Мир, которого хотели и который ненавидели - Ксенофонтов Иван Н. (читать хорошую книгу TXT) 📗

Исходя из изложенного, наша делегация не могла согласиться решать в таких условиях судьбу поляков, литовцев, латышей, эстонцев, армян и других, то есть находить развязки по таким проблемам, по которым, как мы подчеркивали, «существуют глубокие разногласия между двумя сторонами»⁵⁵¹. Советская делегация не могла и принять доводы технического и политического порядка держав Четверного союза, отказывавшихся перенести переговоры в нейтральную страну. Речь шла о трудностях якобы связи со своими правительствами, о попытках Антанты сорвать переговоры. Относительно последнего Троцкий заявлял, что «Революционная Российская власть в достаточной мере обнаружила свою независимость по отношению к дипломатическим махинациям» кого бы то ни было, что у нас есть все возможности оградить себя от них, что мы решительно не видим никаких оснований полагать, будто «дипломатия Согласия могла бы на почве нейтральной страны оперировать против мира с больший успехом, чем в Петрограде»

Решительно отвергла наша делегация и обвинения противной стороны в неискренности и незаинтересованности якобы советских представителей в благоприятном исходе мирных переговоров. «Наше отношение к делу,— говорил по этому поводу Троцкий,— мы показали в вопросах о Финляндии, Армении и Украины. Противной стороне остается показать свое отношение, хотя бы только на оккупированных областях»⁵⁵². И далее он говорил, что действительные аргументы нежелания австро-германского блока перенести переговоры в нейтральную страну основываются на силе Германии, которая ставит нам, по сути дела, ультиматум: либо в Брест-Литовске, либо нигде. В своем стремлении удовлетворить свои аннексионистские притязания, подчеркивал Троцкий, вы хотите свалить вину за срыв переговоров на нас, и поэтому мы принимаем ваш ультиматум. Мы принимаем его и «считаем своим долгом перед народами и армиями всех стран сделать новое усилие, чтобы здесь, в главной квартире Восточного фронта, узнать ясно и точно, возможен ли сейчас мир с четырьмя объединенными Державами без насилий над поляками, литовцами, латышами, эстонцами, армянами и др. народами, которым русская революция со своей стороны обеспечивает полное право на самоопределение...»⁵⁵³. Выразив надежду, что это наше заявление дойдет до народов, с которыми мы хотим жить в мире, Троцкий предложил перейти к дальнейшей работе конференции, поскольку русская делегация снимает свое предложение о переносе переговоров в нейтральную страну.

И когда Голубович попытался обусловить начало работы конференции получением ответа как на свое заявление, так и на заявление русской делегации об УНР, вмешался Кюльман, сказавший, что раз возражений против участия в конференции представителей Украины нет, то надо начинать ее работу. «Наши переговоры и так уже задерживаются неприятными инцидентами,— занервничал Кюльман.— Такая отсрочка непонятна народам и вряд ли может быть ими одобрена», и он предложил «приняться за продолжение работ мирной конференции в ускоренном темпе», а специальные вопросы решать «в спешном порядке» на специальных же совещаниях представителей стран Четверного союза, России и Украины'.

Кюльман сказал также, что заявление русской делегации по вопросу об участии в переговорах представителей Украины необходимо изучить, но продолжение работы конференции он не хотел бы ставить в зависимость от ответа на это заявление и поэтому предлагает собраться сегодня же, решив вопрос, будет ли это пленарное заседание или предварительное совещание между нами и русской делегацией. Опыт показал, продолжал Кюльман, что предварительное рассмотрение вопроса полезно для последующей работы на пленарном заседании. В обмене мнениями участвовали Кюльман, Чернин, Троцкий, Иоффе, Голубович. Однако последний заявил, что его делегация до обсуждения создавшегося положения пока высказаться не может. В результате договорились собраться во второй половине дня в узком составе представителям Германии, Австро-Венгрии и России.

