Избранные сочинения Том V - Бакунин Михаил Александрович (книга регистрации TXT) 📗
Возвращаюсь к разбору классов и различных наций, составляющих современную Италию. О мелкой буржуазии мне нечего много говорить. Ока мало отличается от пролетариата, будучи почти такой же несчастной, как и он. Она не начнет социальной революции, но она бросится в нее с головой.
Городской пролетариат и крестьяне составляют настоящий народ. Первый, разумеется; более передовой; чем крестьяне.
4. Городской пролетариат имеет патриотическое прошлое, которое в некоторых городах Италии восходит до средних веков. Таково прошлое Флоренции, например, которая отличается ныне среди всех городов некоторой апатией и очень заметным отсутствием энергичных и сильных стремлений. Ее великая историческая задача как бы истощила ее, по крайней мере частично, как она истощила совершенно флорентийскую буржуазию, скептическое равнодушие которой так живописно выражается в ее Che! Che! Пролетариат итальянских городов, существенным образом, исключительно городской, глубоко обособленный, на всем протяжении истории Италии, от крестьянских масс, образует, конечно, весьма несчастный класс, очень угнетенный, но, тем не менее, наследственный класс и очень характерный. Как класс, он подчиняется историческому и неизбежному закону, который определяет карьеру и продолжительность каждого класса по тому, что он сделал и как жил в прошлом. Коллективные индивидуальности, все классы в конце концов истощаются, как и личности. То же самое можно сказать о народах, взятых в целом, с тою разницей, что каждый народ, обнимающий все классы и самые массы, которые еще не составляют класс, бесконечно более обширный, обладает значительно большим материалом и, следовательно, кончает свое поприще гораздо позднее, чем все классы, образовавшиеся в его среде. Это наиболее сильная и наиболее богатая коллективная индивидуальность; но и она также в конце концов истощается, изживает.
И именно это физиологическое, историческое и неизбежное истощение объясняет историческую необходимость двоякого движения, которое в настоящий момент, с одной стороны, толкает классы слиться с широкими народными массами, а с другой, ведет народы и нации к созданию новой жизни, более плодотворной и широкой в Интернационале. Будущее, долгое будущее принадлежит на первом месте созданию международного европейско-американского об'единения. Позже, но гораздо позже, эта европейско-американская Нация органически сольется с азиатским и африканским агломератом народов [91]. Но это будет в слишком отдаленном будущем, чтобы мы могли говорить теперь об этом с некоторой положительностью и точностью. Возвращаюсь, стало быть, к итальянскому пролетариату.
Чем больше ваш пролетариат принимал политическое участие в вашем историческом прошлом, тем меньше он имеет будущее, как класс обособленный от ваших крестьянских масс. Я показал, что участие флорентийского пролетариата в развитии и муниципальной борьбе средних веков надолго усыпило его. С начала девятнадцатого века, после вынужденной спячки, длившейся по меньшей мере три столетия, ломбардский, венецианский, генуезский пролетариат и в особенности пролетариат всей средней Италии принимал более или менее активное участие в восстаниях, в заговорах и патриотических походах которыми полны анналы буржуазной молодежи последних семидесяти лет; и в результате в его среде образовалась партия, очень значительное мад8инистско-гарибальдийское меныпинство, которое окончательно присоединилось к политике единой буржуазной Республики. Если бы весь итальянский пролетариат последовал этому примеру, с ним было бы покончено, и надо было бы не в нем искать будущее Италии, а в одной только крестьянской массе, бесформенной и некультурной, но нетронутой и богатой элементами, которые не эксплоатировались историей.
К счастью городской пролетариат, не исключая рабочих, которые клянутся именами Мадзини и Гарибальди, никогда не мог мадзинироваться и гарибальдизироваться вполне и серьезным образом; и он не мог этого по той простой причине, что он пролетариат, т. е. угнетенная, обобранная, нищая, голодная масса, которая, вынужденная голодом трудиться, необходимо обладает логикой труда.
Рабочие мадзинисты и гарибальдийцы могут принять программы Мадзини и Гарибальди; но в них, в их исхудалых и бескровных детях и женах, спутницах их в нищете и страданиях, в их повседневном действительном рабстве всегда будет что то, что призывает социальную революцию! Они все социалисты вопреки себе, за исключением только некоторых, — быть может одного на тысячу, — которые благодаря личной ловкости, удаче и мошенничеству, вступили или надеются вступить в ряды буржуазии. Все другие, я говорю о рабочих мадзинистах и гарибальдийцах, являются ими только в воображении, или еще по привычке, но в действительности они могут быть только революционными социалистами.
И ваш долг ныне, дорогие друзья, организовать умную, честную, и в особенности упорную пропаганду, чтобы дать им понять это. Для этого вам нужно будет только объяснить им программу Интернационала, растолковав им то, что в ней говорится. И если вы организуетесь для этого во всей Италии организуетесь стройно, братски, не признавая других вождей, кроме самого вашего юного коллектива, клянусь вам, что через год не будет больше рабочих мадзинистов ни гарибальдийцев, что все станут революционными социалистами, разумеется, патриотами, но в самом человеческом смысле этого слова, — т. е. патриотами и интернационалистами в одно и то же время. Вы создадите таким образом незыблемую основу будущей социальной революции, которая спасет Италию и вернет ей жизнь, ум и всю инициативу, принадлежащую ей среди наиболее прогрессистских наций Европы.
И когда вы совершите этот великий акт, рабочие, которые раньше были мадзинистами и гарибальдийцами, станут сами весьма драгоценными апостолами „нашей религии" без Бога, так как и по своей природе, и по своему уму, ныне сбитого с правильного пути, и по опыту, приобретенному имя в прошлой борьбе под знаменами Мадзини и Гарибальди, они, конечно, самые энергичные, самые преданные и самые способные из всего пролетариата Италии. Они привыкли к заговорам и организации, и эта привычка окажет вам драгоценные услуги.
Организованные, не индивидуально, а коллективно, в тесные группы, они станут тогда вождями широких масс пролетариата, как городского, так и сельского. Эти широкие массы, в которых политические программы Мадзини и Гарибальди никогда не могли вызвать энтузиазма, не смогут устоять против пропаганды нашей программы, которая является наиболее простым выражением их самых глубоких внутренних инстинктов и которую можно резюмировать в нескольких словах:
Мир, освобождение и счастье всем угнетенным!
Война всем угнетателям и грабителям!
Полное возвращение рабочим: капиталы, фабрики, все орудия труда и сырье товариществам; земля тем, кто ее обрабатывает своими руками.
Свобода, справедливость, братство всем человеческим существам, которые родятся на земле.
Равенство для всех.
Для всех безразлично все средства развития, воспитания и образования и одинаковая возможность жить, работая.
Организация общества путем свободной федерации снизу вверх рабочих союзов как индустриальных, так и земледельческих, как научных, так и союзов работников искусства и литературы, сначала в коммуну, потом федерация коммун в области, областей в нации и нации в международный братский союз.
Что касается способа организации общественной жизни, труда и общественной собственности, программа Интернационала не навязывает ничего абсолютного. Интернационал не имеет ни догматов ни единообразных теорий. В этом отношении, как во всяком живом и свободном обществе, много различных теорий дебатируются в его среде. Но он принимает за основу своей организации вполне независимое развитие и самопроизвольную организацию всех союзов и всех коммун, при условии, однако, чтобы эти союзы и коммуны в основу своей организации клали вышеизложенные общие начала, обязательные для всех, желающих войти в Интернационал. В остальном Интернационал полагается на спасительное действие свободной пропаганды идей и на тождественность и естественное равновесие интересов.
