Народная монархия - Солоневич Иван Лукьянович (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Монархия по самому своему существу предполагает наличие разных партий. Монархия стоит над всеми ними. Она их уравновешивает и она их обязывает к сотрудничеству. До появления в эмигр а ции Народно-Монархического Движения эмигрантские монархисты говорили сначала вслух, пот о м вполго лоса, потом шепотом о реставрации всех или почти всех старых сословно-классовых привилегий. Сейчас об этом не говорится даже и шепотом, но кое-кто все еще говорит про себя: «Авось, все-таки удастся!» Из столкновения идей народной и сословной монархии после Второй мировой войны родилось промежуточное течение, которое волей-неволей было в ы н ужд ен о принять положения Народно-Монархического Движения. Этим объясняется существование в эмиграции ряда монархических организаций. Они вызваны не личными самолюбиями, а объективным ходом вещей. В будущей России возникнет ряд монархических партий — крестьянская, рабочая, какие-то интеллигентские группировки, какие-то одинаково монархические группировки или партии будущего торгово-промыш л енного класса. Их интересы будут противоречивы — как в некоторой степени противоречивы и интересы города, который хочет покупать дешевый хлеб и продавать дорогой ситец, и деревни, которая захочет продавать дорогой хлеб и покупать дешевый ситец. Тех деталей, которыми ныне занимаются эмигрантские программы, мы предусмотреть не в состоянии. Мы не можем сказать даже и того — в какой именно степени будет или не будет восстановлено, или введено так называемое крупное землевладение, ибо, когда эмиграция говорит о крупном землевл а дении, она подразумевает дворянское сословное землевладение. Дворянское же землевл а дение не имеет, собственно, никак о го о тношения к «аграрному вопросу», ибо если раздел всех форм крупного землевладения между крестьянами дал последним прирост их зем л и только в 13%, то чисто дворянское землевладен и е наделило крестьянство еще меньшей добавочной площадью. «Крупное землевладение» — есть только псевдоним д ворянского землев л адения, а дворян с кое землевладение, н е играя никакой экономической роли, — является только псевдонимом дворянского правящего слоя.
Планировать «аграрную реформу» мы не можем все рав н о. И если мы говорим о земском самоуправлении, то мы должны сказать и дальше: именно это самоуправление — под каким-то контролем Верх о вной Власти — будет устанавливать те формы землепользования, какие разные земства найдут нужным для разных областей России, с ее совершенно различными локальными условиями. Мы не можем проектировать «реформ суда», ибо мы не знаем, с каким ч е ловеческим материалом будет восстановлено хотя бы элементарнейшее правосудие России. Мы не можем говорить о будущих рабочих организациях, ибо мы не знаем , как распределится русская промышленность между государственной, земской, частной, концессионной и прочими формами. Но мы можем установить некоторые общие желательные нам принципы: с и льная Царская власть, сильное земское самоуправление, сильное народное представительство, гражданская и хозяйственная свобода для всех граждан Империи. Всякая конструкция, поставленная дальше этих основ, будет конструкцией, пост р оенной на п е ске. Однако, есть одна основная вещь, которую мы уже и сейчас можем видеть. Она сводится к тому, что западно-европейским влиянием на внутреннюю историю России пришел конец. И этот конец мотивируется следующими объективно данными факторами:
1. Мировая культурная, политическая и хозяйственная гегемония Европы кончена навсегда. Ее колонии — потеряны, ее империи распались, ее попытки единения и властвования провалились. Европа была «первой силой». Сейчас она пытается играть роль хотя бы «третьей силы».
2. Как бы ни оценивать Вторую мировую войну, она вызвала в русском народе ощущение силы, пусть и обманутой, но все-таки силы. Советская пропаганда, со свойственной ей н евероятной гибкостью, играет на этом чувстве силы и дискредити р ует всю западно-европейскую культуру — большей частью не без основания и не без успеха.
3. Русская эмиграция, и старая и новая, очутившись в Европе не на положении богатых туристов, а на положении бедных искателей труда, может быть, и незаметно для самое себя, но категорически пересмотрела все те побасенки о «стране святых чудес» , которыми питалась вся русская интеллигенция до войны.
4. Тот социальный слой, который строил свое социальное существование на западно-европейском крепостном праве — исчез бесследно.
5. Тот новый образованный слой, который родился или вы р ос в по с леднее полустолетие — вырос из народа, из «нации» и настроен чрезвычайно националистически, понимая под национализмом не шовинизм, а очень яркое и очень ясное ощущение своей национальной инд и видуальности.
6. Период послереволюционной слабости — неизбежен, но долго длиться он не может. Пример Новой Экономической Политики пока з ал с неоспоримой ясностью, какие огромные целительные силы имеет в себе страна.
Следовательно,
7. Страна, имеющая совершенно новый правящий и веду щий слой, страна, покончившая с преклонением перед заграницей, страна, идущая по путям бурного роста будет поставл е н а перед тремя возможностями:
А. Искать нового образчика для подражания. Этим образчиком могла бы быть Северная Америка, если бы все исторические и географические и прочие предпосылки не были бы так различны.
Б. Пытаться повторить пути коммунистического у топи з м а , — в лице меньшевизма или солидаризма и пр., — что НЕ исключается.
В. Искать своих собственных дальнейших путей.
Дальнейшие собственные пути не могут быть найдены без учета уже пройденных. Поэтому русскому народу вообще, а русской интеллигенции, в особенности, надо спокойно и объективно оглянуться на все пережитое и совсем заново, в свете всего нашего опыта, пересмотреть все наши прежние взг л яды и на психологию и на историю русского народа.
Часть вторая
Свою знаменитую книгу Д. Менделеев назвал «К познанию России». Эта книга, действительно, много сделала «к познанию России». Но Россия, в том разрезе, в каком ее рассматривал Д. Менделеев, оказалась только пространством, территорией, страной, в которой некий, нам, в сущности, вовсе неизвестный народ «X», строил, строит и будет строить свое хозяйственное бытие. Вместо русского народа, на той же территории мог оказаться всякий другой народ, — выводы Д. Менделеева были бы приложимы и к нему.
Приблизительно на той же точке зрения стоят и иные исследователи русских судеб. Сократовский рецепт «по з най самого себя» выполняется так, как если бы мы в целях самопознания стали бы изучать: квартиру, в которой судьбе было угодно разместить нас на постоянное жительство, соседей, которыми судьбе было угодно нас снабдить, окружавший ландшафт, систему отопления и дыры в крыше. Жилец этой. квартиры, с его талантами и темпераментом, привычками и формой носа, как-то остался вне внимания исследователей. Им, с обственно, должна была заниматься история. Вот, история и повествует нам о прошлом и квартиры и жильца: какие там были пожары, как туда врывались воры, какие семейные дрязги происходили под крышей нашего «месторазвития» и как, в сущности, мало понятным путем стены этой квартиры раздвинулись на одну шестую часть земной суши. Молчаливо, предполагается что сам жилец тут не при чем. Были такие-то и такие-то географические, климатические, экономические и прочие явления, обстоятельства и даже законы — и вот они-то автоматически создали Империю Российскую. А жилец? Жилец тут не при чем.
История страны должна была бы быть биографией народа. Историки в общем и пытаются быть биографами. История Аппенинского полуострова — страны, которая раньше была населена римлянами и теперь населена итальянцами, делится на биографию двух народов: одного, который создал Римскую Империю и другого, который Римской Империи не создал. Людей интересует не страна, а народ. Не столько география, сколько биография. Но биографии народов у нас, в сущности, нет.
