Политическое цунами - Кургинян Сергей Ервандович (книга регистрации txt) 📗
В 1976 г. сирийские войска, на фоне нарастающей гражданской войны между этно-конфессиональными общинами в Ливане, вошли в эту страну «по просьбе правительства» и оставались там до 1990 г. Поддержка ливанских шиитов и христиан против суннитов в Ливане, а также шиитского Ирана против Ирака в войне между этими странами (1980–1988 гг.) предопределила глубокий конфликт с Сирией всех суннитских монархий Залива. И дополнительно обострила отношения Дамаска с Ираком, с которым у Сирии была острая конкуренция в рамках однотипных правящих режимов партии БААС.
А поскольку алавиты в стране являются конфессиональным меньшинством (подавляющее большинство населения — сунниты, 10 % — христиане, шиитов — около 25 %, причем алавиты составляют из них только часть), Сирия одной из первых испытала на себе удары радикального суннитского терроризма. После того, как боевики «Братьев-мусульман» в 1979 г. вырезали кадетов в военной школе в Алеппо, а в 1982 г. устроили массовую резню представителей органов власти в г. Хама, военные и спецслужбы Асада практически до основания уничтожили в стране структуры БМ и связанных с ними радикальных суннитских групп [243].
Хотя Сирия является республикой, ее политический режим можно охарактеризовать как «суперпрезидентский» или «полумонархический». Президент обладает широчайшими полномочиями и как генсек правящей партии (БААС таковой является по Конституции и оказывает решающее влияние на формирование правительства), и как Верховный главнокомандующий, и как глава (и «назначатель» других членов) Конституционного суда. При этом президент может избираться на неограниченное число сроков. После смерти в 2000 г. Хафеза Асада его преемником стал сын Башар Асад [244].
Формально в Конституции в качестве основы права в стране указан шариат, но в действительности его нормами руководствуются лишь суды низшей инстанции, рассматривающие разного рода семейные коллизии и «бытовые» правонарушения. А основные судебные инстанции страны работают фактически на основе Кодекса Наполеона, перенятого Сирией у бывшей метрополии, Франции.
В Сирии до сих пор (даже после «умеренно-рыночных» реформ Башара Асада) сохраняется доминирование в экономике, особенно в крупной промышленности, госсектора (до 75 % промышленной продукции). Сельское хозяйство и торговля — почти полностью в частных руках, и в них занято до 60 % активного населения.
В Сирии обязательное бесплатное шестилетнее образование и существенные госдотации на полное среднее и высшее образование (уровень грамотности населения 86 % у мужчин и 74 % у женщин), на 2010 г. почти 2 млн. пользователей Интернета, вполне современная медицина и сравнительно высокая (более 70 лет) средняя продолжительность жизни населения [245].
В то же время, поскольку больших ресурсов экспортспособного сырья в стране нет, уровень жизни большинства населения невысокий. В последние годы, особенно в связи с мировым кризисом, в стране растут и без того высокая безработица (около 20 %, а среди молодежи до 30 %), а также проблемы со снабжением населения продовольствием из-за нехватки во многих регионах (особенно на юге) воды для ведения сельского хозяйства. Дополнительные основания для недовольства населения создают злоупотребления со стороны служб безопасности в условиях режима чрезвычайного положения, а также широко распространенная (как в любой восточной клановой системе) чиновничья коррупция.
При этом сильная и хорошо вооруженная армия и мощные спецслужбы пока, по оценкам военных экспертов, являются достаточно надежной опорой власти алавитского правящего клана.
