Мир, которого хотели и который ненавидели - Ксенофонтов Иван Н. (читать хорошую книгу TXT) 📗
Карахан 11 января передавал из Брест-Литовска, что там в этот день дважды заседала комиссия по правовым вопросам, выступая на которой Иоффе подчеркивал стремление другой стороны получить от нас контрибуцию в несколько миллиардов рублей под видом возмещения убытков«Мы отказываемся понимать, почему купцу, у которого секвестрировано его предприятие, необходимо платить полностью за все понесенные им убытки,— говорил Иоффе,— а крестьянину, у которого уведена последняя его лошадка, не следует платить ничего»648. И Иоффе пояснял справедливость именно такой постановки вопроса. «Хотя в германском проекте все предложения построены на принципе взаимности,— подчеркивал он,— но ввиду того, что германский капитал в России был гораздо более заинтересован, нежели русский в Германии, требование возмещения убытков капиталистам всею своей тяжестью ляжет только на Россию»649. Поэтому мы полагаем, указывал Иоффе, что возмещать убытки надо как богатым, так и бедным.
Иоффе в этот день обратился также с телеграммой к графу Чернину разрешить ему в качестве главы русской делегации поехать на несколько дней в Вену для информации венского пролетариата и его руководителей о ходе мирных переговоров, поскольку на последних объявлен перерыв и нет необходимости в присутствии всех членов делегации; через два дня, 13 (26) января, поступил отказ правительства Австро-Венгрии выдать разрешение Иоффе на въезд в Вену650.
Но главным событием этого дня стало, конечно, заседание ЦК партии. 11 (24) января на нем присутствовали: Ломов (Оппоков), Крестинский, Муранов, Урицкий, Дзержинский, Сергеев (Артем), Свердлов, Троцкий, Ленин, Сталин, Бухарин, Сокольников, Бубнов, Коллонтай, Зиновьев, Стасова — всего 16 человек8. Довольно быстро был решен вопрос о допуске на заседание представителя Петербургского комитета партии С. В. Косиора с совещательным голосом, чтобы изложить точку зрения ПК по вопросу о предъявленных нам в Брест-Литовске условиях мира 651. Быстро был решен и «профсоюзный» вопрос. Третьим в повестке дня стоял вопрос о мире. Первым взял слово Ленин652. Сообщив о трех точках зрения, которые наметились по этому вопросу на собрании
8 (21) января, Ленин предложил товарищам определить характер работы: обсуждать ли изложенные им тезисы или открыть общую дискуссию? Принимается последнее, и Ленину предоставляется слово.
Владимир Ильич обрисовал тяжелое положение страны и состояние армии, которые вынуждают нас идти на грабительский мир. «Продолжая в таких условиях войну,— подчеркивал Ленин,— мы необыкновенно усилим германский империализм, мир придется все равно заключать, но тогда мир будет худший, так как его будем заключать не мы. Несомненно, мир, который мы вынуждены заключать сейчас,— мир похабный, но если начнется другая война, то наше правительство будет сметено, и мир будет заключен другим правительством. Сейчас мы опираемся не только на пролетариат, но и на беднейшее крестьянство, которое отойдет от нас при продолжении войны». Возражая сторонникам революционной войны, считающим, что этим шагом «мы пробудим в Германии революцию», Ленин заявлял, что «Германия только еще беременна революцией, а у нас уже родился вполне здоровый ребенок — социалистическая республика, которого мы можем убить, начиная войну». Ленин говорил и о том, что в рядах германской социал-демократии бытуют искаженные представления о политике большевиков в Брест-Литовске, которых обвиняют в том, что они подкуплены, затягивают войну, помогают немецким империалистам. Высказался Ленин и относительно предложения Троцкого, подчеркнув, что «прекращение войны, отказ от подписания мира и демобилизация армии — это интернациональная политическая демонстрация». Ленин говорил, что, «подписывая мир, мы, конечно, предаем самоопределившуюся Польшу, но мы сохраняем социалистическую Эстляндскую республику» и в целом «даем возможность окрепнуть нашим завоеваниям». И далее Ленин, смотря правде в глаза, подчеркивал: «Конечно, мы делаем поворот направо, который ведет через весьма грязный хлев, но мы должны его сделать. Если немцы начнут наступать, то мы будем вынуждены подписать всякий мир, а тогда, конечно, он будет худшим. Для спасения социалистической республики три миллиарда контрибуции не слишком дорогая цена».
