Зачистка в политбюро. Как Горбачев убирал врагов перестройки - Соломенцев Михаил Сергеевич (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
Я проработал в обкоме партии менее года, когда в середине июня 1955 года второй секретарь обкома Беспалов был вызван в ЦК. Я не знал зачем, а спрашивать Лаптева не стал, считая это неэтичным. Через день или два Лаптев пригласил меня к себе. Ему позвонили из ЦК, вероятно из отдела организационно-партийной работы, и сообщили, что Беспалову было предложено поехать работать в одну из областей РСФСР в качестве первого секретаря обкома партии. Он сразу отверг это предложение, повел себя очень нервозно и даже обидчиво. Ему предложили подумать.
Товарищи по работе советовали ему проявить партийную дисциплину и принять предложение, тем более что речь идет о выдвижении на более ответственную работу. Он якобы называл ряд причин, в том числе состояние здоровья, из-за которых не может принять предложение. В конце дня на повторной беседе он категорически отказался от предложения.
Поведение Беспалова вызвало у руководства отдела ЦК не только удивление, но и возмущение. Как могло случиться, что на посту второго секретаря обкома такой крупной парторганизации и сложной области оказался случайный человек? Кто его подбирал и выдвигал на эту работу? Надо немедленно освобождать Беспалова от работы в обкоме партии.
Пытаясь узнать все из первых рук, Лаптев несколько раз звонил Чураеву, но не мог застать его на месте.
Через день в обкоме появился Беспалов и сразу зашел к Лаптеву. Потом он зашел и ко мне. Вид у него был удрученный. Он сказал: «Я погорел». Потом стал рассказывать, что сейчас был у Лаптева и тот сказал, что ему ЦК предложено немедленно освободить Беспалова от обязанностей второго секретаря обкома. Он предполагал, что решение будет именно таким. Но и предложение отдела ЦК он принять не мог.
Я не стал ему задавать каких-либо вопросов, посочувствовал. Он не назвал область, в которой ему предлагали работать первым секретарем обкома партии, не назвал и причин своего отказа. Попросил дать такую работу, чтобы прокормить себя и семью. На этом мы попрощались.
Примерно дня через два Лаптев рассказал, что переговорил со всеми членами и кандидатами в члены обкома партии, рассказал о случившемся с Беспаловым. Все товарищи осудили поведение Беспалова. Также он со всеми посоветовался о кандидатуре на пост второго секретаря. Все как один назвали мою кандидатуру. Такое же мнение у первых секретарей крупных городов и районов.
Затем он переговорил с Чураевым. Теперь Чураеву нужно было переговорить с секретарями ЦК партии. Вскоре Чураев позвонил и сказал, что кандидатура Соломенцева на пост второго секретаря обкома партии принята. Можно проводить пленум, так как Соломенцева решили не вызывать в ЦК.
Собрали пленум обкома, а перед ним бюро обкома и меня избрали вторым секретарем Челябинского обкома партии единогласно.
После закрытия пленума Лаптев предложил провести в связи с изменениями в руководстве перераспределение обязанностей между секретарями.
К концу недели я позвонил Лаптеву и сказал, что готов изложить свои соображения по распределению обязанностей между секретарями обкома. Вначале мы рассмотрели мой вариант. В мои предложения он внес коррективы, касающиеся нас обоих. Я предлагал, чтобы он курировал отделы организационно-партийной работы и административных органов, Управление государственной безопасности, управление Министерства внутренних дел, прокуратуру, суды и т. п. Себе я оставил тоже два отдела – промышленности (всех видов и отраслей) и строительства.
Лаптев в принципе согласился, но предложил, чтобы я курировал еще отдел административных органов. Он связывал это с загрузкой его множеством других, общего характера проблем и поручений ЦК, а также не совсем стабильным состоянием своего здоровья.
Кроме этого мне придется заниматься закрытыми объектами, такими, как «Челябинск-40» и «Челябинск-70» по производству ядерного вооружения. Дел там немало, а будет еще больше.
Бюро обкома будет проводить он, а в его отсутствие это буду делать я. Секретариат обкома буду проводить я, а в мое отсутствие – он.
