Персоны — «грата», концепции — «нон грата» - Внутренний Предиктор СССР (ВП СССР) Предиктор (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
Период захвата Египетского царства гиксосами пришёлся как раз на время разрушения прежней программы, то есть подрыва «боевого духа», «духа патриотизма», веры в свои силы. Именно на эти промежутки времени в истории приходились удачные захваты и завоевания. Известно, что одержать победу над целым народом невозможно. С точки зрения теории управления, гиксосы всё сделали правильно. Они расчленили Египет и захватили командные высоты, но допустили одну серьезную ошибку: не тронули интеллектуальную элиту [18]. Жреческая элита, являвшаяся эзотерической по существу и методам своей деятельности, ушла в глубокое подполье и за несколько столетий выстроила новую поведенческую программу на основе новых религиозных установок (Озирис-Гор — расчленение и собирание в единое целое), которая обеспечила эффективную освободительную борьбу и существование Египетского государства на протяжении еще почти двух тысячелетий [19]. «…»
Создание любого механизма, агрегата, простого или сложного, проходит неизбежные этапы: мыслеформа конструктора, перенос её на бумажные или магнитные носители и только затем — большая и многотрудная работа технологов (выбор станочного парка, инструментов, материалов, создание технологических цепочек). Но никакой, самый гениальный технолог не может выстроить технологию создания хотя бы письменного стола без проекта. Именно поэтому все усилия современных экономистов бесплодны: нет модели для экономистов (технологов) — нет и готовой продукции, и быть не может. Даже в условиях неэффективной социалистической системы удавалось разрабатывать удачные экономические технологии, пока имелась управленческая модель, в рамках которой иногда плодотворно работали те или иные экономические программы. К сожалению, мы живем в условиях отсутствия единой управленческой модели на протяжении последних десяти лет. Поэтому можно утверждать, что прогноз дальнейших событий далёк от оптимизма. Сегодня трудно найти лентяя, не пнувшего власть тем или иным способом. Ситуация же требует адекватной реакции, надо помочь оперативно сконструировать управленческую модель и запустить её».
Проще говоря, чтобы общество жило и развивалось, в нём должны быть интеллектуалы «над законом», не стесняющие себя действующим законодательством, но вопрос о том, кто, чем и как должен ограничить их в возможностях вседозволенности, дабы защитить от неё остальное общество, — остался в умолчаниях, как и ответ на него…
Интернет-издание “Русский журнал” [20] 27 сентября 2002 г. опубликовал статью Александра Мелихова “Хранитель сложности”. Он пишет:
«Поскольку телевизор я включаю совершенно случайно, то доносящиеся до меня высказывания видных деятелей культуры и общественной мысли о назначении государства наверняка можно считать репрезентативными. Редактор уважаемой газеты: правительство — это люди, которых мы нанимаем, чтобы они занимались нашими делами. Известный кинорежиссер: государство — это пенсионный фонд для защиты слабых, это полиция для поддержания порядка на улицах. Известный журналист: государство — это служба быта, это ЖЭК и прачечная. Хорошенькая прачечная, которая устанавливает законы для миллионов „физических лиц“ и могущественных корпораций!
Кант вообще считал, что государство создаётся самой природой нашего разума в его стремлении обрести универсальные законы социального существования: цель государства вовсе не счастье граждан (деспотизм или «естественное состояние» надежнее ведут к нему), а «высшее согласие с принципами права». Но Кант ладно — он идеалист. С Платоном можно тоже не считаться — его представления о государстве проникнуты духом тоталитаризма, а при демократии это клеймо в тысячу раз опаснее, чем кличка «индивидуализм» во времена советской власти, — хотя «тоталитарный» означает не более чем «целостный», «всеобщий» [21]. Но что же за нечистая сила из века в век сносит выдающиеся умы в тоталитарную сторону? Эта сила — ужасы и безобразия, творимые освобожденными индивидами. Гоббс оказался свидетелем всего-то Английской революции и уже пришел к выводу, что все жестокости, совершаемые сувереном во имя поддержания своей власти, ничто перед ужасами «естественного состояния» — войны всех против всех [22].
Весьма вероятно, что Гоббс хватил через край — но как можно вообще не считаться с его мнением? Какое счастье, что равноправие не допущено в науку, — попробовал бы кто-нибудь «озвучить» что-то самодельное, скажем, о природе атома, игнорируя мнения Бора и Резерфорда [23]! Зато в репортаже из какого-то Коми-Чукотского избирательного участка трогательная старушка в платочке при полном одобрении телерепортера объясняет, какими должны быть парламентские депутаты: «Чтобы они подчинялись нам, слушались нас, заботились о нас», — дух века вот куда зашел… Дух, гласящий: «Государство должно служить человеку» [24].
Видит Бог, до чего мне хотелось бы обустроить старость этой прелестной бабульки, и все-таки когда властители дум рассуждают на её уровне, когда они с важным видом учат всю страну, что государство существует ради бытовых нужд населения… Ведь это так негуманно и нелиберально — задумываться о том, что подавляющему большинству избирателей совершенно безразлично, будет ли в России развиваться высшая алгебра, востоковедение, астрофизика, сложная литература для знатоков и живопись, которая сделается достоянием хотя бы образованных масс лет через сорок-пятьдесят. Подавляющее большинство населения, вполне вероятно, согласилось бы распродать Третьяковскую галерею и Эрмитаж, чтобы накупить бесплатных лекарств для пенсионеров и настроить квартир для молодоженов, — не следует ли отсюда, что неустранимая обязанность государства — заботиться о таких нуждах общества, которые большинству населения безразличны, а требуются лишь обществу как целому [25]?
Это только на поверхностный взгляд население страны есть то же самое, что и её общество. Как человек не сводится к груде клеток, составляющих его печень, мозг, глаза и ногти, так и общество не сводится к массе составляющих его частных лиц: население обновляется каждые пятьдесят-семьдесят лет — общество живёт века, — если бы общество сводилось к населению, сегодняшняя Россия и Россия пушкинская не имели бы между собой ничего общего. Но общество — это структура, это взаимосвязь органов, клетки которых чрезвычайно дифференцированы в зависимости от выполняемых органами функций, причем функции эти практически не меняются при замене прежних клеток новыми. Взять хотя бы пресловутую «утечку мозгов»: если лучшие физики-теоретики уезжают за границу, это ослабляет творческую силу российского общества, но не меняет его структуры; а вот если по всей России вовсе закрыть кафедры теоретической физики, это уже будет радикальным упрощением самой общественной структуры.
И сколь ни важно в каждой профессии сохранить выдающиеся личности — в долгосрочной перспективе, быть может, еще важнее сохранить порождающую их структуру, одни органы которой занимаются обороной, другие продовольствием, третьи полицейским порядком, четвертые отоплением… И пока мы будем перечислять структурные единицы первой необходимости, боюсь, на них уйдут практически все ресурсы избирательского внимания и понимания. Кажется, Гоббс упустил из виду, что всегда готовы вступить в борьбу между собой не только «физические лица», но также и органы общественной структуры. И в этой борьбе органы хрупкие, сложные, не защищенные физической силой или злободневной важностью своих функций (наука, добывающая абстрактные знания, культура, доставляющая возвышенные переживания, образование, воспроизводящее науку и культуру) непременно проигрывают органам простым, сильным, обеспечивающим повседневное выживание. Поэтому допущение свободной конкуренции приводит к резкой примитивизации общественной структуры: для сохранения её сложности прежде всего и необходим этот специальный орган — государство.
