Оппозиция как теневая власть - Кара-Мурза Сергей Георгиевич (книга регистрации txt) 📗
Взять хотя бы такую мелочь, что даже в идеальной (воображаемой) рыночной экономике для выполнения эквивалентного обмена необходим свободный рынок товаров, финансов и рабочей силы. Но его же нет. Протекционизм только рынка труда индустриально развитых стран обходится «третьему миру», по данным ООН, 500 млрд. долл. в год, то есть масштабы искажений колоссальны.
Как сказано в Докладе Всемирного экономического форума в Давосе, в развитых капстранах занято 350 млн. человек со средней зарплатой 18 долл. в час. В то же время Китай, бывший СССР, Индия и Мексика имеют рабочей силы сходной квалификации 1200 млн. человек при средней цене ниже 2 долл. (а во многих областях ниже 1 долл.) в час. Открыть рынок труда для этой рабочей силы в соответствии с «законом стоимости» означало бы экономию почти 6 млрд. долл. в час! Иными словами, экономика «первого мира» при действии закона стоимости являлась бы абсолютно неконкурентоспособной. И «закон» просто выключен действием вполне реальных, осязаемых механизмов — от масс-культуры до авианосца «Индепенденс». Выключен этот закон уже четыре века, и в обозримом будущем уповать на него не приходится. Так чем мы должны руководствоваться — реальностью или воображаемым законом стоимости?
А посмотрите, как разоружают оппозицию заученные в истмате истины вроде «бытие определяет сознание», «базис первичен, надстройка вторична» и т.п. Раз так, то нечего беспокоиться об идеях — ужасное бытие само заставит людей бороться за социализм. Но ведь это совсем не так, это даже просто глупо. Материальная нужда может только погнать студентов с лозунгом «Хочу есть!» — на большее не надоумит. Ведь и сам Маркс предупреждал: «Идея становится материальной силой, если овладевает массами». Он как бы вводил идеальные стороны жизни в рамки истмата — но даже этого мы не учли.
Так и получилось, что советский строй разрушали идеями, маскируя их якобы материальными проблемами. А блокировать разрушение мы не могли — уповали на объективные законы. Это даже не вина, а беда наша: весь период сталинизма мы прожили в крайнем напряжении, и на освоение современного мышления руководство не шло — боялись раскачать лодку. Но сейчас, покуда мы в оппозиции, мы просто обязаны это сделать, это время для нас — подарок судьбы, как время реакции после 1905 г. для большевиков.
Я мог бы понять, если бы против моих осторожных приглашений восстали из-за того, что я протаскиваю идеализм, мистику, реакционные теории. Нет, речь идет об ученых-материалистах, часто даже о марксистах, но не образца 1891 г., как винтовка Мосина. Вот вам пример к вопросу о «соответствии производительных сил», первичности базиса и т.п… Его приводит М.Вебер, крупнейший социолог, подошедший в анализу капитализма с другой стороны, нежели Маркс — через культуру, через реальный, но идеальный срез жизни. Конец XIX века в Германии. Хозяин нанимает жнецов — все немцы, внешне неразличимы, молодцы как на подбор. Но одни католики, а другие протестанты. Работают одинаково. И тут хозяин, торопясь убрать хлеб, удваивает плату за уборку десятины. Происходит нечто, для истмата необъяснимое. Жнецы-протестанты, чтобы использовать удачный момент, работают чуть не целыми сутками, до упаду. А католики начинают работать ровно половину прежнего — а потом идут в пивную или на речку. Как же так? Ведь закон же объективный! Абстрактно, да. А на деле такой идеальный фактор, как религия, намного важнее. Для протестанта богоугодна нажива, а для католика — достаток. Заработав привычную сумму, он не гонится за наживой.
Скажете, это — мелочь, но из таких мелочей и складывается реальность. И нам надо бы оставить абстракции до лучших времен, а самим научиться понимать именно реальность. Она поддается и изучению, и пониманию — если мы применяем годные именно для нынешней, нашей реальности слова и средства.
