Великий Черчилль - Тененбаум Борис (читать книги бесплатно TXT) 📗
Таково было его убеждение, и Чемберлен предпринял все необходимые шаги для его осуществления. Он заменил тех, кто придерживался других взглядов, отличных от его собственных, людьми по своему выбору.
Энтони Иден ушeл из Форин Офис. Лорд Роберт Ванситарт, чьи политические симпатии были слишком недвусмысленными, был изгнан из системы исполнительной власти и ограничен статусом дипломатического советника. Управление Форин Офис взял на себя лорд Галифакс. Сэр Невилл Гендерсон был назначен послом в Берлин.
Но еще до всех этих перемен Чемберлен уже искал контакта с Гитлером, и контакт этот был установлен лордом Галифаксом на охоте в Берлине в ноябре 1937 года».
Лорд Галифакс и впрямь посетил Германию, и отчет о его встрече с фюрером 19 ноября 1937 года в Оберзальцберге был запротоколирован.
Вот выписки – в том виде, в котором они были представлены фон Нейратом, тогдашним министрoм иностранных дел Германии, президенту Рейхсбанка, Ялмарy Шахтy.
«Лорд Галифакс согласился с фюрером – далеко идущее сближение может быть достигнуто только тогда, когда все стороны станут исходить из одинаковых предпосылок и будет достигнуто единство взглядов.
Он подчеркнул, что в Англии все смотрят на Германию, как на великую и суверенную страну, и что переговоры с ней должны вестись только на этой основе.
Все остальные вопросы можно характеризовать в том смысле, что они касаются изменений европейского порядка, которые, вероятно, рано или поздно произойдут.
К этим вопросам относятся Данциг, Австрия и Чехословакия.
Англия заинтересована лишь в том, чтобы эти изменения были произведены путем мирной эволюции и чтобы можно было избежать методов, которые могут причинить дальнейшие потрясения, которых не желали бы ни фюрер, ни другие страны».
В Англии сложилось впечатление, что соглашение почти достигнуто – все возникающие вопросы будут решаться мирно и путем договоренностей.
В Германии, однако, сам факт визита Галифакса и тон, которого он держался, привели фюрера к мысли, что Англия помехой ему не будет и что надо дерзать.
И в марте 1938 года грянул гром: в Австрии был произведен нацистский переворот, правительство свергнуто, и стремительно произведенный «аншлюс» поставил британскую дипломатию перед свершившимся фактом, протестовать против которого было поздно…
IX
Операция по захвату Австрии была проведена так быстро и в таком секрете, что о ней не знал даже новоназначенный министр иностранных дел Германии фон Риббентроп, как раз в тот момент отбывавший из Лондона домой, в Берлин – и потому на вопрос Чемберлена относительно планов оккупации Австрии он ответил, что никаких планов нет. Post factum это выглядело как намеренное оскорбление.
Впечатление в Англии было сильным. Престижу премьера был нанесен сильный удар. Чeрчилль – который, предсказуемо, произнес в палате громовую речь – вдруг оказался не одинок. К нему примкнула группа «заднескамеечников», возглавляемая Иденом. Она была невелика, но некоторые ее члены политикой занимались между делом, а главные их интересы – и, соответственно, влияние – были в промышленности и банковском деле…
Германия между тем начала новую бурную пропагандистскую и дипломатическую кампанию – на этот раз направленную против Чехословакии. Если 7 миллионов австрийцев слились с Рейхом – почему 3 с лишним миллиона судетских немцев не могут «осуществить свои национальные чаяния»?
Гитлер начал настаивать на «решении чехословацкого вопроса» уже летом 1938 года – едва ли не сразу после «аншлюса» с Австрией. Это оказалось слишком даже для прогермански настроенного Галифакса. Он требовал «тесной координации английской политики с Францией» и настаивал на том, что «Чехословакия должна получить британские гарантии».
Чемберлен, однако, стоял на своем. Война – это безумие. Что бы ни случилось – ее надо избежать. Конечно, как разумный человек, он принимал меры предосторожности.
