Тайная битва сверхдержав - Орлов Александр (книги читать бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Однако для всего этого необходимо было создать в Западной Европе достаточно прочную экономическую базу. Ее основу заложил «план Маршалла», выдвинутый государственным секретарем США Дж. Маршаллом в июне 1947 года и принятый для стран Западной Европы в том же месяце на конференции министров иностранных дел Англии, Франции и СССР в Париже. Хотя СССР и участвовал в конференции, но он для себя этот план отверг и не рекомендовал принимать его правительствам стран народной демократии. Но почему?
Во-первых, потому, что страны, согласившиеся принять этот план и американскую помощь по нему, должны были предоставить США полные сведения о состоянии своей экономики, потерях страны в войне, валютных резервах, предполагаемом использовании американских средств. А это означало, что Советский Союз должен был раскрыть все свои секреты, в том числе проекты и ход работ по созданию атомного и ракетного оружия, показать состояние своей экономики и пути ее восстановления, поставить под американский контроль людские и природные ресурсы страны.
Во-вторых, «план Маршалла» был рассчитан на восстановление капиталистической экономики, а в СССР уже в 30-е годы, а особенно во время войны установилась социалистическая экономика, для которой этот план был неприемлем, советское руководство в то время ни при каких обстоятельствах не приняло бы капиталистический путь восстановления народного хозяйства. (Сегодня на опыте последних 15 лет мы убеждаемся, какую цену за поспешные капиталистические реформы платит наш народ.)
Надо сказать, что в 47-м американское руководство с облегчением восприняло отказ советского правительства от «плана Маршалла»: если бы СССР принял его — возникли бы ненужные трудности для правящего класса Америки, уже принявшего курс конфронтации с СССР. С точки зрения американской стратегии (а это было главным для Вашингтона в то время), Европа при политике противостояния СССР обладала рядом преимуществ. Здесь границы капиталистического Запада вплотную подходили к странам народной демократии, имелись «открытые» подступы к СССР на севере и на юге, обеспечивавшие выход стратегических бомбардировщиков к жизненно важным регионам СССР. При этом внимание вашингтонских политиков все больше привлекал центр Европы. В их европейской стратегии главная роль отводилась Западной Германии. Она должна была подняться из развалин и стать основным центром антисоветизма в Европе. Все средства — экономические, военные, идеологические были направлены на то, чтобы как можно скорее вынести фронт противоборства с социализмом в самый центр Европы, сделать его передним краем конфронтации между Востоком и Западом. Была еще одна важная задача, которую США надеялись решить, создавая свои силы передового базирования. «Одна из основных концепций нашей современной стратегии, — писал в 1951 году начальник штаба ВМС США адмирал Шерман, — состоит в том, чтобы вести войну как можно дальше от Соединенных Штатов» {117}. Американские эксперты считали: расстояние, отделяющее Европу, где базировалась основная часть воздушной ядерной армады США, от Американского континента, должно было сохранить стратегическую неуязвимость США.
Вообще, боязнь людских потерь, даже самых минимальных, не оставляла американский истеблишмент еще со времен 2-й мировой войны. И Трумэн, и Маршалл, и особенно Эйзенхауэр, многие другие государственные и военные деятели, занимавшие руководящие посты в те годы, помнили, как реагировало американское общество на потери солдат и офицеров США в сражениях той войны. Вот конкретный пример.
Когда в Арденнской операции (декабрь 1944 года) немцы прорвали западный фронт и американцы понесли крупный, по их представлениям, урон в людях — 77 тысяч человек, в том числе 19 тысяч убитыми, — в США это вызвало шок. Главнокомандующему Д. Эйзенхауэру грозили крупные неприятности. У. Черчилль, видя, что вермахт еще весьма силен и способен не только обороняться, но и наступать, обратился к И. Сталину с известным письмом о том, чтобы ускорить советское наступление на востоке. Цель одна — заставить немцев сосредоточить наибольшее количество сил на советско-германском фронте и тем ослабить западный фронт, сняв угрозу больших потерь.
И действительно, Висло-Одерская операция, начатая раньше запланированного срока на 8 дней, оттянула главные ударные силы вермахта (6-ю танковую армию СС) на восток, что позволило союзникам к концу января восстановить свое положение.