Мне иногда ставят такой трудный вопрос. Сейчас в коммунистическом движении возникло как бы два видения реальности, два языка. Одни (РКРП и близкие группы) в основном используют привычные понятия истмата, заостряя внимание на классовой борьбе. Другие (ряд деятелей КПРФ) почти не применяют этих понятий, перейдя на «державную» риторику и видя в происходящем прежде всего конфликт цивилизаций. Если учесть, что быстро выработать принципиально новый язык нельзя, какая из двух крайностей хуже, в каких понятиях мы дальше отходим от реальности?
Обе крайности плохи, а какая окажется хуже, зависит от того, как пойдут дела и насколько гибким будет мышление. И лозунги, и язык будут меняться в зависимости от обстановки. Лучше выявить слабости каждой схемы. Если бы удалось поладить с режимом Ельцина добром и приостановить разрушение всех систем жизнеобеспечения России, то державная риторика позволила бы объединить более широкий фронт, чтобы начать восстановительную работу. Небольшая надежда на такой исход еще есть, и шанс надо использовать.
Если же этот мизерный шанс будет утрачен, и массы перейдут к активному сопротивлению (а это будет самоускоряющимся процессом), то им потребуется язык борьбы. И самый простой и понятный язык — это язык классовой борьбы. «Смерть буржуям!» — такие надписи уже появляются в подземных переходах. С точки зрения цивилизационного конфликта, он в случае победы трудящихся будет решен в пользу России мимоходом — она выживет и как цивилизация (так получилось и с большевиками). На державной риторике, с опорой на «национальный капитал», победить, на мой взгляд, в принципе невозможно. Но самое страшное, что с этой риторикой невозможно и «прилично» проиграть — достигнув какого-то «дна» (скажем, превратившись в колонию). Для нашего падения дна не существует — дело неминуемо дойдет до полного разбегания России и массовой гибели людей.
1996
От философии угнетенных — к философии борцов
Моя статья «Час сомнений» вызвала поток возмущенных писем. Общий мотив такой: «наконец-то С.Кара-Мурза с открытым забралом выступил против Маркса и Ленина». Письма интересные, но их много, и я отвечу лишь на главные, повторяющиеся идеи.
Есть люди, которые уже отчаялись и потеряли ориентиры. Их, судя по письмам за три года, становится больше. Тут уж речь не о споре, а о сигнале: растет число людей на грани срыва. Я неосторожно упомянул фашизм как явление, выпадающее из схемы истмата — мне пишут, что я веду геббельсовскую пропаганду, «налицо восхваление автором фашизма». Я пишу о том, как понимаю тактику КПРФ: «Если бы удалось поладить с режимом Ельцина добром и приостановить разрушение всех систем жизнеобеспечения России, то державная риторика позволила бы объединить более широкий фронт, чтобы начать восстановительную работу. Небольшая надежда на такой исход еще есть, и шанс надо использовать». На это, уже не обращая внимания на следующий абзац, шлют проклятья и угрозы аннулировать подписку на газету, которая печатает агентов Ельцина, получающих от него щедрую награду за счет ограбленного народа. Кое-кто даже напоминает «агенту Ельцина», что «придет час расплаты». Один читатель называет всех поименно членов редколлегии и ставит вопрос ребром: «Если вы согласны с С.Кара-Мурзой, то будьте вы все прокляты!».
Конечно, если КПРФ свой шанс не использует, борьбу возглавят именно эти люди. Пусть уж тогда они победят, мы будем помогать — это все же лучше, чем подохнуть под Чубайсом. Но победа их обойдется уж слишком дорого, намного дороже, чем в 1917-1937 гг.
Кое-кто даже объясняет, в чем мой тайный союз с Ельциным и Чубайсом: «у трудящихся отобрали собственность, власть, а теперь отнимают и истмат — философию угнетенных». Лучше не скажешь. Потому-то у людей и отняли и собственность, и власть, что они следовали философии угнетенных. А нужна философия борцов и победителей. Недаром вся демпресса и ТВ продолжает накачивать в сознание истмат: «СССР рухнул в силу объективных законов исторического развития», «советское хозяйство пришло к краху из-за нарушения объективных экономических законов». И кто это накачивает? Те же профессора истмата, чьи учебники мы зубрили. Истмат, ставший «социальной религией», оказался более сильным опиумом для народа, чем «религиозная религия».