Нынешние «революционные волнения» в Сирии начались 18 марта после того, как в г. Дераа на границе с Иорданией жители вышли на улицы с требованиями освободить арестованных 15 марта нескольких школьников, писавших на стенах антиправительственные лозунги. Эта манифестация была разогнана полицией, однако, как утверждают официальные сирийские источники, в ходе ее разгона со стороны манифестантов прозвучало несколько выстрелов по полицейским, и тогда в Дераа были введены войска. В последующие дни, 19–20 марта, против полиции и войск уже выступил «вооруженный народ», и начались фактически боевые действия с множеством раненых и убитых с обеих сторон. Протестующие сожгли несколько правительственных зданий, включая штаб-квартиру БААС и Дворец правосудия, потребовали отставки правительства, отмены в стране режима ЧП, а также суда над виновными в расстреле манифестаций. 20 марта аналогичные массовые акции протеста (хотя поначалу без «вооруженного народа») начались в столице Дамаске, а также в Алеппо и нескольких других городах [246].
Поскольку в Сирии, в условиях сохраняющегося чрезвычайного положения и активной работы спецслужб по выявлению потенциальных угроз политическому режиму, никакого «вооруженного народа» не могло быть в принципе, сирийские власти сразу заявили, что и появление в Дераа оружия, и провокации с выстрелами в манифестантов — дело рук террористических групп, пришедших из-за рубежа. Либо из Иордании, либо из Ливана (где суннитский клан во главе с Саадом Харири обвиняет Сирию в убийстве бывшего премьера Рафика Харири), либо из Ирака, где полно суннитских радикалов-боевиков, считающих Сирию и режим Асада своими смертельными врагами. Причем последнее наиболее вероятно: по соседству с Дераа в районе иракской Фаллуджи живет другая часть того же самого бедуинского суннитского племени, которое наиболее яростно сопротивлялось войскам коалиции во время оккупации Ирака, а далее воевало с шиитской властью в стране.
После эксцесса в Дераа Башар Асад сразу признал неправомочность столь жесткого применения силы полицией и войсками, выразил соболезнования семьям погибших и раненых, уволил губернатора провинции Дераа, создал комиссию для расследования эксцессов и наказания виновных. А заодно полиции и жандармам было приказано не открывать по манифестантам огонь на поражение [247].
При этом сирийские спецслужбы подчеркивают, что после победы «лотосовой революции» в Египте в Сирии резко увеличили активность законспирированные ячейки «Братьев-мусульман» и что было пресечено несколько попыток прорыва групп суннитских боевиков и караванов с оружием со стороны Ирака. Поскольку эмигрировавшие из Сирии исламские радикалы получили хорошую подготовку и сильные политические позиции в боевых отрядах исламистов (в том числе в «Аль-Каиде») в разных странах — от Ирака и Боснии до Афганистана — поднимающаяся протестная волна и, главное, ее вооруженный компонент не могли не встревожить правящий режим.
Уже 24 марта Бусейна Шаабан, советник президента Асада, объявила, что в ближайшее время в стране будут проведены крупные политические и экономические реформы [248]. В их числе названы подготовка отмены режима ЧП, освобождение политзаключенных, принятие демократического закона о СМИ и системы мер по борьбе с коррупцией. Кроме того, народу были обещаны существенное повышение зарплат госслужащих, а также программа создания дополнительных рабочих мест. 26 марта, как признак начала исполнения этих обещаний, из тюрем были выпущены 260 политзаключенных, в основном — арестованных по обвинениям в содействии исламским террористам.
При этом даже наиболее агрессивно настроенный в отношении Сирии катарский телеканал «Аль-Джазира», перечисляя массовые манифестации в Дераа, Дамаске и других городах с требованиями расширения политических свобод, борьбы с коррупцией и улучшения качества жизни, признал, что на начальном этапе манифестанты практически нигде не выдвигали лозунгов свержения существующей системы власти или лично Башара Асада [249]. Хотя оппозиционеры, организовавшиеся в новое движение «Революция 15 марта», пытались распространить призывы к маршам протеста и их превращению в общенациональный протестный «День достоинства» через Facebook и другие интернет-сайты, на их призывы почти никто не откликнулся, в то время как на проправительственные манифестации с портретами президента Асада вышли десятки тысяч человек. Причем иногда дело доходило до драк между сторонниками и противниками оппозиции, которых приходилось разнимать полиции.
