Четвертая политическая теория - Дугин Александр Гельевич (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Есть открытые и закрытые народы. Русский народ — открытый, и любовь наша открытая. Она не ограничивается одним, другим, она выбирает всех. Мы любим, по-настоящему любим. Но это значит, что мы своим актом любви, русской любви, превосходим конкретного человека. Ну подумаешь — человек! Один, другой, третий… Главное — любовь, она важнее. Главное — открытость, гигантская энергия жизни народа. Естественно, всё, что порождается этой любовью, живет, будучи элементом этого народа: семья, дети, государство, которое создано как некий панцирь нашим народом.
Государство-ёж
Государство, на самом деле, очень паршивая вещь. Его создают не от хорошей жизни. Но беда в том, что народ не может всё время только любить, только заниматься любовью в своем внутреннем состоянии и находиться в своем экстатическом пространстве созерцания. Периодически на него кто-то покушается, кто-то нападает, наваливается. Вот для защиты от всего этого и нужно государство. Смысл настоящего русского национального государства в том, чтобы отмахиваться от других, как от назойливых гадких мух. Оно должно быть агрессивным вовне, жестким по необходимости, как панцирь. А внутри оно — очень мягким, чтобы не нарушить, не побеспокоить тот процесс национальной духовной жизни, эротической жизни, которая постоянно невидимо течет в нашем народе. Вот в этом наше понимание государства.
Государство само по себе — это вредная, злая вещь, она слишком формальная, слишком холодная. В этой стали, в этих машинах, в этих жестоких инструментах пыток мало привлекательного. И мы бы хотели отослать государство. Оно должно быть таким ощетинившимся вовне — государством ежового типа. Колючее вовне, мягкое внутри, как пузико у ёжика, оно очень живое, трепетное, приятное.
Мы не способны понять даже себя — в этом наше величие
Итак, первый и самый главный пункт философии евразийства: народ — абсолют. Поэтому, когда вас спрашивают, что такое евразийство, вы спокойно говорите: «Это абсолютная любовь к собственному народу, любовь к любви, восприятие народа как высшей ценности. Нет ничего выше, чем наш народ». Других мы просто не знаем. Путаем мы всех. Мы не способны понять, ясно идентифицировать других. Есть другие народы, которые способны понять других, мы — нет. Мы даже себя-то познать не способны. Мы просто Народ и всё.
Дух земли
Второй важнейший пункт философии евразийства — это понятие о духе земли, о живом пространстве и о земле-душе. В евразийстве пространство воспринимается как абсолютно живая реальность. Пространство — это не абстрактная категория, но конкретный срез живого мира. В пространстве есть минеральные, вегетативные и животные особи. И все они — его элементы. Иначе говоря, мы воспринимаем пространство как заведомо наполненное, никогда не пустое. Наше пространство всегда кишит жизнью, и определяет ее. Оно говорит через эту жизнь о себе, дает знать. Поэтому и вибрирует. Это говорит дух земли, нашей земли, которая принадлежит нам, и в которой движется по времени, в горизонтальном распростертом состоянии, как ртуть, наш народ.
Пространство как форма жизни
Живое отношение к пространству как к жизни составляет суть евразийства. Пространство воспринимается нами как форма жизни. В свое время основатель геополитики Фридрих Ратцель написал книгу «Государство как форма жизни» («Staat als Lebensform»). Раз пространство это форма жизни, значит, оно не может быть застывшим. Оно противится искусственным границам, поскольку пространство не то, что возможно раз и навсегда зафиксировать, однозначно измерить. Здесь построить одно, а там другое, и так, мол, всё и останется. Нет. Всё, что надо, само собой правильным образом строится в той точке, где оно и должно появиться. Точно так же, как растут цветы или лежат веками, тысячелетиями огромные булыжники. Ведь они растут и лежат не просто так, они здесь живут. Они знают, что делают, их жизнь на этом конкретном месте, в этой конкретной точке русского пространства предопределена, это некая философия местонахождения, «месторазвития», как говорил Петр Савицкий. Это голос духа родной земли, который обращается через всех существ — ползающих, копошащихся, летающих, лазающих, падающих или валяющмхся пьяными. Голос обращается к самому себе, утверждая некую великую истину жизненных, пространственных форм.
Пространство — разумное явление. В нем, в земле заложен разум. Этот разум говорит, вопиет о себе, и необходимо быть очень внимательным, чтобы его услышать. Когда мы говорим о пространстве, то обычно выражаемся так: «Вот это мое пространство, это твое пространство, это пространство принадлежит моей стране, это твоей стране». Мы относимся к пространству как к живому организму. Причем «мое» является не признаком обладания, а признаком родства. С землей, с живым пространством человека связывают родственные узы. Поэтому — мать-земля. Страна — отечество.
Живые границы
Для евразийского мировоззрения важно понятие «живых границ». Границы есть там, где одно живое существо условно отделяется от другого. Но нельзя провести границу по живому существу. Нельзя отделить три четверти зайца и четыре пятых белки и сделать из них страну, построить из них государство. Эти три четверти зайца и четыре пятых белки не государство.
Государство и его границы — тоже проекция духа земли. А если мы искусственно нарежем какие-то случайные элементы этих существ, этих живых пространственных единиц и скажем: «Вот, теперь это будет государством, назовем Украиной» — то осуществим насилие над законами жизни. Помилуйте, какая Украина?! Украина в своих современных границах просто не может существовать, потому что есть как минимум четыре живых существа, от которых взяли фрагменты, — три четверти зайца, половина гадюки, одна четверть белки и т.д…. Например, Малороссия — и уже, и шире, чем Украина. На Украине есть еще несколько больших геополитических анклавов — Галиция, Волынь, Крым, Новороссия, часть которой пребывает в границах РФ. Это очень важный момент!
Мы должны рассматривать пространства по их внутренней природе, а не по преходящей эфемерной конъюнктуре. Поэтому мы, евразийцы, не можем говорить «Российская Федерация», — такой федерации нет, такого государства нет, это искусственная, эфемерная вещь, это тоже 3/4 белки, 4/5 жука, один камень и охапка веток. И это не может быть по настоящему живой реальностью.
Живой реальностью были Российская империя, Советский Союз. И то, и другое — могучие, высшие формы жизни, вероятно, с довесками, что-то было прирезано лишнее, и наоборот, чего-то было недобрано. Но все-таки это были живые единицы. То, что мы имеем после распада Советского Союза, — это не живая вещь, это пространственный симулякр, и он умрет. Отрежьте у белки пару лапок, и посмотрите, что она будет делать. Она не сможет достать себе орешек и сдохнет, как сдохнет вся постсоветская государственная модель. Прежде чем делить территории, необходимо спросить у этих территорий: «А хотите ли вы, земли, вы, реки, вы, заливы, вы, леса, вы, болота, хотите ли вы войти в незалежную Украину, или нет?» Надо устраивать референдумы не среди болванов телезрителей, которые нелепы, точно шпунтики, и исторически безответственны. Надо спросить у стихий, надо спросить у гор, надо спросить у вод, спросить у дождей. И они пусть проголосуют. Надо подумать, какую форму референдума предложить стихиям, для того чтобы они могли высказать свое мнение по основным вопросам.
Сербская гора
