Черчилль. Биография. Оратор. Историк. Публицист. Амбициозное начало 1874–1929 - Медведев Дмитрий Александрович

Наблюдая за всеми этими эпизодами кубинской кампании, каждый из которых мог закончиться трагично, нельзя не согласиться с ним, что в эту неделю с конца ноября по начало декабря 1895 года его сопровождала «почти сверхъестественная удача»⁸⁸.

«Почти сверхъестественная удача» будет сопровождать его и дальше. Кубинская же кампания после сражения у Ля Реформы подойдет для Черчилля к концу. Через несколько дней они с Барнсом достигнут побережья, откуда направятся обратно в Гавану, а оттуда в США и домой.

Непродолжительная поездка в Новый Свет оказала большое влияние на дальнейшую жизнь Уинстона Черчилля. Во время посещения Кубы он не только увидел мир, понюхал пороха, обрел новых друзей и недоброжелателей, расширил кругозор, стал взрослее и опытнее, он также приобрел две привычки, которым останется верен до конца своей жизни.

Первая: послеобеденный отдых, сиеста. Активно интересуясь различными средствами повышения работоспособности, Черчилль пришел к выводу, что дневной сон – одно из лучших средств обретения бодрости. «В намерения природы не входило заставить человечество работать с восьми утра до полуночи без освежающего забвения, которое, если оно даже и продолжается всего каких-нибудь двадцать минут, позволяет восстановить жизненные силы», – объяснял он, советуя «не перенапрягать организм» и «в интересах дела или удовольствия, как духовного, так и физического, надвое делить дни и занятия»⁸⁹.

В 1946 году Черчилля посетил американский производитель звукозаписывающей аппаратуры мистер Гфроерер. Между ними состоялся следующий диалог.

– Какой у вас распорядок дня в Америке? – спросил Черчилль.

– В восемь утра я уже за рабочим столом, с небольшим перерывом на ланч в полдень, я работаю до половины шестого, и так пять раз в неделю, – ответил гость.

– Любезный, это самая лучшая рекомендация по сокращению жизни, которую я когда-либо слышал, – произнес политик. – Вы должны спать некоторое время между ланчем и ужином – и никаких полумер. Снимайте с себя одежду и идите в постель. Именно так я всегда и поступаю. Не думайте, что из-за дневного сна вы будете работать меньше. Это глупое представление людей, не имеющих воображения. Наоборот, вы сможете сделать больше. Вы вместите два дня в один, ну пусть не два, но как минимум полтора⁹⁰.

Большинству людей радости дневного сна, особенно в рабочие дни, к сожалению, недоступны. Тем же, кто имеет возможность прерваться на сиесту, также не всегда удается сделать это по той причине, что они просто не могут заставить себя заснуть днем. У Черчилля с засыпанием проблем не было. Природа наградила его крепкой нервной системой, не беспокоившей во время отхода ко сну. По его собственным словам, за все шесть лет Второй мировой войны у него были только две бессонные ночи. «Как вам это удается»? – спросил его однажды близкий помощник. «Что ж, я выключаю свет, говорю всем: убирайтесь прочь – и засыпаю»⁹¹. На самом деле свою роль играли и снотворные, регулярно принимаемые британским политиком в пожилые годы⁹².

Вторая привычка, которая связана с Кубой, касается курения. Одной из целей поездки на Кубу, разумеется, не самой главной, было приобретение хороших сигар⁹³. «Куба всегда будет на моих губах», – скажет Черчилль во время второго посещения Антильской жемчужины, которое состоится спустя полвека после первого визита⁹⁴.

Как и большинство людей, неравнодушных к курению, Уинстон приобрел эту пагубную привычку еще в детские годы, учась в Хэрроу. Родители Черчилля также были заядлыми курильщиками. Лорд Рандольф курил «до жжения языка»⁹⁵, выкуривая по сорок сигарет ежедневно⁹⁶. Дженни тоже любила сигареты, но к новому увлечению своего сына отнеслась крайне отрицательно. Она решила убедить Уинстона бросить курить, сославшись на его непрезентабельную внешность: «Если бы ты только знал, как смешно и глупо выглядишь с сигаретой во рту»⁹⁷. Черчилль с доводами согласится, пообещав бросить курить на полгода⁹⁸.

