De Conspiratione / О Заговоре - Карпенко В. И. (книги полностью бесплатно TXT) 📗
Второй конфликт возник во время осады Парижа войсками Вильгельма I. В сентябре король, фон Мольтке и Бисмарк расположились со своими штаб-квартирами в Ферье, главном поместье Семьи. Вильгельм в разговорах ставил Ротшильдов на одну доску с королями, что весьма раздражало Бисмарка — как и приказ короля воздержаться от охоты в угодьях барона Альфонса Ротшильда. Более того, когда Бисмарк потребовал две бутылки вина из погребов Ферье, старший камердинер барона отказался прислуживать канцлеру; последний заставил продать ему (продать — не реквизировал, а купил, правда, с помощью принуждения) ящик вина, камердинер написал жалобу хозяину в Париж. Все это, а также то, что Бисмарк (немецкий варвар в глазах французов), несмотря на запрет, втихаря стрелял фазанов в ротшильдовских угодьях, стало известно. Бесило Бисмарка и то, что к Альфонсу Ротшильду пришлось обратиться при заключении мира, и то, что информационная служба Ротшильда (голубиная почта) постоянно опережала германскую (телеграф), и то, что Альфонс настоял на ведении переговоров на языке побежденных — на французском, но без Альфонса и его родственников ни Пруссия, ни Франция не могли обойтись: только Ротшильд мог обеспечить поставки продовольствия в Париж и выплату 5 млрд франков в качестве контрибуции. Дальнейшие события, когда германские тайные общества бросили вызов британским, а Второй рейх — Третьей Британской империи, еще более усилили неприязнь Ротшильдов к Германии и правящему в ней дому.
«Организация» выплаты долга Франции Германии стала неким «воспоминанием о будущем», о том, как в XX в. банкиры разных стран будут сговариваться друг с другом, чтобы хорошо «наварить» на отношениях их стран. Ф. Лор писал: «Я убежден, что операцией по выкачке золота из Франции (после франко-прусской войны. — А.Ф.) руководят вместе с Бляйхредером (немецкий банкир, тесно связанный с Бисмарком, которому нелюбовь к евреям не мешала иметь дела с этим банкиром. — А.Ф.) и главными немецкими банкирами все Ротшильды Германии, Англии и Франции, которые находятся во главе этого предприятия». Комментируя приведенную им цитату, А. Костон пишет, что нельзя игнорировать роль, сыгранную двумя этими хищниками, Бляйхредером и Ротшильдом, после прусской победы: «Именно от Бляйхредера пришла цифра в пять млрд, установленная в качестве военной контрибуции Бисмарком, и самые недоверчивые, знавшие, что два банкира-еврея — немецкий и французский — были друзьями, сильно подозревали второго в том, что он предложил эту цифру первому. Они не были одурачены комедией, которую разыграли Альфонс де Ротшильд и Бисмарк в присутствии других переговорщиков. Они сильно сомневались, что прибыль Ротшильда от последовавшего займа не была пропорциональна его важной роли. От крупной контрибуции — крупный заем, а от крупного займа — крупная прибыль. Однако кто среди парламентариев Третьей республики осмелился бы выступить против могущественного дома Ротшильда? На одного Лора в 1890 г. была сотня Рувье. Через некоторое время лоров не стало вовсе.
А когда во время заседания палаты депутатов один социалист из гордости или в виде бравады крикнет: “У республики есть король — Ротшильд”, не будет никого, кто бы возразил ему или возмутился бы» [218].
Эпоха «первых» Ротшильдов (до 1870-х годов), совпавшая со вторым этапом развития КС, завершила тот процесс перестройки человеческого материала в Англии, который начали венецианцы; она стала последним мазком «кисти мастера», а точнее, мастеров — тех, что по камню. Показательно, что А.Е. Едрихин-Вандам называл англичан «Ротшильд-народом» [219] — не в том смысле, что англичане превратились в евреев или возлюбили их. Речь о другом: англичане умело использовали свои капиталы для достижения экономических и политических целей, добившись экономическим путем того, чего Наполеон не смог добиться военным — установления контроля над континентальной Европой в ходе и сразу после наполеоновских войн. И огромную роль в этом сыграли Ротшильды, их богатство, их инновационный стиль ведения дел. Впрочем, в конечном счете Ротшильды стремились к тому, к чему стремятся все ростовщики независимо от национальности — «выкачать из населения последние деньги, где бы таковые ни находились. Они добиваются этого благодаря искусному использованию биржи в эмиссионных целях» [220].
