Новый Макиавелли - Пауэлл Джонатан (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗
Макиавелли посвятил «Государя» новому правителю Флоренции — Лоренцо Медичи, внуку Лоренцо Великолепного. Предисловие к сему труду отдает тщательно продуманным (и окупившим себя) самоуничижением: «Я же, вознамерившись засвидетельствовать мою преданность Вашей светлости, не нашел среди того, чем владею, ничего более дорогого и более ценного, нежели познания мои в том, что касается деяний великих людей, приобретенные мною многолетним опытом в делах настоящих и непрестанным изучением дел минувших. Положив много времени и усердия на обдумывание того, что я успел узнать, я заключил свои размышления в небольшом труде, который посылаю в дар Вашей Светлости».
Реализм Макиавелли стоил ему репутации: игнорирование им традиционного пиетета снискало ему славу человека безнравственного. Макиавелли отнюдь не считал, что в управлении государством надлежит придерживаться норм морали — ведь люди по природе своей дурны. Мудрый государь просто не должен зацикливаться на благочестивом поведении, ибо тот, кто желает «исповедовать добро во всех случаях жизни», «неминуемо погибнет, сталкиваясь с множеством людей, чуждых добру. Из чего следует, что государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением смотря по надобности» [7]. Задолго до Томаса Гоббса Макиавелли высказывает гоббсовские взгляды на человеческую природу и советует государям учиться играть на слабостях и дурных чертах изначально дурных людей, дабы оставаться у власти: «люди столь глупы, что живут лишь сиюминутными нуждами, а значит, всякий, кто захочет обмануть их, без труда отыщет достаточно доверчивых простофиль». Лишь придерживаясь такой точки зрения, можно было восхищаться Чезаре Борджиа — а Макиавелли восхищался этим кровожадным, изворотливым правителем Романьи. В основе восхищения лежало отличие Чезаре Борджиа от старого благодетеля Макиавелли — Содерини; ибо Чезаре был коварен, безнравственен и достаточно умен, чтобы играть на человеческих слабостях с целью оставаться правителем и приумножать свои владения.
На основании отношения Макиавелли к Чезаре Борджиа многие комментаторы делают вывод о безнравственности самого Макиавелли. Но даже его противники признают: Макиавелли никогда не называл зло добром, и наоборот; не подстрекал напрямую государей к дурным поступкам. Мудрому государю, по Макиавелли, «не пристало отказываться творить добро, когда тому не мешают обстоятельства; однако мудрый государь должен и уметь, если надо, проявить жестокость или коварство». Цель оправдывает средства, а цель — стабильное государство, ибо лишь в таковом народ уважает законы и процветает. Общественная мораль отличается от личной. «Прописной истиной, — утверждает Макиавелли, — назову следующую: если деяние дурно, результат может оправдать его, а уж хороший результат оправдает что угодно». Макиавелли полагает, что несколько жестоких деяний порою лучше, нежели слабая государственная власть, а стало быть, «государь, если он желает удержать в повиновении подданных, не должен считаться с обвинениями в жестокости. Учинив несколько расправ, он проявит больше милосердия, чем те, кто по избытку его потворствуют беспорядку. Ибо от беспорядка, который порождает грабежи и убийства, страдает все население, тогда как от кар, налагаемых государем, страдают лишь отдельные лица» [8].
В определенных ситуациях государю пристала беспощадность, особенно если он недавно пришел к власти, говорил Макиавелли; однако сам он не был ни циничным манипулятором, ни ярым защитником политики силы и неоправданной жестокости. Он четко видел цель своего труда. Жестокость может быть «применена хорошо... когда ее проявляют сразу и по соображениям безопасности, не упорствуют в ней» и когда «не имеет повторений в будущем» [9]. В «Рассуждениях о первой декаде Тита Ливия» Макиавелли идет еще дальше: «Когда самая безопасность государства зависит от быстрого решения, нельзя допускать превалирования соображений справедливости либо несправедливости, гуманности либо жестокости и даже славы либо бесчестья. Все эти соображения следует отмести и задаться единственным вопросом: “Какой политический курс спасет стране жизнь и свободу?”».