Через некоторое время он вновь будет замечен за курением сигарет. Предприняв еще несколько неудачных попыток отговорить своего отпрыска бросить вредное для здоровья занятие, родители в итоге смирятся. Во время учебы в Сандхёрсте мать подарит Уинстону красивый мундштук («Самый прелестный, который я когда-либо видел»⁹⁹, – скажет он), а отец будет снабжать его «лучшими сигаретами»¹⁰⁰. В июле 1895 года леди Рандольф подарит сыну новый «очаровательный» мундштук¹⁰¹. После поездки в Новый Свет Черчилль откажется от мундштуков и сигарет, став верным поклонником сигар. Впервые он попробует их в особняке Бурка Кокрана в Нью-Йорке¹⁰², затем в гаванском отеле Gran Hotel Inglaterra, расположенном всего в нескольких улицах от фабрики по производству его любимой марки Romeo y Julieta¹⁰³.

Черчиллю и впоследствии советовали отказаться от курения. Он хорошо запомнил слова своего отца: «Если хочешь иметь честный взгляд, крепкие руки и стальные нервы – не кури»¹⁰⁴, и еще лучше – рекомендацию фельдмаршала Робертса. В 1902 году Робертс встретил Черчилля на Сент-Джеймс-стрит, попыхивающего большой сигарой. «Не кури, – сказал пожилой вояка. – Я уверен, твой отец сильно навредил своему здоровью чрезмерным курением. Бросай эту привычку сейчас и живи долго, в полном здравии и ведя активный образ жизни»¹⁰⁵.

Не соглашаясь с мнением медиков и советами умудренных опытом людей, Черчилль искренне полагал, что курение сигар идет ему на пользу. Он считал, что никотин успокаивает нервы, делая «нрав более приятным, а манеру общения более веселой»¹⁰⁶. Поэтому, когда фельдмаршал Монтгомери хвастливо заявит: «Я не пью и не курю, поэтому чувствую себя на все 100 %», Черчилль остроумно парирует: «А я пью и курю одну сигару за другой, поэтому чувствую себя на все 200 %»¹⁰⁷.

Черчиллю всегда претили узкие рамки этикета, и курение сигар в этом отношении не станет исключением. Он придерживался своего способа курения. Он никогда не пользовался каттером, с помощью которого обрезают запечатанный конец сигары специальным образом. Вместо этого он либо делал на нижнем конце сигары V-образный надрез, либо, размачивая его, расковыривал канадской спичкой, после чего надевал «корсет» – кольцо коричневой гуммированной промокательной бумаги. Для раскуривания сигар Черчилль предпочитал использовать свечи либо длинные спички¹¹¹.

Приобретал сигары он у нескольких поставщиков. В августе 1900 года Черчилль сделал свой первый заказ в табачном бутике Роберта Льюиса, дом номер 81 по Сент-Джеймс-стрит. Он купит пятьдесят небольших гаванских сигар Bock Giraldas, а также сто длинных балканских сигарет Alexandra для матери¹¹². Этому магазину он останется верен до конца жизни, но будет также обращаться и к другим поставщикам. В частности, он станет постоянным клиентом табачного бутика Альфреда Данхилла, расположенного на Дьюк-стрит напротив турецких бань, где любил отдыхать король Эдуард VII; в эти бани нередко наведывался и наш герой. Помимо Льюиса и Данхилла, Черчилль пользовался услугами Дюранта, Харта и особенно Грюнебаума, заказывая у них по одной-две сотни сигар различных марок ежемесячно, а также сотни турецких сигарет¹¹³.

После экономического кризиса 1929 года политик пошел на чрезвычайные меры и вместо любимых кубинских брендов стал пользоваться более дешевыми сигарами американского производства, значительно снизив покупки от британских поставщиков. Со временем он вернется к элитным маркам, добавив в список поставщиков компанию Pinar Del Rio Cigar Co., расположенную на Принцесс-стрит, а также компанию Galata Cigarette Co., Карлтон-стрит¹¹⁴. Со своими поставщиками Черчилль выстраивал отношения таким образом, чтобы каждый из них думал, будто он единственный продавец, снабжающий политика. Это позволяло ему добиваться значительных преференций в обслуживании, цене, а также в качестве приобретаемой продукции.