После Ленина выступил Бухарин >. Он расценил позицию Троцкого как самую правильную, усмотрев одновременно противоречия в позиции Ленина. Бухарин говорил, что «нам необходимо рассматривать социалистическую республику с точки зрения интернационализма», что «напрасно» Ленин расценил позицию Троцкого как политическую демонстрацию. «Пусть немцы нас побьют, пусть продвинутся еще на сто верст, мы заинтересованы в том,— заявлял Бухарин,— как это отразится на международном движении. ...Сохраняя свою социалистическую республику, мы проигрываем шансы международного движения». И в заключение он высказался за то, что «необходимо по возможности дело затягивать и не подписывать похабного мира, так как этим мы будоражим западноевропейские массы».
По мнению Урицкого, ошибкой Ленина являлось то, что он «смотрит на дело с точки зрения России, а не с точки зрения международной» 653. Урицкий полностью поддержал позицию Троцкого и заявил: «Что касается политической демонстрации, то вся политика народного комиссариата иностранных дел была не чем иным, как политическая демонстрация. Совершенно так же будет понята и наша политика немецкими солдатами при отказе от подписания мира, прекращения войны и демобилизации армии».
Выступивший Троцкий обосновывал свою позицию. Он говорил, что «вопрос о революционной войне является нереальным», высказывался за то, что приемлемой может стать «новая оттяжка в переговорах», имея в виду соображение Стучки насчет того, чтобы предложить немцам третейский суд, и если немцы откажутся, то мы «прерываем переговоры, но заявляем, что воевать не будем»654.
Несогласие с Лениным высказал и Оппоков (Ломов), по мнению которого отсрочка ничего не дала бы нам «по части введения социализма»Равно как не приходится говорить и о революционной войне, подчеркивал он, ибо «до сих пор мы ничего не делали для подготовки ее». Отказываясь от войны, мы не сохраним социалистическую республику. Оратор заявил: «Именно разложение германской армии, именно гражданская война с германским империализмом, именно наше задушение может поднять революцию на Западе. Мы не можем остановиться на полпути; а должны идти до конца, оставаясь на нашей позиции, а заключая мир, мы капитулируем перед германским империализмом». Оппоков высказался за принятие позиции Троцкого, имея в виду вместе с тем активную подготовку к революционной войне.
Неприемлемым лозунг революционной войны счел Сталин655. Возражал он и против позиции Троцкого. Сталин говорил, что «революционного движения на Западе нет», что «наступать Германия сможет», что нам «нужно время» для проведения социалистических реформ, которые будоражили бы Запад, что, принимая позицию Троцкого, «мы создаем наихудшие условия для движения на Западе», а потому он высказывается за предложение Ленина.
«Миром мы усилим шовинизм в Германии и на некоторое время ослабляем движение везде на Западе»,— говорил Зиновьев, по мнению которого «дальше виднеется другая перспектива — это гибель социалистической республики»656. Расценив предложение Троцкого неприемлемым, он поставил вопрос: «Не следует ли оттянуть еще на некоторое время возобновление переговоров, а тем временем произвести всенародный референдум по отношению вопроса о мире?»
Выступавший Бубнов обратил внимание на то, что из трех точек зрения, которые были высказаны на собрании 8 (21) января, «точка зрения революционной войны не находит сторонников»657.
Взявший снова слово Ленин говорил о своем несогласии «в некоторых частях со своими единомышленниками Сталиным и Зиновьевым»658. Ленин уточнял, что «на Западе есть массовое движение, но революция там еще не началась», что «заключение мира» не ослабит движение на Западе, что «нам важно задержаться до появления общей социалистической революции, а этого мы можем достигнуть, только заключив мир».
