Новые и старые войны: организованное насилие в глобальную эпоху - Калдор Мэри (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Обычная военная сила не может воссоздавать государства. В США во время этих вторжений общим мнением, усиленно выражавшимся и государственным секретарем Колином Пауэллом, и его преемницей Кондолизой Райс, было то, что работа военных — вести военные действия и военнослужащие не должны использоваться для того, что Пауэлл пренебрежительно назвал «обязанностями констебля»120. «Президенту надо помнить,—писала Райс в журнале Foreign Affairs,—что вооруженные силы — это особый инструмент. Он смертоносен, и таким он и задуман. Это не гражданские движения за мир. И совершенно точно они не задуманы для строительства гражданского общества»21. Результатом был вакуум в сфере безопасности. Притом что в Афганистане американцы продолжали охоту на лидеров «Аль-Каиды» с помощью отдельного соединения (операция «Несокрушимая свобода»), натовский контингент с международными полномочиями, МССБ (Международные силы содействия безопасности), который мог бы действовать в качестве «мирной силы», с самого начала оставался в пределах Кабула. В Ираке американцы не делали ничего, чтобы помешать широко распространившемуся мародерству, которое началось вслед за вторжением (за исключением охраны министерства нефтяной промышленности и нефтяных установок), в частности допустив утрату уникальных предметов древности и рукописей из музеев, составляющих часть мирового цивилизационного наследия. «Всякое бывает», — таков был небезызвестный лаконичный отклик Дональда Рамсфелда.
Также не было и серьезного гражданского усилия по реконструкции государства. В Афганистане было сделано гораздо больше, чем в Ираке. ООН возглавила процесс национального строительства, основывавшийся на Боннском соглашении, собравшем вместе все афганские фракции и влиятельных лиц, за исключением Талибана. Тем не менее этот процесс сдерживался тем, что американцы продолжали опираться на Северный альянс, вследствие чего в правительстве оказались бывшие военачальники (или полевые командиры) и члены их ополчений, а также небезопасной обстановкой за пределами Кабула. Например, на севере реабилитация бывших командиров привела к этнической дискриминации в отношении пуштунского населения, из которого в основном и был укомплектован Талибан. В Кандагаре американцы настаивали на утверждении губернатором бывшего командира моджахедов Гуль Ага Шерзая. Под давлением американского спецназа, назначившего награду за поимку лидеров Талибана, ополчения Шерзая стали ответственны за убийства и пытки бывших членов Талибана, несмотря на их попытки сдаться.
В Ираке неопытные работники республиканского аппарата сидели в защищенной «зеленой зоне» — большом районе Багдада, где базировалась Временная коалиционная администрация (ВКА). Трава и пальмовые деревья, фонтаны и водоемы, дворцы и розарии создавали спокойную обстановку для сотрудников созданного коалицией аппарата, которые без устали работали, пытаясь внедрить «готовые к употреблению» модели демократии в Ираке. Они разработали план из 12 шагов по внедрению демократии; один из чиновников говорил мне в ноябре 2003 года, что «мы должны быстро закончить с этим, потому что лучше знаем, как строить демократию; политическое давление вынудит нас передать суверенитет иракцам, которые не знают, как это сделать не хуже, чем делаем мы». Они очень рассчитывали на экспатриантов вроде встречавшегося мне бывшего халяльного мясника из Северного Лондона, который был назначен специалистом по политическому планированию в новосозданном министерстве обороны. Когда временное иракское правительство наконец-то было сформировано — одновременно с запуском ведущего к выборам политического процесса, — оно состояло в основном из кучки консультантов, бывших иностранцами или вернувшимися из изгнания иракцами, которые редко покидали «зеленую зону». Кроме того, под влиянием опыта бывшей Югославии политический процесс в большой степени определялся этнорелигиозными соображениями, поэтому, когда в 2005 году происходили выборы, электоральные варианты были определены в терминах религиозного многообразия — там были отдельные листы для курдов, шиитов и суннитов.
