Мировая революция и мировая война - Роговин Вадим Захарович (читаемые книги читать txt) 📗
Однако добиться полного повторения московских судебных инсценировок на испанской земле сталинисты не смогли. Видные политики из числа социалистов и анархистов свидетельствовали на суде, что обвиняемые являются антифашистами и революционерами. В судебном заседании прокурор отказался от обвинения подсудимых в шпионаже, тем самым фактически признав подложность документов, на которых было основано обвинительное заключение. По части связей ПОУМа с Франко все подсудимые были оправданы судом. Даже «Правда» обошла молчанием вопрос о шпионаже, приведя в краткой заметке без всяких комментариев приговор суда, где подсудимые были обвинены лишь в участии в мятеже. Ещё одно обвинение, выдвинутое прокурором, гласило, что своим «крайним» революционаризмом ПОУМ «компрометировал» испанскую революцию в глазах западных «демократий».
В заявлении секретариата IV Интернационала о процессе ПОУМа говорилось: «Четвёртый Интернационал, членом которого ПОУМ не является, всегда энергично протестовал против повторения московских процессов в республиканской Испании… Процесс в Барселоне является ни чем иным, как актом политической мести… Процесс ПОУМа должен решительно положить конец гангстеризму в рабочем движении. Все сознательные и честные рабочие будут на стороне обвиняемых в Барселоне, виновных лишь в том, что они поддержали в сердцах каталонских пролетариев живую веру в социализм» [325].
На процессе ПОУМа не был приговорён к смертной казни ни один человек. Это дало основание Тольятти в отчёте о событиях в Испании, направленном руководству Коминтерна, заявить о «скандальном результате» процесса, поскольку он «не вынес сколько-нибудь серьёзных приговоров» (Максимальной карой было присуждение к тюремному заключению на 15 лет). Этот факт Тольятти объяснял «пагубной деятельностью министра юстиции Гонсалеса Пенья, который во время своей поездки в Мексику подпал под влияние троцкизма, а также Паулино Гомеса (министр внутренних дел.— В. Р.), запретившего прессе вести во время процесса какую бы то ни было кампанию против троцкистских предателей» [326].
После процесса коминтерновская пресса принялась злостно искажать выводы, сделанные судом. За несколько недель до своего ареста Михаил Кольцов в статье, опубликованной в немецкой коммунистической газете «Рудштау», писал: «На этот раз процесс в буржуазно-демократической стране, где полиция состоит не только из коммунистов, тем не менее привёл к тем же выводам, что и процессы в Москве» [327].
Из-за поражения республики не состоялся планируемый процесс над членами нелегального Исполкома ПОУМа, созданного после запрещения партии (члены этого Исполкома были арестованы в апреле 1938 года). По той же причине не состоялся готовившийся процесс над членами троцкистской группы, действовавшей в Испании.
Сотни испанских революционеров и зарубежных волонтеров были расстреляны без суда. Как говорилось в резолюции конгресса федерации анархистов, состоявшегося в августе 1937 года во французском городе Клеймон-Ферране, «в тайных тюрьмах сталинистской ЧК, действующей по ночам, её жертвы исчезают бесследно» [328].
Помимо эмиссаров НКВД, в слежке за поумовцами и троцкистами активное участие принимали эмиссары Коминтерна. Об этом свидетельствуют находящиеся в коминтерновском архиве документы под общим заголовком «Обзор шпионажа и агентурной работы в Испании». В этих документах, составленных из донесений провокаторов, внедрённых в революционные организации и именуемых «нашими друзьями», не приведено ни одного факта шпионажа. Против содержащегося в одном из донесений утверждения о связи поумовцев с гестапо и итальянскими фашистами, значится запись, сделанная, видимо, одним из коминтерновских аппаратчиков: «Нет доказательств». Основное место в обзоре занимает досье на несколько сот интернационалистов, прибывших в Барселону из десятков стран. Среди них — многие бывшие члены компартий, порвавшие с Коминтерном, лица, поддерживавшие контакты с Троцким или распространявшие троцкистскую литературу [329]. Часть лиц, на которых составлено досье, была, как указывалось в обзоре, уже арестована. Можно полагать, что другие лица, упомянутые в досье, стали жертвами похищений и убийств. Такая участь постигла, например, Курта Ландау, на протяжении ряда лет возглавлявшего австрийскую группу левой оппозиции и поддерживавшего с Троцким оживлённую переписку, а также Марка Рейна, сына одного из лидеров меньшевиков Р. Абрамовича.