В оборонную промышленность, несмотря на протесты Казначейства, были переведены дополнительные фонды. Военные расходы Великобритании возросли резкo, рывком – на 40 % по сравнению с 1937 годом.
Начали разрабатывать планы эвакуации населения из больших городов – предполагалось, что в случае войны они подвергнутся удару Люфтваффе. Черчилль в Чартуэлле пришел к тем же выводам, что и правительственная комиссия, и даже оценил – с помощью профессора Линдемана – размеры возможных потерь. Линдеман полагал, что бомбежка Лондона будет стоить 60 тысяч жизней.
К осени 1938 года война выглядела не просто возможной, а очень даже вероятной.
27 сентября 1938 года Чемберлен произнес речь, обратившись к нации по Би-би-си. В частности, он сказал следующее:
«Как ужасно, фантастично, невероятно то, что мы должны рыть траншеи и примерять газовые маски из-за ссоры, происходящей в далекой стране между людьми, о которых мы ничего не знаем».
28 сентября, давая свою оценку ситуации в палате общин, Чемберлен, получив записку от помощника, прервал свою речь и сообщил палате, что «получил приглашение от герра Гитлера посетить его в Мюнхене». Он сказал, что приглашение это он принимает. Кто-то из депутатов воскликнул: «Вознесем благодарение богу за нашего премьера!»
Депутаты всех партий – за очень немногими исключениями – вскочили на ноги и устроили Чемберлену овацию.
Уинстон Черчилль, бывший министр внутренних дел, бывший первый лорд Адмиралтейства, бывший министр военного снабжения, бывший военный министр, бывший министр по делам колоний, бывший Канцлер Казначейства, а ныне «достопочтенный джентльмен» – так полагалось обращаться к депутатам парламента, – представлявший избирательный округ Эппинг от консервативной партии, не встал со своего места.
Он остался сидеть и премьеру не аплодировал…
X
На встрече в Мюнхене присутствовали главы правительств четырех европейских держав – Чемберлен, Гитлер, Муссолини и Даладье, но Италия была просто млaдшим партнером Германии, а Франция уже давно играла роль второй скрипки при Англии. Так что бремя решений пало целиком на Чемберлена, и, надо сказать, он встретил в Германии полное понимание. Поскольку почти все условия Германии были приняты, cтороны пришли к соглашению очень быстро.
Договорились, что «1 октября чехи будут информированы, что они должны склониться перед неизбежным и начать эвакуацию Судет» – в то время как германские войска смогут начать свое движение на новую территорию Рейха.
Чемберлен сказал фюреру, что «если чехи будут настолько безумны, что окажут сопротивление, – он поймет необходимость применения силы», но будут ли германские ВВС бомбить Прагу?
«Конечно же, нет, – сказал Гитлер, – я всегда стараюсь сделать все для того, чтобы гражданские лица не пострадали». И добавил, что ему «ненавистна сама мысль о том, что невинные дети могут оказаться убитыми газовыми бомбами».
После этого заверения Чемберлен вынул бумагу со следующим текстом:
«Мы, фюрер и канцлер Германии и английский премьер-министр, продолжили сегодня нашу беседу и единодушно пришли к убеждению, что вопрос англо-германских отношений имеет первостепенное значение для обеих стран и для Европы.
Мы рассматриваем подписанное вчера вечером соглашение и англо-германское морское соглашение как символ желания наших обоих народов никогда не вести войну друг против друга.
Мы полны решимости рассматривать и другие вопросы, касающиеся наших обеих стран, при помощи консультаций и стремиться в дальнейшем устранять какие бы то ни было поводы к разногласиям, чтобы таким образом содействовать обеспечению мира в Европе».
Гитлер прочел эту записку и подписал ее немедленно и без возражений.
Чемберлен вернулся домой спасителем европейского мира. В аэропорту Хестон его встречала огромная ликующая толпа, которой он и показал бумагу, подписанную Гитлером. Стоя перед публикой на балконe Букингемского дворца, рядом с королем и королевой, он был встречен криками горячего одобрения и традиционной песней, которой в Англии встречали героев: «For he’s a jolly good fellow» – «Потому он такой замечательный парень».