Итак, на момент вторжения обе страны являли собой типичные примеры ситуаций, в которых развиваются новые войны: бывшие авторитарные государства, по той или иной причине не способные адаптироваться к открытости внешнему миру. Обе страны уже демонстрировали аспекты хищнической политической экономии, которая характерна для новых войн и которая была следствием войн предшествующего времени. В обеих странах положение ухудшило характерное для старых войн убеждение в том, что все, что нужно, это разбить врага.
Новые войны
Даже при этих условиях для развития новых войн потребовалось какое-то время. В Ираке мятеж начал разгораться летом 2003 года, в Афганистане в 2005 году. Талибан только начал перегруппироваться и опять просачиваться в определенные регионы. С тех пор насилие неуклонно росло. В Ираке оно достигло вершины в 2006-2008 годах, когда мятеж приобрел форму межрелигиозного конфликта. В Афганистане насилие продолжает расти и на момент написания этой книги держится на самой высокой отметке, начиная с вторжения.
Каковы же характеристики того насилия, из-за которого эти конфликты квалифицируются как «новые войны»?
Воюющие стороны
Прежде всего, эти войны ведут сети государственных и негосударственных участников. В обоих случаях можно перечислить три главные категории: повстанческие движения; автономные ополчения, часто стоящие на стороне правительства; коалиционные и правительственные силы. Эти повстанческие движения больше напоминают общественные движения, нежели типичные вертикально организованные движения мятежников-партизан прежних периодов. Коалиционные силы включают в себя также большое число поставщиков частных охранных услуг и поэтому больше напоминают гибридные сети, характеризующие новые войны, чем регулярные силы прежних эпох. Также активными участниками насилия в обеих странах являются обычные преступники, но зачастую трудно провести различие между криминальными группами и другими слагаемыми этого насилия, включая правительственную сторону.
В Ираке повстанческое движение (в основной массе) было представлено иракскими националистами и суннитскими исламистами и возникло более или менее спонтанно, начавшись летом 2003 года. Наиболее важным пополнением были бывшие военные: около 100 тысяч бывших сотрудников иракской службы безопасности потеряли работу, когда армия была расформирована. Они базировались в основном в Фаллудже, которая была родным домом сил спецназа, Мосуле, где размещались главным образом старшие армейские офицеры, и кое-где в Багдаде. Бывшие военные обеспечивали профессиональное «ноу-хау» и были в состоянии получить доступ к некоторым оружейным складам прежнего режима.
Эти националистические и суннитские ячейки имели следующие названия: Исламское национальное сопротивление, «Бригады революции 1920 года» (отсылка к иракскому восстанию против британского владычества), Национальный фронт освобождения Ирака, Генеральное командование вооруженных сил — за сопротивление и освобождение Ирака, Патриотический фронт (или Исламский фронт освобождения Ирака «JAMI»)121. Было также несколько более мелких, левых и секулярных групп с такими названиями, как нассериты, бригады Аль-Анбар (или Генеральный секретариат за освобождение демократического Ирака), так же как несколько бывших баасистских фракций, таких как «Федаины Саддама», движение «Змеиная голова» и Аль-Ауда
(Возвращение^.
В Афганистане большинство повстанцев — это талибы. Вначале они концентрировались на юге и юго-востоке, но сейчас все больше распространяются по всему северу. Хотя они остаются под руководством муллы Омара, базирующегося в Кветте в Пакистане, поскольку сопротивление распространилось, в движение были включены и другие местные группы, действующие, по-видимому, относительно автономно. Более мелкие повстанческие группы имеются также и в других районах. Сеть Хаккани, возглавляемая бывшим командиром моджахедов Джалалуддином Хаккани и его сыновьями Сирахуддином и Бадаруддином, была связана с серией дерзких атак, вроде взрывов в отеле «Серена» в январе 2008 года, неудавшегося покушения на президента Карзая и совсем недавнего убийства Бурхануддина Раббани, бывшего президента и одного из основателей движения моджахедов, которому была поручена задача вступить в переговоры с Талибаном. Хезб-э-Ислами (Исламская партия Афганистана) Гульбеддина Хекматияра ведет боевые действия с момента советской оккупации и обычно союзничает с Талибаном, хотя и участвовала в столкновениях с Талибаном на севере; у нее есть политическое ответвление, представленное в афганском парламенте.
