Ленин. - Политический портрет. - В 2-х книгах. -Кн. 2. - Волкогонов Дмитрий Антонович (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Большевизм – это непримиримость. Ленин был ярким примером неуступчивости, готовности к противоборству, унижению и ликвидации оппонентов. Читая переписку Ленина с революционерами, теоретиками, писателями, убеждаешься в постоянной его заряженности на конфронтацию, разоблачение, отрицание. В марте 1908 года Ленин писал из Женевы Горькому: «Дорогой А.М.!.. Газету я забрасываю из-за своего философского запоя: сегодня прочту одного эмпириокритика и ругаюсь площадными словами, завтра другого и ругаюсь матерными…»{73}
Таковы были большевики. Они шли к цели, ведомые сильным, волевым, умным вождем. Крупный английский историк Э. Карр считает, что этот человек обладал «величайшим искусством политического стратега и политического тактика»{74}. Имея в качестве главной цели захват власти, Ленин, исходя из этого, строил партию, способную решить такую задачу. «Единственным серьезным организационным принципом для деятелей нашего движения должна быть, – писал Ленин, – строжайшая конспирация, строжайший выбор членов, подготовка профессиональных революционеров»{75}. Далеко не все были согласны с этой доктриной.
Ленин и меньшевики
«Большевики» и «меньшевики», как близнецы, родились в одном году, в одно время, в 1903-м. А умирали совсем по-разному и в разное время. Причем большевики все сделали, чтобы меньшевики никогда не поднялись. Они не просто поставили их вне закона, но и долгое время преследовали в собственной стране и за рубежом.
…В моих руках пухлое дело «Меньшевики», десятилетия пролежавшее в секретных архивах ИНО ОГПУ-НКВД. Здесь досье слежки за лидерами меньшевиков Даном, Абрамовичем, Николаевским, Юговым, Розенфельдом, Шварцем, Гурвичем, другими известными российскими социал-демократами{76}. Комиссар государственной безопасности 2-го ранга Слуцкий докладывает своему руководству: 11 февраля 1937 года Дан в меньшевистском клубе Парижа прочел доклад (в духе его статьи в «Социалистическом вестнике» – «Смертный приговор большевизму»), в котором утверждал, что коллективизация означает колоссальное укрепление диктаторского режима и окончательную гибель демократических надежд русской революции. Пора полностью отказаться от реформистских иллюзий, связанных с большевиками. Но чем крепче диктатура ученика Ленина большевика Сталина, тем меньше исторических шансов на демократическое развитие{77}.
…А вот аналитический обзор агента Аякса от 1 июля 1939 года начальнику 4-го отдела ГУГБ-НКВД.
«Заграничная делегация меньшевиков [8].
Общий состав членов заграничной делегации медленно, но постепенно уменьшается. Осталось 8 членов, а фактически 7, т. к. Б. Николаевский не принимает сейчас никакого участия в работе заграничной делегации…» Далее дается подробная, на несколько страниц, характеристика Ф.И. Дана. Приведем пару фрагментов.
«…Федор Ильич Дан – председатель. Вместе с Р. Абрамовичем представляет меньшевиков во II Интернационале. Вместе же с Абрамовичем редактирует «Социалистический вестник». Дан близко связан с Блюмом, Миральским, Брок. Шведская соц. партия дала меньшевикам деньги на издание журнала. Связи с белой эмиграцией Дан осуществляет через жену Лидию Осиповну. С Керенским у Дана взаимно-иронические отношения… Родственники у Дана в СССР: брат Гурвич в Москве. Один племянник в Ленинграде, научный работник. Другой племянник – Лев Гурвич – меньшевик, где сейчас проживает – не знаю. Родственники Лидии Осиповны: Сергей Осипович Цедербаум, брат, его жена Конкордия Ивановна Цедербаум, Владимир Осипович Цедербаум, Андрей Кранихфельд – племянник. В свое время Лидия Осиповна Дан посылала этой родне посылки. Когда Екатерина Павловна Пешкова бывала за границей, Дан встречался с ней и получал подробный отчет о всех лично ему известных меньшевиках…»{78}
И так о многих меньшевиках, бывших членах РСДРП, людях, знавших Ленина, сотрудничавших, а затем полемизировавших и враждовавших с ним. Все эти донесения – свидетельство постоянной слежки органов НКВД за теми людьми, которые вместе с Лениным начинали российскую эпопею. Эти люди – социал-демократическое крыло российских революционеров, разошедшихся с большевиками с 1903 года. И хотя попытки объединиться предпринимались неоднократно – все безуспешно. Они были слишком, слишком разными. Большевики – певцы диктатуры, насилия, монополии на власть. Меньшевики слишком уповали на парламентаризм, открытую демократию, чтобы найти общий язык с большевиками. Хотя цель у тех и других была вроде общей: создание социалистического общества. Но коренное различие средств и способов ее достижения превратило «братьев-близнецов» в непримиримых соперников и бессрочных врагов.