Другой пример. Когда в мае — июне 1945 года между учеными и военными в США шли споры, как устрашить японцев атомной бомбой, ученые предлагали провести демонстрационный взрыв на одном из островов Тихого океана с приглашением представителей разных стран, в том числе Японии. Спор был решен в пользу военных, рвавшихся сбросить бомбу на Японию, и без предупреждения. Важным аргументом командования США стал штурм острова Окинава американскими войсками, где американцы потеряли убитыми 13 тысяч человек, что тоже было болезненно воспринято американским обществом, которого тяготы и жертвы войны коснулись только краем.
Не случайно один из американцев, автор книги «Хорошая война» Стадс Теркель писал: «Почти весь мир во время войны испытал страшные потрясения и ужасы и был почти уничтожен. Мы же вышли из войны, имея в наличии невероятную технику, орудия труда, рабочую силу и деньги. Для большинства американцев война оказалась забавой… Я не говорю о тех несчастных, которые потеряли своих сыновей и дочерей. Однако для всех остальных это было чертовски хорошее время» {118}.
Поэтому, когда в СССР появилась атомная бомба и ее первые носители, страх перед возможным атомным ударом, даже в пределах Аляски и Европы, где находились многочисленные американские войска, охватил американское общество. Поэтому в случае войны и быстрого советского наступления к берегам Ла-Манша и Пиренеям противопоставить этим танковым и авиационным армадам, способным уже нести и атомные заряды, силы сухопутных войск союзников при минимальном участии американских военнослужащих — вот такую задачу всегда решало американское военно-политическое руководство.
Эти взгляды того времени достаточно четко и цинично сформулировал адмирал Коллинз: «Достаточно того, что мы поставляем оружие. Наши сыновья не должны истекать кровью в Европе» {119}. Костяк наземных войск должны были обеспечить европейские страны НАТО. На первых порах предусматривалось сформировать 80—85 дивизий. В дальнейшем страны Западной Европы планировали увеличить свой сухопутный контингент, составляя «основное ядро наличных наземных сил» Северо-Атлантического блока.
Не остались без внимания и другие регионы планеты, имевшие важное геостратегическое значение. Еще в 1947 году США заключили со странами Латинской Америки Межамериканский договор о взаимной помощи, в 1952-м в НАТО были приняты Греция и Турция, в 1954-м заключен Договор об обороне Юго-Восточной Азии (СЕАТО).
В Европе, пугая западноевропейских союзников «коммунистической опасностью» с Востока, опираясь на свою экономическую и военную мощь, и прежде всего на ядерное оружие, правящие круги США сумели навязать НАТО свою стратегию. В сентябре 1950 года на сессии совета Североатлантического пакта в Нью-Йорке была принята так называемая «стратегия выдвинутых вперед рубежей» НАТО в Европе. Основными слагаемыми этой стратегии явились: присутствие войск США в Европе; размещение войск пакта непосредственно на границе между Советским Союзом, странами просоветской ориентации и странами НАТО в Европе; перевооружение Западной Германии, которой отводилась роль главной ударной силы в сухопутной войне, и, наконец, отказ от признания границы по Одеру — Нейсе между Германией и Польшей не в качестве демаркационной линии, а как постоянной границы. В 1952 году совет НАТО объявил о принятии основных принципов военной стратегии блока, которые были изложены в документе «МС-14/1» от 9 декабря {120}.
В Советском Союзе и в дружественных ему государствах «народной демократии» с тревогой наблюдали за военными приготовлениями, происходившими за океаном и к западу от Эльбы. Испытания атомных и водородных бомб, произведенные в эти годы Пентагоном, непрерывное наращивание мощи стратегической бомбардировочной авиации, кольцо военно-воздушных баз, создававшихся вокруг СССР, воинственная риторика, все отчетливее раздававшаяся из-за океана, — все это требовало принятия ответных адекватных мер. СССР вынужден был принять вызов, брошенный правящими кругами США, открыто декларирующих свое стремление к «трансформации общественной системы» в Советском Союзе. Это был не наш выбор. Советский Союз в условиях, сложившихся после 2-й мировой войны, выступал за запрещение и ликвидацию атомного оружия. Это объяснялось тем, что процессы, развивавшиеся в мире, объективно работали в пользу СССР. Распад колониальной системы, полевение масс в капиталистических странах создавали благоприятные условия для политического и идеологического наступления сил социализма. В военном отношении СССР был слабее США, и победа на идеологическом фронте советских взглядов на развитие мира была ему исторически необходима.