Завершая краткие заметки о Ротшильдах, отметим следующее. Во-первых, в их лице мы имеем дело с над/многонациональной финансовой системой, резко отличавшейся от всех существующих по масштабу и организации деятельности; я уже не говорю о том, что это была финансово-политическая система. Финансовые особенности организации дела Ротшильдов подталкивали их к активному участию в политической жизни, как на «сцене», так и в еще большей степени «за кулисами». Уже в 1830-1840-е годы семья Ротшильдов приобрела основные характеристики КС семейного (если угодно, в этом смысле — мафиозного) типа.
Во-вторых, эта наднациональная система в значительной степени контролировала многие европейские государства и их правительства. Уже после 1818 г. Ротшильды оказались «на одной доске» с правительствами, в дальнейшем они лишь упрочивали свою «сделочную позицию», увеличивая богатство и укрепляя политические позиции. На момент смерти Натана Ротшильда в 1836 г. его личное состояние равнялось 62 % национального дохода Великобритании [221]. С 1818 по 1852 г. общий капитал пяти ротшильдовских «домов» (Франкфурт, Лондон, Неаполь, Париж и Вена) вырос с 1,8 млн до 9,5 млн ф. ст. К 1899 г. их общий капитал составил 41 млн ф. ст. — столько же, сколько капитал пяти крупнейших акционерных банков Германии. Личный капитал королевы Виктории составлял на тот момент 5 млн ф. ст.
В-третьих, в отличие от многих еврейских финансовых семейств, стремившихся ассимилироваться, Ротшильды жестко и упорно держались за свое еврейство, за иудаизм, выступая не только как семейная структура, но как семейно-этнорелигиозная, позиционируя себя в качестве защитника прав и вождя евреев во всей Европе, да и за ее пределами, стоящего над правительствами и государствами. Символична фраза одного из Ротшильдов: «Я не король евреев, я еврей королей». В сухом остатке: в «лице» дома Ротшильдов мы имеем дело с семейно-этно-религиозной (иудаистской) наднациональной финансово-политической структурой, врагами которой с определенного момента стали Россия и Германия. Эти же государства были врагами Великобритании, масонерии и связанных с ними либеральных и революционных организаций Европы.
В-четвертых, в христианской Европе Ротшильды были носителями нехристианской религиозной, социокультурной традиции, имеющей неевропейские корни.
И, наконец, последнее по счету, но не значению: как в своих собственных интересах, так и в интересах Великобритании Ротшильды спонсировали революционное движение в Европе, т. е. были связаны с миром КС. И это естественно для «высоких финансов». В частности, они поддерживали, чаще опосредованно, противников России как в самой стране, так и за рубежом. Россия с 1820-х годов выдвинулась на роль противника № 1 как Великобритании, так и КС. Именно с этого времени начинается активная работа различных КС, как левых, так и правых, против России. Это неудивительно, поскольку подгоняет тех и других одна и та же злая воля.
16. Великобритания, конспироструктуры и Россия
В Россию масонство проникло при Петре I. В течение XVIII в. численность масонов и их организаций росла: к концу века число лож дошло до 100, в них состояло около 3 тыс. человек. В первой половине XIX в. через ложи прошло более 5 тыс. человек [222]. В середине XVIII в. центром масонства был Петербург, в конце XVIII в. «центром вольного каменщичества в России… была уже Москва» [223]; в XIX в. после смерти известных масонов Н.И. Новикова (1818 г.), И.А. Поздеева и И.В. Вебера (оба в 1820 г.) произошла консолидация московских и петербургских масонов-мистиков [224]. Заграничный поход русской армии 1813–1814 гг. стал стимулом роста масонских организаций. Их участники мечтали о переделке русской жизни на французский лад. Прежде всего речь шла об ограничении самодержавия или его уничтожении — вместе с императором и его семьей. Многие будущие декабристы были членами масонских лож. «Состав лож был разнообразен. В ложи входили аристократы, чиновники и военные, купцы и ремесленники. Было много иностранцев, французских эмигрантов, поселившихся в России, но в особенности петербургских немцев, чиновников, учителей, докторов, купцов и ремесленников. Было также много поляков.
