Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность - Тарик Али (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗
Надежды торговцев базаров, вступление в борьбу безработных и наемных рабочих, а также искупительная идеология шиизма стали той потенциальной силой исламского общества, которой невозможно было сопротивляться. В феврале 1979 года духовенство захватило власть. На этот раз священники знали, что шах никогда не вернется. Следующие полтора года они посвятили созданию своих репрессивных аппаратов, в том числе революционной гвардии, и начали освобождать фабрики, конторы, школы и армейские подразделения от влияния левых. Пока это происходило, партия «Тудех» все еще не могла спрогнозировать свое будущее, она приветствовала репрессии, которым подвергали ультралевых.
В 1951 году все происходило по-другому. Тогда ультралевые в союзе со светскими либералами победили, Моссадык стал премьер-министром, а шах отправился в изгнание. Однако правительству не удалось добиться поддержки общества, чтобы защитить режим Моссадыка от переворота, санкционированного ЦРУ и британской разведкой. Запад вернул обратно самонадеянного правителя и лишил Иран единственного шанса двинуться вперед на своих собственных ногах. В 1953 году старый аристократ, прямой потомок последнего каджарского короля, в конце концов, решил пройти тест на прочность. Гвардия Моссадыка сопротивлялась до конца. Ему самому тоже нужно было сопротивляться, но он надеялся на то, что ячейки «Тудеха» внутри армии выйдут из подполья и защитят его. Их вмешательство было слишком робким и не имело успеха, кроме того, некоторые лидеры партии считали, что как только Моссадык уйдет с дороги, они смогут принять руководство на себя, но это было глупо. Как только шах вернулся, организация «Тудех» в армии была жестоко разгромлена. Партия так никогда и не оправилась полностью от этого разгрома.
ЦРУ потратило более 5 миллионов долларов, чтобы помочь некоторым прозападным священникам собрать наибольшее количество сочувствующих. В конце концов, режим Моссадыка пал. Он совершил то же преступление, что и Насер в Египте, а именно — национализировал иранскую нефть. Британское правительство было разгневано. Моссадык полагал, что Соединенные Штаты предостерегут Лондон от вмешательства, и в течение некоторого времени Трумэну и Ачесону удавалось изображать нейтралитет, советуя обеим сторонам сохранять спокойствие. Макмиллан в своем дневнике отметил: «Ачесон призывает Британию и Персию сохранять спокойствие! Как будто это две балканские страны, которым в 1911 году сэр Эдвард Грей читал нотации!»
На этот раз Лондон победил, играя на страхах Вашингтона перед «холодной войной». Он подчеркивал тот факт, что иранские коммунисты сплотились вокруг режима Моссадыка, и нельзя исключить их будущей победы. Старик был отстранен от должности и помещен под домашний арест. С исчезновением светско-националистической альтернативы шах получил свободу управлять страной по своему усмотрению, при условии, что он останется прислужником интересов Вашингтона в регионе. Что он и делал. Его основной целью было уничтожение иранских коммунистов и их сторонников. Массовые аресты и пытки стали отличительной особенностью этого режима. В 1950-е годы тысячи иранских студентов и интеллектуалов бежали в изгнание. Потом, в 1960-е годы, шах совершил «Белую революцию», проведя земельные реформы и дав женщинам право голоса. Хомейни выступал и против того, и против другого. Он стоял за мятежами 1963 года, что и привело к выдворению его из страны. В буквальном смысле слова. Его привезли на границу с Ираком и выгрузили по ту сторону границы. Это был единственный изгнанник, который использовал свое насильственное выдворение из страны с умом.
Надежды, порожденные революцией 1979 года, у многих интеллектуалов, либералов, радикальных студентов, а также у части представителей непосредственно религиозного движения были вскоре разбиты. Этот новый режим должен был прийти к власти, потому что люди были сыты по горло социальной, экономической и политической ситуацией. Однако надежды на то, что радикализм обойдет духовенство стороной, оказались неуместными. Хотя одна либеральная партия дорого заплатила за неспособность сделать выводы о последствиях диктатуры духовенства, другие организации, которые раньше провозглашали, что «революция умерла, да здравствует революция», все-таки мобилизовали людей против клерикалов. Именно одна из таких организаций набрала почти 150000 голосов в Тегеране на единственных относительно свободных выборах в Ассамблею экспертов, которая должна была разработать новую конституцию. Проблема этих организаций состояла не столько в недостатке понимания природы теократического режима, сколько в неспособности постичь, насколько важна для Ирана демократия на уровне государства, общества и партии.
