Новые и старые войны: организованное насилие в глобальную эпоху - Калдор Мэри (книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Часто высказывалось мнение о трудностях точного выявления локальных космополитов. Не являются ли они всего лишь маргинальными группами интеллектуалов? Есть ли умеренные религиозные и националистические группы, считающиеся космополитическими? Здесь, конечно, необходимы развернутые экспертные консультации. Но посредством подобных консультаций можно выделить тех, кто озабочен будущим всего общества в целом, а не просто сектантским интересом. При более инклюзивном подходе ключевую роль играют обычно женские группы. Даже притом что космополиты составляют немногочисленное меньшинство, зачастую они оказываются наилучшим источником идей и предложений.
Следствия данного аргумента затрагивают также и способы оказания международным сообществом политического давления на политических и военных лидеров для достижения соглашения или получения разрешения на ввод сил поддержания мира. В число типичных методов входят угроза воздушных ударов или экономические санкции, вследствие чего происходит отождествление лидеров с населением вместо их обособления, их начинают трактовать как тех, кто представляет «стороны», как легитимных лидеров государств или протогосударств. Подобные методы легко могут оказаться контрпродуктивными, будучи чуждыми местному населению и сужая возможности давления снизу. Возможно, есть обстоятельства, в которых эти методы будут верной стратегией, и есть другие — где более эффективными могут оказаться более прицельные подходы: например, привлечение лидеров к суду в качестве военных преступников, так чтобы они не могли никуда уехать; снятие ограничений с культурной коммуникации, чтобы таким образом поддержать гражданское общество. Суть в том, что местные космополиты лучше всего смогут посоветовать, какой из подходов будет наилучшим,— с ними необходимо консультироваться и обращаться как с партнерами.
От поддержания мира и/или принуждения к миру к космополитическому правоприменению
В литературе по вопросу поддержания мира, как правило, проводится жесткое разделение между поддержанием мира и принуждением к миру2!. Оба термина основываются на традиционных допущениях относительно характера войны. Поддержание мира основывается на предпосылке того, что между двумя сторонами, участвующими в войне, соглашение уже достигнуто, и задача миротворца — осуществлять наблюдение и мониторинг того, как это соглашение выполняется. Принципы поддержания мира, как они сложились в послевоенный период, — согласие, беспристрастность и неприменение силы. С другой стороны, принуждение к миру, санкционированное согласно главе VII Устава ООН, это в своей основе вступление в военные действия — оно означает вмешательство в войну на одной из сторон. Это различение считается важным, потому что, как изначально и предполагается, военные действия влекут за собой применение максимальной силы, поскольку войны, как они понимаются в традиции Клаузевица, тяготеют к крайностям. Озабоченность генерала Роуза во время войны в Боснии и Герцеговине «пересечением линии Могадишо» связана с сохранением этого различения и с тем, чтобы не соскользнуть от поддержания мира к принуждению к миру.
Анализ новых войн показывает, что нужно как раз не поддержание мира, а контроль за применением космополитических норм, то есть контроль за применением международного гуманитарного права и законов о правах человека. Именно потому, что эти войны главным образом направлены против гражданского населения, они не имеют той же логики крайностей, какая характерна для нововременных войн. И поэтому должна быть возможность разработки стратегии по защите гражданского населения и задержанию военных преступников. Политическая цель состоит в том, чтобы обеспечить защищенные зоны, где могут появиться альтернативные формы инклюзивной политики. Для этого годятся многие из тех тактик, которые были выработаны в войнах недавнего времени (например, использование зон безопасности, гуманитарных коридоров или бесполетных зон), однако на сегодняшний день их реализация затруднена негибкостью мандатов и/ или жесткой приверженностью тому, что видится как принципы поддержания мира. Ряд авторов уже предложили новые определения того, что нужно, чтобы усидеть на двух стульях представлений о поддержании мира и принуждении к миру,— как, например, «поддержание мира второго поколения», «активное поддержание мира» (robust peacekeeping) или официальный британский термин «расширенное поддержание мира» (британцы настаивают, что это все же поддержание мира, а не промежуточный
термин), — но все они, как правило, остаются в тра-
22
диционных рамках мышления о войнах .
Космополитическое правоприменение лежит где-то посередине между воинской операцией и полицейскими функциями. Некоторые из тех задач, ради выполнения которых возможно обращение к международным войскам, вполне укладываются в традиционные пределы: например, разведение противников, обеспечение режима прекращения огня или контролирование воздушного пространства. Другие же задачи являются существенно новыми: например, защита зон безопасности или коридоров для доставки гуманитарных грузов. Третьи близки к традиционным полицейским задачам: обеспечение свободы передвижений, гарантирование личной безопасности (особенно возвратившихся беженцев или перемещенных лиц) и задержание военных преступников. Полицейские функции оказались огромным пробелом операций по поддержанию мира. В 1960-х годах, когда силы по поддержанию мира были посланы на Кипр, они не смогли предотвратить межобщинный конфликт, потому что полицейские функции не были частью их мандата. Вооруженные силы известны нежеланием брать на себя полицейские задачи, однако оказалось, что к этому сложно привлечь и полицейских, так как они нужны в собственном обществе. Как бы ни оценивалось сделанное ими, британские силы в Северной Ирландии брались за выполнение полицейских задач. С учетом маловероятности еще одной старой войны вооруженным силам в конечном счете все же придется переориентироваться, объединив выполнение военных и полицейских задач.
Подобные задачи требуют контроля за соблюдением правопорядка и поэтому обязательно предполагают применение силы, и все же, учитывая принципы, которыми определяется их применение, задачи космополитического правоприменения стоят ближе к операциям по поддержанию мира. Имеет смысл разъяснить эти принципы и показать, как нужно было бы их переформулировать.
Согласие
В тех сценариях, которые были разработаны при подготовке официального наставления для британских сил по поддержанию мира, сделано заключение, что «принудительное умиротворение» не имеет практического смысла:
Без более широкой кооперации и согласия большинства местного населения и руководства основных органов действующей власти, будь то стороны в споре или правительственные учреждения, рассчитывать на успех попросту неразумно и нереалистично. Подход, действующий вне рамок широкого согласия, сопряжен с такими рисками и требует такой численности сил, рассчитывать на которые попросту неразумно и нереалистично. Проще говоря, согласие (в самой широкой форме) — это обязательное условие, если мы хотим иметь хоть какие-то виды на успех з.
Сообразно этому аргументу, согласие требуется как на оперативном, так и на тактическом уровне. На оперативном уровне согласие требуется до учреждения миссии. На тактическом о локальном согласии уже нужно договариваться командующим силами.
Тот аргумент, что «принудительное умиротворение» невозможно, абсолютно корректен. Следствие основного посыла этой книги — необходимость сделать так, чтобы все увидели, что международные вооруженные силы легитимны; иначе говоря, они должны будут функционировать на основе некоторого рода согласия, и даже поддержки, и действовать в рамках согласованного набора правил. В противном случае есть риск, что они станут всего лишь еще одной стороной в конфликте, как, по-видимому, в какой-то степени произошло с войсками ЭКОМОГ в Либерии, где отсутствие выплат, боевой техники и выучки закономерно предполагало, что солдаты стали заниматься махинациями на черном рынке и/или кражами гуманитарной помощи, и где войска от нейтралитета перешли к поддержке тех или иных групп104.