Вечером, на заседании политической комиссии, Кюльмана интересовало одно: готова ли русская делегация дать «исчерпывающие сведения» в случае обсуждения экономических вопросов⁵⁵⁴. Отвечая, Троцкий говорил, что это зависит от урегулирования основного разногласия между нами, касающегося различного понимания права наций на самоопределение, что нецелесообразно говорить об экономических проблемах до решения вопроса о судьбе Польши, Литвы, Курляндии, Армении. Соглашаясь с этим, Кюльман подчеркивал, что он не хотел бы терять время, ибо дебаты по национальным проблемам могут занять несколько дней, где была бы занята только часть делегаций, а другая могла бы в это же время обсуждать экономические и правовые вопросы. После обмена мнениями договорились, что завтра политическая комиссия соберется в том же составе.

29 декабря она заседала дважды: утром и вечером⁵⁵⁵. «Тяжелым» был этот день в Брест-Литовске. Утром сразу же разгорелась полемика вокруг оккупированных Германией областей Литвы, Латвии, Польши, Эстонии, Белоруссии, судьбы народов этих территорий. Линия на свободное самоопределение наций столкнулась с курсом на территориальные притязания. В дискуссии в основном участвовали Троцкий, Кюльман, Чернин и Иоффе. Кюльман прямо заявил, что очищение занятых германскими войсками земель возможно лишь после заключения мира и демобилизации русской армии'. На слова Троцкого о неприемлемости для нас такой постановки вопроса Кюльман высказался в том смысле, что она и не подлежит обсуждению⁵⁵⁶. И далее он изложил «обоснование» австро-германским блоком этой точки зрения. Кюльман заявлял: «До тех пор, пока мир не заключен и русская армия не демобилизована, каждую минуту есть опасность, что русская армия снова предпримет наступательные действия. Это возможно, как вследствие перемены правительственной системы в государстве,— что не один раз имело место во время войны,— так и вследствие перемены курса у нынешнего Российского Правительства» ⁵⁵⁷.

Русской делегации не всегда было легко опровергать доводы противной стороны, как, например, приведенное заявление Кюльмана, которое с точки зрения формальной логики строилось на фактах, действительно имевших место: за годы войны было покончено с царизмом, свергнута власть Временного правительства. И из слов Кюльмана естественно следовало: нет гарантий, что и нынешнее правительство России может удержаться у власти.

Наша делегация пыталась нащупать возможности компромисса. Так, Троцкий высказал мысль об осуществлении параллельного процесса: Германия очищает оккупированные территории, а мы в это же время проводим демобилизацию своей армии⁵⁵⁸. Мы согласны выводить из этих областей свои войска, заявил в ответ Кюльман, даже не дожидаясь заключения мира, но только после демобилизации вашей армии, и это, подчеркнул он, является уступкой с нашей стороны⁸. Вы после заключения мира, подал реплику Чернин, вступите в полосу развития, а мы будем еще вести войну⁵⁵⁹.

После пятнадцатиминутного перерыва Кюльман начал новую согласованную атаку на русскую делегацию в обоснование аннексионистских притязаний держав Четверного союза. Исходя из того, что под защитой германских военных властей на оккупированных территориях местные буржуазные круги уже «самоопределились», и выдавая это за самоопределение народа, Кюльман стал говорить о невозможности в таких случаях выводить с этих земель войска, поскольку, мол, такие территории «не могут рассматриваться, как часть Российского государства» *. Отвечая на такую постановку вопроса, Троцкий подчеркивал, что «воля народа может проявляться свободно только при условии предварительного очищения соответствующих территорий от чужих войск», при этом, говорил он, мы «исключаем возможность введения русских войск после удаления войск Германии и Австро-Венгрии»⁵⁶⁰. Неприемлемыми были для нашей делегации и доводы австро-германского блока, будто на оккупированных ими землях уже созданы и функционируют «органы самоуправления». Троцкий по этому поводу говорил, что эти органы «опираются на очень узкий круг населения», «волеизъявление которого происходило в период пребывания чужеземных войск на данной территории» ⁵⁶¹.