Демократизация - Бернхаген Патрик (книга жизни TXT) 📗
Маттис Богаардс (гл. 15) – профессор политических наук Университета Якобса в Бремене (Jacobs University Bremen), Германия
Майкл Браттон (гл. 22) – заслуженный профессор политических наук и профессор Центра африканских исследований Университета штата Мичиган (Michigan State University), США, бывший исполнительный директор Afrobarometer
Мервин Бэйн (гл. 19) – преподаватель политических наук и международных отношений Университета Абердина (University of Aberdeen), Великобритания
Джейсон Виттенберг (гл. 17) – доцент политических наук Калифорнийского университета в Беркли (University of California at Berkeley), США
Катрин Вольтмер (гл. 16) – старший преподаватель политических коммуникаций Лидского университета (University of Leeds), Великобритания
Ричард Гантер (гл. 18) – профессор политических наук Университета штата Огайо (Ohio State University), США
Донателла делла Порта (гл. 12) – профессор социологии Департамента политических и социальных наук Европейского университетского института (European University Institute) во Флоренции, Италия
Хакан Йылмаз (гл. 7) – профессор Департамента политических наук и международных отношений Университета Богазичи (Boĝaziçi University), Стамбул, Турция
Франческо Каваторта (гл. 21) – преподаватель Школы права и государственного управления Городского университета Дублина (Dublin City University), Ирландия
Наталия Летки (гл. 11) – доцент Департамента политических наук Университета Collegium Civitas, Варшава, Польша
Иан МакАллистер (гл. 13) – профессор политических наук Исследовательской школы социальных наук Австралийского национального университета (Australian National University), Австралия
Джон Маркофф (гл. 5) – профессор социологии, истории и политических наук Университета Питтсбурга (University of Pittsburg), США, и профессор-исследователь Университетского центра международных исследований Университета Питтсбурга
Леонардо Морлино (гл. 14) – профессор политических наук Итальянского института гуманитарных наук (Istituto Italiano di Scienze Umane), Флоренция, Италия, и директор Центра исследований Южной Европы в Университете Флоренции
Андреа Ольснер (гл. 19) – преподаватель политических наук и международных отношений Университета Абердина (University of Aberdeen), Великобритания
Памела Пакстон (гл. 10) – доцент Департамента социологии Университета штата Огайо (Ohio State University), США
Гарри Раунсли (гл. 16) – профессор азиатских международных связей Лидского университета (University of Leeds), Великобритания
Федерико М. Росси (гл. 12) – исследователь Департамента политических и социальных наук Европейского университетского института (European University Institute) во Флоренции, Италия
Ричард Роуз (гл. 2) – директор Центра изучения публичной политики и профессор политических наук Университета Абердина (University of Aberdeen), Великобритания
Роллин Ф. Тусалем (гл. 23) – аспирант Департамента политических наук Университета Миссури (University of Missouri), США
Стивен Уайт (гл. 13) – профессор международной политики и старший научный сотрудник Школы центрально– и восточноевропейских исследований Университета Глазго (University of Glasgow), Великобритания
М. Стивен Фиш (гл. 17) – профессор политических наук Калифорнийского университета в Беркли (University of California at Berkeley), США
До Чулл Шин (гл. 23) – профессор политических наук Университета Миссури (University of Missouri), США
Глава 1. Вводная
В 1989 г. впервые в мировой истории (не считая краткого периода после Первой мировой войны) число демократий, неуклонно увеличивавшееся с начала 1970‑х годов, превысило число автократий. Действительно, данные проекта Polity IV указывают на то, что число «полных демократий» (full democracies) в мире возросло с 44 в 1985 г. до 93 в 2005 г. (см. рис. 1.1). За два десятилетия численность демократических режимов увеличилась более чем в 2 раза, в то время как количество автократий уменьшилось вдвое. Такое стремительное развитие представляло собой глобальную волну демократии.
Рис. 1.1. Глобальная волна демократии
Примечание: Демократии, показанные на графике, – это «полные демократии», представленные странами в верхнем квартиле по шкале «демократия – автократия» Polity IV, а «полные автократии» – это страны в нижнем квартиле. Переходные типы режимов не представлены на графике.
Впервые в истории человечества большая часть населения мира живет в странах, которыми управляют правительства, избираемые на свободных выборах. Сэмюэль Хантингтон [11] называл это явление «третьей волной демократизации» и характеризовал его как «одно из наиболее значимых изменений в истории человечества». Данное утверждение не является преувеличением. Демократия приводит к улучшению жизни людей во многих отношениях. По сравнению с недемократическими режимами демократические страны лучше справляются с обеспечением защиты и уважения прав человека применительно к своим гражданам [12]. Вероятно, демократия снижает риск гражданской войны [13] и даже риск терроризма [14]. Также имеются свидетельства того, что демократические страны придерживаются более мирной политики в международных отношениях [15]. Демократические государства являются, как правило, более богатыми и экономически развитыми, чем недемократические, хотя неясно, способствует ли экономическое благополучие демократии или наоборот, или же они взаимно друг друга поддерживают. Демократии приписывается создание более благоприятной среды для экономического развития и более справедливое распределение общественных благ [16], а также уменьшение наиболее экстремальных уровней бедности [17]. Однако доказательная база для последних двух утверждений неоднозначна. В то время как Брюс Буэно де Мескита и его соавторы [18] обнаруживают, что демократия ведет к снижению детской смертности, статистический анализ Майкла Росса [19] демонстрирует менее однозначные результаты. Куан Ли и Рафаэль Рёвени [20] считают, что демократические режимы лучше справляются с защитой окружающей среды, хотя имеются также и основания опасаться, что демократические институты способствуют безответственной политике в области экологии [21]. Наконец, существуют свидетельства того, что демократия приводит к росту уровня счастья и удовлетворенности жизнью [22]. Несмотря на некоторый скептицизм, демократии приписывается масса положительных результатов.
Многие из позитивных аспектов демократии слабее выражаются в новых демократиях, нежели в консолидированных [23]. Как показано на рис. 1.2, права человека, процветание, мир и социальные расходы имеют сильную взаимосвязь с уровнем развития демократии. Например, страны, демонстрирующие наивысшие показатели развития демократии, имеют усредненный уровень дохода, в 4 раза превышающий аналогичный показатель у стран с самым низким уровнем развития демократии. Столбцы здесь отражают силу корреляции. При внесении в модель в качестве контрольной переменной продолжительности демократического правления корреляция демократии с процветанием, миром и правами человека значительно снижается, что может свидетельствовать о сильной связи между продолжительностью демократического правления и факторами, перечисленными выше [24]. Но корреляции не исчезают, они сохраняют положительные значения и высокую статистическую значимость: даже новые демократии имеют более высокие показатели по параметрам прав человека, процветания, мира и социальных расходов, нежели недемократические режимы. Рост уровня развития демократии приводит к улучшению жизни людей во многих важных отношениях.
