Политическое цунами - Кургинян Сергей Ервандович (книга регистрации txt) 📗
Эти события особенно встревожили власть королевства в связи с близкими тунисскими и затем египетскими примерами. Однако протестный потенциал в стране определяется не только повышением цен на продовольствие (король Моххамед VI уже пообещал выделить на продовольственные дотации почти $23 млрд.). При населении Марокко около 35 млн. человек в стране каждый год заканчивают университеты около 500 тыс. человек, причем не более 10 % из них находят работу в течение года [214]. Эта протестная масса не только социально активна и амбициозна (большинство выпускников считает достойными себя лишь должности госчиновников, высокооплачиваемых и обеспеченных дополнительными социальными благами). Молодежь, во-первых, широко использует возможности Интернета и, во-вторых, в силу особенностей национальной системы высшего образования, в основном глубоко исламизирована.
В связи с этим нужно отметить, что в протестные акции, наряду с пользователями Facebook, сразу включилось весьма влиятельное в Марокко исламское движение «Справедливость и благочестие», которое приветствовало события в Тунисе и Египте, потребовало от власти срочных демократических изменений и заявило: «Несправедливо, что основные богатства страны принадлежат меньшинству».
Протестные акции нарастали. 31 января двоюродный брат короля принц Мулай Хашим, регулярно критикующий с «социал-демократических позиций» королевскую власть и потому получивший прозвище «красный принц», в испанской газете «Эль Паис» заявил, что «пока Марокко не достигло того уровня социальной и политической напряженности», который вызвал крупные эксцессы в Тунисе и Египте, однако не исключил, что «в будущем королевство может пойти вслед за ними».
Протесты продолжались. 14 февраля М. Хашим заявил марокканской прессе, что «народный гнев не выбрал в качестве цели монархию… Но молодежь, отчаявшаяся из-за отсутствия жизненных перспектив, политических игр без ее участия, произвола спецслужб и разгула коррупции, может найти мотивы для восстания, которое может быстро радикализоваться с учетом сложности страны».
20 февраля две партии правительственной коалиции — Социалистический союз народных сил и Народное движение — заявили, что власть должна выработать четкий календарь политических реформ в стране. В этот же день в Марокко прошли многотысячные манифестации с требованиями пересмотра Конституции и ограничения королевской власти, а также проведения масштабных социально-экономических реформ. В ряде городов манифестанты вступали в столкновения с полицией. По официальным данным, погибли 5 человек, были разграблены или сожжены 33 государственных здания, 24 банковских учреждения, 50 магазинов и 66 автомашин [215]. В ходе этой манифестации было объявлено о создании оппозиционного «Движения 20 февраля», намеренного добиваться кардинальных конституционных реформ.
21 февраля король Мохаммед VI заявил о том, что он привержен продолжению структурных реформ и что его высшая цель — «обеспечение условий для достойной жизни всех марокканцев, и особенно малоимущих, а также реализация всеобъемлющего развития, позволяющего создать продуктивные рабочие места для молодежи» [216]. Однако в этот же день полиция силой разогнала группу молодежи, устроившую сидячую забастовку в центре Рабата.
После этого по мере того, как власть начала «заливать деньгами» низовой протест, а полиция и спецслужбы ужесточили контроль за организаторами манифестаций, протестная волна пошла на спад. И прибывший в Марокко помощник госсекретаря США по политическим делам Уильям Бернс 27 февраля заявил в Рабате, что Марокко — это успешная «модель реформ и демократизации» [217].
Однако большинство экспертов убеждено, что данная американская оценка ситуации в Марокко чрезмерно оптимистичная и преждевременная. Хотя король Мохаммед VI сообщил 9 марта, что приступает к политическим реформам (в частности, было объявлено, что в будущем премьер-министр будет избираться парламентом, а не назначаться королем) [218], вскоре Надия Ясин, дочь лидера очень влиятельной в стране исламистской организации «Справедливость и благочестие» Абдессаляма Ясина, заявила, что объявленные королем реформы «недостаточны, так как не ставят под сомнение абсолютный характер монархии» [219].
Тогда же «Движение 20 февраля» сообщило, что намерено продолжить практику массовых протестных выступлений (мирных шествий) до тех пор, пока не будут проведены конституционные реформы. А на этом фоне начали радикализоваться и многочисленные берберские организации, которые резко активизировались сразу после заявления монарха о начале конституционных реформ [220]. Берберы, в частности, заявили, что отвергают существующую «Консультативную комиссию по регионализации», а также заранее не признают будущую новую Конституцию, если в ней берберский язык не будет признан в качестве официального.
20 марта в столице Рабате и крупнейшем городе страны Касабланке прошли крупные протестные акции и столкновения манифестантов с полицией (вновь, как и ранее, организованные через Facebook).
А одновременно в Марокко «всплыла» еще одна проблема, имеющая отчетливые внешнеполитические измерения. В германском бундестаге возник скандал, связанный с обсуждением вопроса о поставках Марокко современных вооружений [221].
Причем в этом скандале сразу обозначились «две стороны медали». Первая заключалась в том, что король якобы может использовать эти вооружения для силового подавления демократической оппозиции. Вторая же касалась давно начатого проекта стран ЕС во главе с Германией создать в Марокко гигантские гелиоэнергетические «поля», которые призваны снабжать солнечной энергией не только страны региона, но и экспортировать электроэнергию в Европу.
В ходе скандала выяснилось, что значительную часть «гелиополей» предполагается строить на территориях Западной Сахары, которые большинство стран ЕС считает незаконно аннексированными Марокко. И германские депутаты тут же предположили, что поставляемое Германией оружие может быть использовано войсками короля Мохаммеда VI для подавления сопротивления западно-сахарского Фронта ПОЛИСАРИО.
4 апреля еще одна крупная манифестация в Касабланке проходила (и опять сопровождалась столкновениями с полицией) под лозунгами «нет коррупции», «конец социальной несправедливости» и «люди хотят положить конец авторитаризму» [222]. Причем, как сообщают эксперты, среди демонстрантов было очень много исламистов из движения «Справедливость и благочестие», которые требовали отмены 19-й статьи Конституции, провозглашающей короля религиозным лидером страны.
А 28 апреля в наиболее популярном среди иностранцев кафе «Аграна» в Марракеше произошел теракт с использованием дистанционно управляемой бомбы, в результате которого погибли 16 иностранных туристов и 23 человека были ранены. Причем глава МВД Марокко Т. Черкауи заявил, что теракт, судя по его характеру, совершен боевиками АКМ [223].
Египет
После свержения в 1952 г. короля Фарука I в результате военного переворота власть в Египте всегда контролировали военные. И в этом смысле политический режим в стране был — при некотором «демократическом» антураже — пусть не слишком жесткой, но вполне реальной военной диктатурой.
После длительного периода советской поддержки Египта в рамках противостояния «капиталистического» и «социалистического» блоков произошла — уже при президенте Анваре Садате — переориентация правящей военной элиты на США. Мирный договор Египта с Израилем, результатом которого стала широкая экономическая и военная американская помощь ($1,5 млрд. ежегодно) закрепил этот альянс. Но одновременно привел к резкому (включая вывод страны на много лет из Лиги арабских государств) ухудшению отношений с остальным арабским и исламским миром.