Характерно, что, когда пришел бурный 1905 год, Ленин думает только о восстании, военно-боевой работе, тактике уличной борьбы, захвате власти; у него и мысли нет об использовании иных средств. Вскоре после Кровавого воскресенья Ленин пишет целую обойму статей, заметок, памфлетов, одни названия которых говорят сами за себя: «Канун кровавого воскресенья», «Число убитых и раненых», «План петербургского сражения», «Царь-батюшка» и баррикады», «Кровавый день», «Озлобление против войск»…{79} Ленин пишет письмо В.В. Филатову с предложением быстро написать брошюру о баррикадной тактике уличного боя{80}. После получения письма от священника Г.А. Гапона Ленин составляет список групп и партий, с которыми возможны боевые соглашения на период грядущего восстания{81}. В своей статье, опубликованной в газете «Вперед», Ленин формулирует стратегическую цель восстания в буржуазно-демократической революции в России: установление диктатуры пролетариата и крестьянства{82}.
Ленин пишет, читает, формулирует, призывает, спорит, находясь вдали от революционных событий на своей родине. Лидер большевиков со своими сторонниками долгие часы проводит в кафе «Ландольт», обсуждая планы подготовки вооруженного выступления против царизма. На открывшемся в апреле 1905 года в Лондоне III съезде РСДРП(б) Ленин, будучи его председателем, особое внимание уделяет военным вопросам; он верит, что «царизм прогнил» и нужно помочь ему рухнуть. На одном из заседаний съезда Ленин выступает с большой речью о вооруженном восстании, готовит резолюцию по этому вопросу, убеждает делегатов в реальности переворота…{83}
И все это время с не меньшей яростью своих нападок на самодержавие подвергает критике меньшевиков. В статьях, беседах, письмах к соратникам (например, к С.И. Гусеву) призывает, требует усилить борьбу с меньшевиками{84}. В то время когда меньшевики предлагают активно использовать булыгинскую Думу, Ленин требует, настаивает, добивается ее бойкота. Ведь любой парламент, по его видению, – «буржуазная конюшня». Когда Ленин прочел статью Мартова «Русский пролетариат и Дума», напечатанную в венской «Рабочей газете», он пришел в бешенство, ибо его давний сотоварищ, а затем непримиримый оппонент призывает социал-демократов участвовать в выборах в царский парламент. Он тут же написал гневную заметку против Мартова и приступил к написанию статьи «В хвосте у монархической буржуазии или во главе революционного пролетариата и крестьянства?»{85}. Сама мысль добиваться социалистических, демократических, прогрессивных целей путем реформ, парламентаризма, легальной общественной борьбы ему кажется кощунственной. Только революция, только насильственный слом самодержавного дредноута, только уничтожение эксплуататоров! Ленин лишен гибкости, способности почувствовать колоссальные возможности легальной, парламентской деятельности. Его речи и статьи дышат ненавистью к либералам, реформистам, среди которых, конечно же, наиболее опасные, по его мнению, российские меньшевики.
Поздно вечером 17 октября 1905 года Ленин узнает о Высочайшем Манифесте Николая Второго. Он увидел в этом выдающемся историческом документе только тактический маневр царя и буржуазии. Думаю, что и мы всегда относились к этому детищу статс-секретаря графа Витте подобным образом. Царь, по воспоминаниям очевидцев, многократно обсуждавший проект Манифеста с Витте, другими лицами ближайшего окружения, понимал: он становится на путь конституционной, парламентской монархии. Наконец, произнеся: «Страшное решение, но я принимаю его сознательно…» – он поставил свою подпись под документом, озаглавленным:
