экономику больше, чем мнимая взаимная эксплуатация республик, о которой упорно твердили югославские экономисты, конечно, каждый о своей республике как о жертве.