Левые партии «Тудех» и светские либералы из Национального фронта были, по сути, выключены из массового движения. Но это стало проблемой, а не преимуществом, как надеялись некоторые ультралевые группировки. Это значило, что единственной организованной силой в этом движении стали муллы. Их идеология стала доминирующей. Их победа окончательно решила судьбу всех тех, кто воображал, что борется за демократические права, против угнетения национальных и религиозных меньшинств и за права женщин. Коллапс централизованного государства Пехлеви усугубил движения за самоуправление и автономию в Куджистане, Курдистане, Белуджистане и Азербайджане. Духовенство боролось с ними с энергией, которая намного превосходила энтузиазм старого режима.
Сразу после революции демократия расцвела, вызвав распространение памфлетов, книг и газет, общественных митингов, дискуссий и различных комитетов. Их присутствие, если не их слова, бросало вызов видению Исламской республики священниками и оспаривало «священное право» духовенства править ею, поэтому оно решило навсегда избавиться от этой угрозы, и в этом им помогли неосмотрительные прокламации сторонников секуляризации.
Вмешательство партии «Тудех» после февраля 1979 года было, мягко выражаясь, неэффективным. Своими попытками создать народный фронт с клерикалами они опозорили себя. В марте Хомейни выпустил эдикт, требующий, чтобы женщины прикрывались чадрой. В течение двадцати четырех часов 20000 женщин вышли на демонстрацию, протестуя против этого эдикта. Члены партии «Тудех» осудили «буржуазных женщин» за то, что они маршируют по улицам в знак протеста против Хомейни; они разгромили своих бывших либеральных союзников в Национальном фронте за то, что те защищают свободу прессы; они подвергли острой критике курдов и тюрков за то, что те сопротивляются клерикалам. Ультралевые группы также потерпели неудачу в попытках защитить женщин.
Скоро все они были разгромлены. В 1981 году были арестованы представители ультралевых организаций и моджахеды. Тюрьмы начали переполняться даже быстрее, чем при шахе. В 1983 году лидеры и члены партии «Тудех» были арестованы, точно так же как женщины, представители ультралевых революционных сил, национальные меньшинства курды и тюрки. Систематические пытки и телесные наказания, запрещенные в Иране с начала 1920-х годов, при шахе стали применяться вновь. Его тайная полиция САВАК приобрела дурную славу во всем мире; ее каждый год упоминала Международная Амнистия за грубейшие нарушения прав человека и попрание человеческого достоинства. И опальные представители духовенства, и коммунисты одинаково страдали от рук режима Пехлеви, зачастую томясь в одних и тех же камерах. Теперь духовенство использовало точно такие же методы против своих «врагов».
Шах иногда подкупал своих оппонентов звонкой монетой или изгонял их из страны. Духовенство же желало их публичного унижения.
Они организовывали судебные разбирательства, превращающиеся в шоу, они пытали заключенных до тех пор, пока те не соглашались публично раскаяться, и транслировали их признания по телевидению. Одним из самых печальных эпизодов современной иранской истории является появление старого руководства «Тудеха», ветеранов многих сражений, на телевидении с осуждением своего «сатанинского прошлого» и провозглашением своей приверженности исламу и его шиитской гвардии. Они просили прощения за то, что в прошлом называли религиозных лидеров «реакционерами», «сумасшедшими мелкими буржуа» и «представителями земельной аристократии». Они осуждали написанные ими же книги [63]. Невозможно осуждать жертв издевательств, хотя я часто задаюсь вопросом, не подрывают ли эти вырванные под пыткой самооговоры само учение шиизм, возникший на крови мучеников. Отказ членов «Тудеха» стать мучениками ясно указывает на то, что для большинства из них «обращение» было абсолютно неискренним.