Подобный подход шокировал современников Макиавелли и продолжает шокировать представителей новых поколений. Впрочем, отзывы на «Государя» весьма занимали автора, вопреки мнению, которое может сложиться у прочитавшего сей труд. Вопрос «Что знает о Макиавелли тот, кто ознакомился лишь с “Государем?”» вполне правомерен. «Государь» — произведение небольшое по объему и очень известное; «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия» куда как длиннее и отнюдь не зачитаны до дыр. А ведь именно в «Рассуждениях» Макиавелли объясняет свои весьма жесткие взгляды на то, что такое хорошо и что такое плохо. Он превозносит республиканский строй по сравнению с монархическим; утверждает, что создать эффективное государство позволила «римская доблесть»; наконец, выражает уверенность в грядущем объединении Италии за целых три века до этого события.
И однако Макиавелли никак не назовешь беспристрастным наблюдателем, человеком без моральных убеждений. В «Государе» он пытается честно описывать окружающую действительность, а не рисовать картину мира, в котором ему хотелось бы жить. Вовсе не Макиавелли развратил правителей Европы и высшее духовенство. Макиавелли просто честно зафиксировал на бумаге примеры коррупции и дал государям несколько советов по выживанию в этом далеком от идеала мире. Исайя Берлин подытоживает: «Человек должен выбирать... либо спасай собственную душу, либо ищи, создавай, правь великим и славным государством; и то и другое вместе, как правило, невозможно». Исходя из собственного опыта добавлю: политические лидеры то и дело сталкиваются с проблемой выбора меньшего из двух зол. Не скажу, что добро никогда не фигурирует в качестве альтернативы, однако упорное следование его идеалам обыкновенно приводит политического лидера к краху.
Конечно, многое из описанного в «Государе» уже неактуально. Например, глава о том, что эффективнее — использовать для защиты государства кондотьеров (наемников) или собственные войска; эта тема задевала Макиавелли за живое, ведь он служил во флорентийской армии. Для нынешних же лидеров советы насчет наемников не представляют практической ценности, равно как и глава об осаде крепостей. Сегодняшнее общество и политика сталкиваются с куда более серьезными проблемами. Вдобавок, подобно всем кратким руководствам, «Государь» далек от совершенства. Местами Макиавелли сам себе противоречит; как и Библию, его труды нужно цитировать выборочно; цитата в отрыве от контекста может иллюстрировать любую точку зрения, на вкус цитирующего.
Однако довольно и причин, по которым «Государя» до сих пор читают; к таковым относится превосходное освещение макиавеллиевской эпохи, радикализм автора и живость подачи материала. Трактат производит впечатление современного произведения. В посвящении Макиавелли пишет: «Я не заботился ни о красоте слога, ни о пышности и звучности слов... ибо желал, чтобы труд мой либо остался в безвестности, либо получил признание единственно за необычность и важность предмета». «Государь» — произведение черно-белое; редко когда мелькнет оттенок серого. В «Рассуждениях» Макиавелли пишет о римлянах: «Они всегда избегали половинчатых мер, предпочитая крайние»; также поступает и он сам. Он считал, что Флоренция ошибочно избрала via media [10] в случае восстания в Ареццо (1502), напрасно проявила снисходительность. По мнению Макиавелли, следовало камня на камне не оставить, лишь бы предотвратить будущие проблемы, однако отцы города не хотели подобных действий, ибо не считали их достойными и благородными. Макиавелли не мог принять «аргументов, основанных на видимости, а не на истине». С его точки зрения, «могущественный город, привыкший к свободной жизни, следует либо разрушить, либо обласкать. Всякое другое решение государя не принесет пользы. При любом раскладе нельзя выбирать средний путь». Франческо Гвиччардини критиковал своего друга Макиавелли «как писателя, который находит постоянное удовольствие в экстраординарных и жестоких мерах». Но в том-то и дело: Макиавелли старался казаться бескомпромиссным, радикально настроенным.