П. Судоплатов, находившийся в те годы не на последних ролях в НКВД и выполнявший «спецзадания» в Каталонии, в своих воспоминаниях писал: «В течение 1938—1939 годов в Испании шла, в сущности, не одна, а две войны, обе не на жизнь, а не смерть. В одной войне схлестнулись националистические силы, руководимые Франко… и силы испанских республиканцев… Вторая, совершенно отдельная война шла внутри республиканского лагеря. С одной стороны, Сталин в Советском Союзе, а с другой — Троцкий, находившийся в изгнании» [330].
В этом свидетельстве сталинского сатрапа содержится только одна неточность. Троцкий не возглавлял антисталинские силы, действовавшие в Испании и не давал им указаний. Отделённый от этой страны тысячами километров и не обладавший полной и всесторонней информацией об испанских событиях, он не мог восстановить старые и установить новые контакты с лидерами ПОУМа и близких к нему партий других стран. Не исключено и то, что Троцкий оказался жертвой провокационных акций, намеренно разжигавших разногласия между ним и этими партиями, которые он называл центристскими.
О том, что Троцкий недостаточно информирован о подлинной программе и деятельности ПОУМа, писала центральная газета этой партии «Ля баталья». В её номере от 27 марта 1937 года говорилось: «Если бы Троцкий был более осведомлён о деятельности ПОУМа за последние годы, он бы знал, что эта деятельность заключалась как раз в том, чтобы разоблачать перед рабочими массами реакционный характер программы Народного фронта» [331].
Источником информации Троцкого об испанских событиях были в основном французские троцкисты, значительная часть которых была заражена сектантством. В письме Троцкому, написанном в январе 1937 года, Виктор Серж, сообщая о своих серьёзных разногласиях с этими людьми, претендовавшими на «руководство революционной организацией извне», подчёркивал: «Мое мнение — что надо поддержать эту партию (ПОУМ), восстановить с нею настоящие товарищеские отношения, не требуя от неё той ортодоксальности, которой у неё не может быть. Главное: не вести там фракционной сектантской работы… В этом смысле ряд товарищей нагромоздили массу ошибок, вызвали обострение в отношениях и глубоко нежелательную реакцию. А как-никак ПОУМ представляет сейчас боевую единицу, держащуюся вообще очень мужественно и разумно, представляющую большую надежду — и (находящуюся) в очень большой опасности» [332].
Конкретизируя мысль об опасностях, угрожающих ПОУМу со стороны сталинистов, Серж в письме Троцкому от 20 марта 1937 года сообщал: «Позавчера, случайно, у друзей мне передали слова члена ЦК испанской сталинской партии, бывшего в том же доме за час до меня: „Нам придётся в близком будущем расстрелять примерно 5000 поумистов в Барселоне и тогда всё пойдёт ладно“. К этому идут вполне серьёзные приготовления».
В том же письме Серж вновь обращал внимание Троцкого на вред фракционных настроений, которые «повлекли к углублению пропасти между руководством ПОУМ и так называемыми ортодоксами IV-го [Интернационала]». «У меня было много личных контактов с испанцами,— писал он.—Я убеждён, что ПОУМ — единственная массовая, здоровая, мыслящая революционная организация там — и считаю, что, несмотря на ряд ошибок, она держится в основном превосходно. Считаю глубоко ошибочной линию товарищей сектантов, которые полагают, что небольшие группы иностранцев, обладающие „чистой, ортодоксальной идеологией“, могут эту идеологию насаждать извне, должны вести фракционную борьбу в ПОУМ и ориентироваться на создание иной партии. Надо, мне кажется, исходить из испанской действительности, развивать и использовать то, что есть… ПОУМ — разумеется, не большевистско-ленинская партия, да и вообще в Испании большевиков-ленинцев (так называли себя троцкисты.— В. Р.) нет. Мне кажется, что большевики-ленинцы должны научиться работать с другими марксистами-революционерами, влиять на них, сотрудничать с ними и, чтобы самим стать течением влиятельным, отказаться от навязывания своей гегемонии… Нужна громадная перемена нравов. Она становится возможной (и необходимой) при оживлении рабочего движения» [333].
