Собственность и государство - Чичерин Борис Николаевич (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
В Риме начало полной и свободной собственности окончательно восторжествовало и было возведено в коренное юридическое правило. Всякие стеснения были несовместны с тем полновластием, которое во всех сферах присваивалось римскому гражданину. Римское право сохранило это начало и для нового времени.
Но если в древности уже развилось право собственности как полновластие лица над вещью, то здесь недоставало другого начала, которое, как мы видели, составляет самостоятельный источник собственности, начала, которое дает ей жизнь и нравственное значение, а вместе с тем не дозволяет ей с вещи распространяться на лицо, именно, свободы труда. Собственность в древности поддерживалась рабством; приобретенное трудом раба становилось достоянием господина. Отсюда скопление земель в руках рабовладельцев, несметные богатства одних и обеднение других; отсюда и постоянные распри между богатыми и бедными. Только к концу Римской Империи, с заменою рабства колонатом, является начало нового порядка вещей. Земли начинают обрабатываться оседлыми поселенцами, прикрепленными к почве. Труд еще не свободен, но он получает уже точку опоры, исходя от которой он постепенно расширяет свои права и наконец перетягивает на свою сторону самую собственность.
Водворение этого нового порядка служит переходом к средним векам. Здесь право собственности вступает в новую эру и получает обширнейшее развитие. Между тем как в древности оно подчинялось государственному нраву, в средние века, напротив, оно поглощает в себе государственное право. Общественная власть становится предметом частной собственности и сливается с последнею. Но через это собственность опять теряет свою свободу; расширяясь безмерно, она сама себя опутывает со всех сторон. Правитель является вместе и собственником, вследствие чего его имущественные права стесняются требованиями общественного порядка, а право собственности подчиненных не может получить надлежащего развития. Отсюда и распадение собственности на две категории, которые ограничивают и стесняют друг друга. Верховному собственнику принадлежит прямая собственность, с которою связано политическое право; подчиненному собственнику принадлежит полезная собственность (dominium utile), которая является выражением впервые выступающего экономического начала, труда, но лишена свободы.
Такое смешение частного права и публичного, противоречащее существу обоих, неизбежно должно было вызвать реакцию; и точно, она наступает в новое время. С одной стороны, новое государство, развиваясь, мало-помалу притягивает к себе вотчинные права, сопряженные с властью. Сначала из этого образуются регалии, которые, в свою очередь, значительно стесняют право собственности. Но затем происходит большее и большее разграничение обеих сфер. У собственности отнимается то, что ей не принадлежит, область государственных отношений, но зато, с другой стороны, ей возвращается принадлежащая ей свобода. Частные права, которые вследствие смешения их с публичным правом входили в круг регалий, присваиваются частным лицам; а с своей стороны, подчиненная собственность, посредством выкупа, превращается в полную собственность, Таким образом, в новое время установился гражданский строй, неизвестный ни древнему миру, ни средним векам, но составляющий результат всего предшествующего исторического развития, именно: свободная собственность при свободном труде. Формально-юридически, современное право собственности представляет возвращение к римскому началу; но с освобождением труда это начало получает новое значение. Приобретенное трудом не становится уже достоянием другого лица, но сохраняется тому, кто трудился. Отныне право собственности управляется началом справедливости.
Спрашивается: есть ли этот порядок окончательный результат истории, или мы должны ожидать нового поворота и новых стеснений права собственности?
Признать последнее значило бы зараз отказаться и от требований разума и от всех плодов исторического развития. Если, как доказано выше, идеалом человеческого общежития может быть только расширение, а не подавление свободы, то в будущем мы можем ожидать не стеснения, а напротив, утверждения и расширения нрава собственности. Чистый индивидуализм, без сомнения, не есть окончательный результат истории. Можно полагать, что будущее принесет нам и большую крепость частных союзов, и развитие деятельности государства в принадлежащей ему сфере; но все это может совершиться только на почве свободы. Область, присвоенная свободе, ее точка опоры во внешнем мире, должна оставаться неприкосновенною. Свободная собственность при свободном труде составляет поэтому идеал всякого гражданского быта. Посягать на эти начала значит подрывать свободу в самом ее корне, уничтожать фундамент великого здания, воздвигнутого человечеством. К этим попыткам можно приложить сравнение, употребленное Монтескье в отношении к деспотизму. Когда дикие хотят сорвать плод с дерева, они рубят дерево и срывают плод: таково изображение социализма и легкомысленной его служанки, социал-политики.
Глава IV.ДОГОВОР
Договор есть соглашение лиц насчет установления между ними юридического отношения.
Путем договора устанавливаются юридические отношения в различных сферах права. Здесь идет речь только об имущественном его значении в области частного права. Посредством договора собственность, а равно и отдельные ее части переходят от одного лица к другому.
Этот переход может совершиться единовременно, например, в случае мены. Люди в одно и то же время обмениваются принадлежащими им вещами, и затем прекращаются между ними всякие дальнейшие отношения. Юридическое основание такого переноса имущества заключается в праве собственности, которое содержит в себе право лица распоряжаться своею вещью и отчуждать ее в пользу другого. В силу договора, каждый становится собственником вещи через посредство чужой воли.
Но таким единовременным переносом имущества не ограничиваются возникающие из договора юридические отношения. Взаимные сделки между людьми не имеют в виду одно настоящее; они простираются и на будущее. Нередко обещание предшествует исполнению; еще чаще один из договаривающихся уже исполнил то, что от него требовалось, а другой еще нет. Отсюда возникает обязательство, то есть такое юридическое отношение, в силу которого одно лицо имеет право что-либо требовать от другого, а другое обязано что-либо дать или сделать. Юридически такое отношение существенно отличается от вещного права: им установляется право не на самую вещь, а на действие известного лица. Отсюда и различный характер иска. Вещный иск состоит в требовании себе известной вещи, в чьем бы она ни находилась владении, он обращается против всех и каждого. Вследствие этого вещное право называется абсолютным. Иск по обязательству, напротив, обращается против известного лица, хотя бы имелось в виду получение вещи; непосредственным объектом иска является здесь действие лица, и через него уже получается вещь.
Спрашивается: на чем основана юридическая сила обязательств? Иными словами: почему мы обязаны соблюдать договоры?
Этот вопрос весьма сильно занимал писателей, исследовавших начала естественного права. В настоящее время многие считают его пустым, как будто ответ ясен сам собою и не требует никаких философских утонченностей. Между тем от правильного его решения зависит правильное понимание как самого существа договора, так и вытекающих из него юридических отношений. Необходимо поэтому бросить взгляд на мнения, которые высказывались на этот счет философами и юристами.
Первое доказательство обязательной силы договоров, которое мы находим в философии права нового времени, состоит в том, что без этого невозможно человеческое общежитие. Гуго Гроций прямо выставляет исполнение обещаний, как одно из коренных требований, вытекающих из начала общежития [68]. Но тут возникает вопрос: на чем основано самое общежитие? На потребности самосохранения, отвечает Гоббс, которое без мирного общежития невозможно. Отсюда Гоббс выводит и соблюдение договоров. Естественный закон, указывающий человеку средства для самосохранения, требует, чтобы он искал мира, а для сохранения мира необходимо соблюдение договоров. Но эго относится единственно к состоянию общественному, или гражданскому, где обязательство может быть вынуждено; в естественном же состоянии, по теории Гоббса. обязательство немыслимо, ибо здесь всякий может бояться, что договор не будет исполнен другим, так как здесь нет никакого ручательства в исполнении [69].