О своем здоровье Лаптев мне сказал впервые. Как затем мне стало известно, у него были серьезные проблемы с желудком, поэтому ему было необходимо соблюдать определенный режим питания. Но работал он много и самоотверженно, несмотря на болезнь. Я, в свою очередь, старался не перегружать его вопросами, проявлять больше самостоятельности. Лаптев улавливал такие нюансы и не мешал мне, а поддерживал и доверял.
Хочу сказать еще об одном. Постоянно муссируются слухи о каких-то невероятных привилегиях, которыми пользовались партийные и советские работники. Прямо и категорично могу заявить – это ложь!
Партийные и советские работники никакими особыми привилегиями не пользовались, за исключением отдельных зарвавшихся лиц, которые кроме личных карьерных интересов ни о чем другом и не думали.
Работая директором завода, я имел оклад триста рублей в месяц. При выполнении планов заработок мой был гораздо выше оклада. Жил в трехкомнатной квартире заводского дома. Работавший до меня директор завода занимал четырехкомнатную квартиру. В эту квартиру я не стал вселяться, она для меня, я считал, велика. Семья у меня три человека. Поэтому квартиру бывшего директора отдали военпреду, в его трехкомнатную я и вселился после ремонта.
За мной была закреплена автомашина. Продовольственные и промышленные товары мы покупали в обычных магазинах и на рынке. Уровень жизни у меня был весьма приличный. Жена тоже работала.
В обкоме партии зарплата состояла из двух частей: зарплата по партмаксимуму и другие доплаты. Получилось так, что, перейдя на более ответственную работу, я стал получать зарплату гораздо меньшую, чем на заводе. Транспортом обеспечивался, как и на заводе, но на работу и с работы в любое время суток ходил пешком. Охраны никакой не было. Появилась, правда, одна «привилегия»: объем работы возрос, ответственность тоже, плюс систематические командировки по области по полевым ухабистым дорогам…
Первые посещения закрытых объектов «Челябинск-40» и «Челябинск-70» показали, что здесь немало проблем. Делами они занимаются совершенно новыми и неизведанными, требующими огромных умственных, технических, материальных и финансовых затрат. Объекты уже работали, но одновременно велось и большое строительство. Работали многотысячные коллективы: вольнонаемные специалисты высочайшей квалификации, собранные со всего Союза, военнослужащие и заключенные. Сложились уже не поселки, а целые города. Управляли ими небольшие группы работников предприятий и политотделы. Не случайно вскоре вышло Постановление ЦК партии и правительства об организации на таких объектах городских комитетов партии и городских Советов депутатов трудящихся. Первыми эти органы управления было решено создать на объектах «Челябинск-40» и «Челябинск-70». Организацию их бюро обкома возложило на меня. Начинали с нуля – как назвать будущие города? Я попросил товарищей давать свои названия и сам предложил «Челябинск-40» назвать городом Озерск, а «Челябинск-70» – городом Снежинск. Озерск – потому что город расположен на берегу озера.
Снежинск – потому что запомнилась мне одна поездка на этот объект. Он расположен на полуострове между двух очень больших сообщающихся озер, в сосновом лесу. Как-то в начале зимы после прошедшего обильного снегопада я поехал туда. Там, где уже начали возводить дома нового города, меня буквально ослепила белизна чистейшего снега. Я остановил машину, вышел и несколько минут любовался разлившейся вокруг белизной. Эта чудо-картина осталась в памяти. Когда я подбирал названия городов, она и вспомнилась, вот почему я предложил назвать это поселение Снежинск. Предложения были приняты.
Скоро состоялись партийные конференции в этих двух городах. Организацию и проведение их бюро обкома поручило мне. Секретарями горкомов партии вновь созданных городов были избраны секретари Кировского и Октябрьского райкомов Челябинска, образованные и опытные партийные работники. Рекомендовал для избрания их по поручению бюро тоже я. В то же примерно время были избраны депутаты горсоветов, проведены сессии и избраны исполнительные комитеты. Безвластие на этом закончилось.
